Избранные комедии
Шрифт:
Три дня. Когда в полете жук почует смрад,
Меня он сбросит, изувечив до смерти.
(Поднимается на воздух верхом на жуке.)
Подымайся бодрей, 196мой Пегас, веселей,
Шевелись, золотою уздою звеня!
Пусть сверкает зубов белоснежный оскал.
Что с тобою? Что делаешь? Ноздри куда
Повернул? Что почувствовал? Нужника дух?
Подымайся смелей, над землей воспари!
160Легковеющих крыльев полет напряги
И до Зевсова дома домчись прямиком,
А на всякую пакость наплюй, не гляди!
И про корм свой всегдашний сегодня забудь.
(Кричит
Что ты делаешь? Эй! Кто там сел за нуждой
В Непутевом проулке, в Пирее? Эгей!
Ты погубишь, погубишь меня! Закопай!
И побольше землицы поверху насыпь!
И тимьяна цветущего куст посади,
И душистого масла налей! А не то
170Я сломаю хребет, и за гибель мою
Пять талантов заплатит хиосский народ, 197
И всему будет зад твой виною!
Ай-ай-ай-ай! Как страшно! Не до шуток мне!
Эй ты, машинный мастер, пожалей меня!
Какой-то вихрь ужасный вкруг пупка подул.
Спаси меня! Не то жуку на корм пойду!
Жук опускается на «Олимпе», перед дворцом небожителей.
Но вот уж я в соседство к божествам попал.
И предо мною Зевса двор, как кажется.
Эй эй, привратник Зевса! Отопри живей!
(выходит)
180Пахнуло чем-то смертным на меня! Геракл!
Что за напасть такая!
Это мерин-жук!
Ах, мерзкий! Ах, проныра! Ах, бессовестный!
Подлец, из подлых подлый! Прощелыжина!
Как ты забрался, подлый прощелыжина!
Как звать тебя! Ответь же!
Прощелыжина!
Откуда родом? Ну же!
Прощелыжина!
Отец твой кто?
Отец мой? Прощелыжина!
Клянусь Землей и Небом, не уйдешь живым,
Когда не скажешь имя и откуда ты.
190Тригей — я, афмониец. 198Виноградарь я,
Не чинодрал, не сплетник и не кляузник.
Пришел зачем?
Привез тебе говядины.
(сразу переменив тон)
Зачем ты здесь, бедняжка?
Видишь,
лакомка,Теперь уж я тебе не прощелыжина!
Ступай покличь мне Зевса.
Нет и нет! Тю-тю!
Богов застать тебя не угораздило.
Нет дома. Со двора вчера уехали.
В страну какую?
Не в страну.
Куда ж?
На край
Вселенной. В мирозданья щель глубинную.
200Зачем же здесь забыли одного тебя?
Да стерегу я барахлишко божее:
Горшочки, ложки, плошки, сковородочки!
Но почему все божества уехали?
На эллинов озлившись. Поселили здесь
Они Раздор, чудовищного демона,
И все ему на расточенье отдали,
А сами удалились в выси горние,
Чтобы не видеть ваших непрестанных свар
И жалоб ваших не слыхать назойливых.
210Зачем же боги с нами поступили так?
За то, что вечно воевать хотели вы,
Хоть боги устрояли мир. Удача чуть
Склоняется к лаконянам, кричат они:
«Уж всыплем мы афинянам, почешутся!»
Когда ж победа снова за Афинами
И просят мира посланцы лаконские,
Тут вы орете снова: «Нас надуть хотят!
Палладою клянемся мы! Не верьте им!
Придут опять. Ведь Пилос — наш. Наплачутся!»
220Все наши разговоры узнаю точь-в-точь.
И потому едва ль еще увидите Богиню мира — Тишину.
Да где ж она?
Ее низверг Раздор в пещеру страшную.
Да где ж пещера?
Вон, внизу, каменьями,
Ты видишь, завалил ее он доверху,