Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

— Приступайте, ребята, — сказал Половинка, надел очки в чёрной роговой оправе, развернул перед собой широкий, как простыня, чертёж и неожиданно стал похож на старого, мудрого учёного.

— Что вы стоите, Иван Павлович, как милиционер? — спросил Сидоренко. — Давайте приступать. Первые дни твоя задача — ходить за мною хвостиком и хорошенько приглядываться к тому, что я делаю.

Железняк не ожидал таких слов. Ему хотелось сразу получить самостоятельную работу, хотелось показать, что он тоже кое-что умеет, знает, как обращаться с напильником и зубилом… Он взглянул на Половинку, словно ожидая помощи, но тот уже целиком углубился в чертёж и не обращал больше внимания на своего нового ученика.

— Пошли, пошли! — подгонял Сидоренко. — Вон там маслёнка, бери её и лезь наверх. Вчера ползун немного заедало, сейчас найдём, отчего его перекосило.

Иван пересилил свою гордость, схватил маслёнку и быстро полез по шаткой лесенке на станину. Так начался его первый рабочий день.

В перерыве Максим Сергеевич пальцем поманил его к себе.

— Ну как? Привыкаешь?

— Не скоро я слесарем стану, если так пойдёт…

Половинка всё понял, улыбнулся.

— А ты не горячись, первую неделю просто походи, обомнись, притрись… Кирилл правильно делает, тут одним наскоком не возьмёшь. После работы инженер Новиков с вами теорию будет проходить.

— Я знаю.

— Вот и хорошо. Иди в буфет, поешь.

Иван пошёл. Котлета показалась ему необыкновенно вкусной, а главное — дешёвой. Теперь, когда ему приходилось думать о целом семействе, денежные дела волновали его необычайно. Он часто считал и пересчитывал и никак не мог понять, как это у мамы на всё хватало.

— Сегодня суббота. Часу в восьмом приходи в клуб Пушкина, мы там собираемся, — не то пригласил, не то приказал Сидоренко, и Железняк молча кивнул головой.

Загудел гудок, смена кончилась. Они попрощались, Иван заспешил домой.

Он не переводя дыхания вбежал на третий этаж — ему казалось, что дома без него обязательно что-то должно было случиться, — нетерпеливо постучал, и, когда вошёл, от сердца сразу отлегло.

На столе, застеленном чистой скатертью, уже стояли четыре тарелки, из кухни выглянуло покрасневшее от жары лицо Марины.

— Сейчас будем обедать! — крикнул Андрейка.

— А чего вы меня ждёте? Я же сказал, что могу задержаться, — бросил Иван.

— Нет, обязательно ждать будем, и обедать будем все вместе, — сказала Христина, внося суп.

Это давнишнее правило семьи Железняков, нарушенное на некоторое время, снова входило в силу. Иван взглянул на то место, где обычно стояла мамина тарелка, и не позволил себе даже вздохнуть.

— Люди, к столу! — пригласил он так же, как когда-то делала мать.

— А теперь рассказывай, что на заводе, — сказал Андрейка, когда суп и макароны с сыром исчезли с тарелок.

Иван рассказал, какой это чудесный цех и как мало ещё позволяет ему делать самому Сидоренко, о прессе, который сейчас монтируют.

— Отрицательный тип твой Сидоренко, — заявила Марина, выслушав всё. — Вроде нашей Леокадии Петровны.

С Леокадией Петровной, учительницей математики, у Марины были старые и очень сложные отношения. Иван это знал и ничего не ответил.

— А у тебя что, Христина?

— Ничего. Пятнадцать.

— По каким?

— Русский язык, немецкий и история.

— Покажи дневник.

Три пятёрки шли друг за другом, как косари с косами на плечах.

— А у тебя что?

— Меня не вызывали, — с достоинством ответил Андрейка.

— Хорошо, — сказал Иван. — Отметки каждый раз за столом проверять будем, так и знайте.

— И твои тоже, — бросила Марина.

— Обязательно. Чья очередь мыть посуду?

— Того, кто спрашивает.

— Правильно. Значит, Марина сейчас пойдёт в магазин. Знаешь, что покупать?

— Знаю. Мне ещё пять рублей нужно.

— На что?

— На воротничок для формы.

— До получки не будет.

Марина недовольно поморщилась — у неё и в самом деле совсем порвался воротничок, она говорила правду, но Иван уже прошёл в кухню.

Марина набросила старенькое пальтишко, взяла в руки плетёную сетку и вышла.

— Я на вашем месте уже давно гулял бы в парке, — высовываясь из кухни, сказал старший брат Христине и Андрейке.

— Мы не хотим! — в один голос ответили дети.

— Почему? На улице тепло.

— Не хотим, — снова повторил Андрейка и, нагнувшись, уставился в книжку.

Иван пожал плечами и принялся за грязную посуду. Ох, как он ненавидел эти проклятые жирные тарелки!

Они точно распределили обязанности. Назначили дежурства. Иван должен был быть благодарным — от старки белья девочки его освободили. Он никогда не думал, что по дому так много работы. И когда мама всё это делала? Когда она спала?.. Как мало они её берегли…

Тарелки одна за другой, чистые, вымытые, ложились на стол. Шумела горячая вода в кране. Отвращение к этой работе понемножку исчезало. Работа как работа, ничего особенного.

Когда, наведя полный порядок на кухне, он вошёл в комнату, дети всё ещё сидели над книгами. Из круглой чёрной тарелки радио лилась тихая музыка. Иван подошёл к Христине, взглянул на неё. Большие глаза девочки наполнились слезами и застыли.

— Что ты читаешь? — спросил Иван.

— «Овод». Какие люди были! — тихо ответила Хри-стя. — Какие люди были! Почему теперь таких нет?

— Почему ты думаешь, что нет?

— Не-ет! Я знаю.

Она быстро провела пальчиками по глазам и снова принялась читать.

Иван заглянул в книгу Андрея.

— Не трогай! — сурово сказал мальчик.

На страницах довольно объёмистой брошюрки были какие-то чертежи.

«Как строить модель корабля», — прочитал Иван и улыбнулся.

— Хочешь конструктором быть?

— Кем захочу, тем и буду, — ответил мальчик. — У нас кружок юных моделистов, я тоже…

Пришла Марина.

— Как на дворе тепло! — сказала она. — Ещё совсем лето. Вот если бы у нас были деньги… Такая хорошая шерстяная форма в универмаге продаётся, на два года хватило бы.

Иван сердито фыркнул и отвернулся.

— Ты не сердись, — сказала Марина. — Я знаю и ничего не прошу. Я только мечтаю.

У неё был удивительно высокий, серебристый голосок. День ото дня она становилась красивее.

— Задачи на завтра уже сделала?

— Ещё нет. Сейчас сделаю.

Марина взяла свои тетради и села к столу. Её белокурая головка склонилась над задачником.