Избранные произведения в 2-х томах. Том 1

— Нет. — Железняк сказал это слово тихим, спокойным голосом, не изменяя своей позы, не отрывая подбородка от колен, но услыхали его все.

Кирилл поморщился:

— Ты что-то обнародовал?

— Да. Тебе не надоело сто раз на одном месте пузом елозить?

— Ты просто завидуешь, — проговорила Саня, надув пухлые губы. — Для этого надо быть смелым.

— А ты покажи что-нибудь другое, — пренебрежительно сказал Торба.

— Пусть попробует! — насмешливо воскликнул Сидоренко. — Только ты сначала домой сбегай, возьми запасные трусы.

— И попробую! — Иван быстро поднялся; оказалось, что он очень высокий.

Саня засмеялась: уж очень нескладным он выглядел.

Юноша глянул на неё исподлобья. Короткая морщинка залегла у него между бровями. Он сказал:

— И попробую. Только не по твоему следу. Выше.

— Мало каши ел! — улыбнулся Торба.

— А пусть лезет, погляжу, как со скалы в воду падают, — подхватил Маков.

Кирилл махнул рукою.

— Пошли на станцию! — сказал он. — Потрепались, и хватит. Уже пора.

— Нет, подожди. — Глаза Железняка сузились, стали злыми.

— Чего ждать?

— Я хочу попробовать.

Если бы Железняка спросили, почему именно сейчас он решился лезть на скалу, он не смог бы ответить. Может, самоуверенная хвастливость Сидоренко толкнула его на это, а может, желание испробовать собственные силы, самому себе доказать, что на смелые поступки способен не только Кирилл.

А впрочем, сейчас обдумывать или отступать было явно поздно — четыре пары глаз неотступно смотрели на него. Одни насмешливо, другие сочувственно, но все заинтересованно.

— Подержи, Санька! — Железняк вытащил из кармана комсомольский билет и протянул девушке.

— Намочить боишься? — с издёвкой спросил Маков.

— Всякое может быть.

— На первый раз я бы штаны и рубашку сбросил, — деловито посоветовал Кирилл.

Иван подозрительно взглянул на него, проверяя, не издевается ли Сидоренко, но насмешливых ноток не почувствовал, сказал: «Правильно» — и через мгновение уже стоял у скалы в одних трусиках.

По краю скалы, хватаясь за колючие кусты, он добрался до обрыва, метра на три выше той линии, где прошёл Сидоренко. Внимательно поглядел, отыскивая первые точки опоры, и осторожно поставил босую ногу на белый известняк.

— Когда будешь падать, оттолкнись от скалы! — крикнула Саня, но Иван Железняк не воспринял её слов. Всё внимание его было сосредоточено на точности движений. Ему и раньше приходилось лазить по кручам, но на такой высоте, да ещё над стремительным течением — впервые. Осторожно, прижимаясь всем телом к тёплому камню, продвигался он вперёд. Ему казалось, что он нашёл уже десятки, а может, и сотни щелей и ямок в ноздреватом известняке, что он преодолел сотни метров, а на самом деле юноша прошёл всего шагов двадцать.

Впереди было самое трудное — изгиб скалы, где придётся повиснуть на руках, а ноги выбросить далеко вперёд и стать на приступочку — там, где прилепился неведомо на чём выросший серебристо-зелёный кустик полыни.

В глубине сознания мелькнуло не воспоминание, а его отголосок: «Когда будешь падать — оттолкнись от скалы!»

Только теперь понял Иван значение этих слов.

— Врёшь, не упаду, — пробормотал он, закусив губу, и почувствовал, что ненавидит эту чересчур бойкую для своих шестнадцати лет Саньку.

На изгибе ему пришлось на ощупь отыскивать опору Внизу Кирилл вдруг быстро снял одёжу и подошёл к самой скале, готовый прыгнуть в воду. Побледнело загорелое, золотисто-розовое личико Сани. Тихо, но крепко ругался про себя Торба. Закрыв ладонями глаза, сквозь щёлки между пальцами смотрел на скалу Маков.

— Прыгай в воду, тут глубоко! — крикнул Кирилл.

Железняк наконец собрал все силы, выбросил далеко вперёд руку, нашёл глубокую ямку, крепко вцепился в неё и подвинул вперёд ноги. В этот миг что-то треснуло под пальцами, раскрошился выветренный известняк, и Иван почувствовал, что теряет опору. Он ещё сохранял равновесие, ещё стоял, прижавшись к скале, но стоило вздохнуть, сделать движение — и он упадёт.

Юноша протянул руку дальше, пытаясь снова уцепиться за камень, и снова известняк раскрошился, и пальцы сорвались. Он пошатнулся и, уже понимая, что больше удержаться не сможет, скользнул вниз, успел повернуться и увидел испуганные лица друзей и наклонившегося, чтобы ринуться в воду, Кирилла.

«Оттолкнись от скалы!» — снова прозвучало у него в ушах.

Иван изо всей силы оттолкнулся ногами о камень и стремглав полетел в зеленоватую прохладную реку.

Он вынырнул и, чувствуя удивительное облегчение во всём теле, поплыл к берегу. Страшное напряжение сразу исчезло, было похоже, что с тела сняли тяжёлые, железные латы.

Он вышел на берег, встретился глазами с товарищами и, предупреждая разговоры и шутки, сказал:

— А я всё-таки пройду.

Кирилл, одеваясь, услыхал последние слова, но промолчал. Зато Маков подпрыгнул от возмущения.

— Видели идиота?! Раз свалился, так ему мало! Ещё захотелось?

— Мало ты каши ел, — уже совсем спокойно повторил Торба.

— Между прочим, Кирилл тебе правильно советовал запастись ещё одними трусиками, — насмешливо добавила Саня.

Девушка сердилась на себя за то, что едва не закричала, когда Иван сорвался.

«Чучело костлявое! — сердито думала она. — Такой нескладный, а тоже лезет…» Она взглянула на Кирилла и улыбнулась. Вот этот парень ей нравился. Вероятно, ни с кем не согласилась бы она ехать гулять на Донец, а вот с ним… Саня перевела взгляд на Ивана и опять улыбнулась. «Ну разве можно их сравнивать! Гадкий утёнок!»

— А всё-таки пройду, — упрямо повторил Иван.

— Пройдёшь, пройдёшь! — как всегда, добродушно и снисходительно сказал Кирилл, и эта снисходительность была для Ивана неприятнее всех упрёков и шуток. Прозвучал далёкий паровозный свисток.

— Пошли, люди! — сказал Торба. — До станции ещё далеко.

Железняк поглядел на скалу, на ямку и уже не сказал, а только подумал:

«А всё-таки пройду!»

ГЛАВА ВТОРАЯ

Семья Железняков жила в двухкомнатной квартире на окраине заводского посёлка, который все звали соцгородом. Дома в этом городке были большие, четырёхэтажные. За домами сразу открывалась степь. В километре от города находился знаменитый на весь Советский Союз Калиновский машиностроительный завод. В центре города был парк имени Пушкина с Домом культуры и новым стадионом. Всюду — и на улицах, и вокруг стадиона, и по обе стороны дороги к заводу — росли молодые осокори, клёны и каштаны, весною и летом город зеленел, как парк.