Избранные произведения в 5 томах. Книга 4. Рассказы

Что ему было делать? Он стал искать глазами Тома. Том волок увесистую, но на все готовую мамашу, а за ним следовал Ленни с кроткой, но косоглазой девочкой.

Джек пришел в отчаяние. Он быстро огляделся. Миссис Эллис сидела одна на ящике. В тот же момент он увидел направляющегося к нему чертовски довольного Росса Эллиса.

Быстрота и натиск! Джек неловко поклонился своей хозяйке.

— Не окажете ли вы мне честь, миссис Эллис.

— Что ты? Бог с тобой, Джек Грант! Впрочем, отчего же нет? С удовольствием. Да, с большим удовольствием. И знаешь ли? Мы будем с тобой дирижерами. Мне следовало бы дирижировать с Казу, раз здесь нет моего мужа. Но все равно, мы с тобой это сделаем не хуже. — Она быстро соскочила с ящика, сразу почувствовав себя молодой. Джеку казалось, что за последнее время какая-то забота постоянно тяготила ее. Она как будто стряхивала ее с себя на этот вечер.

— Вы поможете мне, сударыня? — сказал он. — Я ведь не знаю этого танца.

Он поклонился ей, а она ему; и это было ужасно! Какие отвратительные вещи приходится делать ради собственного удовольствия!

— Этот танец незнаком ему, — сказала через его плечо миссис Эллис хорошенькой девушке в розовом. — Помоги ему!

Джек казался себе очень глупым; он обернулся и увидел приветливую улыбку и кивок розовой соседки. Он застенчиво поклонился ей.

— По местам! — закричал Казу. — Не хватает одной пары. — Он был на противоположном конце амбара и приближался, победоносно озираясь, как генерал. Он намеревался пригласить тетку.

— Ах, вот как! — воскликнул он, увидев миссис Эллис с Джеком. — Ты танцуешь с ним, тетя Джейн? Я думал, что он не умеет танцевать. — И он показал им спину, отыскивая глазами Монику. Она стояла с молодым человеком из Йорка.

— Ты мне нужна, Моника. Вы можете пригласить вон ту барышню, — и он указал юноше на молоденькую метиску с курчавыми волосами. Юноша побледнел, но Моника перебежала к Казу, будучи злобным маленьким существом, ненавидящим в этот вечер простофилю Джека Гранта.

— Все на местах? Музыка! — распорядился дирижер.

Загремела музыка. Миссис Эллис схватила Джека за руку и повела в середину каре. — Беритесь за руку, Моника! — Он любил нервные тонкие пальцы Моники. Его сердце забилось сильнее, когда он схватил их. Но Моника не замечала его и скромно глядела в сторону. Он чувствовал электрический ток, который исходил от ее руки, и не хотел отпускать ее, но она освободилась и оттолкнула его:

— Назад к Ma — тур с Алисой!

«Милосердный бог!» — подумал Джек, ибо прежде, чем, задыхаясь от отчаяния, ему удалось вернуться к Ma, улыбающаяся девица уже обхватила и закружила его.

Музыка прекратилась. Может быть, это уже конец? Какое счастье!

Казу прорычал что-то. Вторая фигура. Они снова танцевали и он снова ничего не понимал. Какая-то сплошная путаница. Но он все выдержал. Неожиданно в своих объятиях он увидел Монику, которая горячо и доверчиво прижималась к нему. Сердце его перестало биться, когда он понял, что не только ее руку, но вот так, ее всю, он мечтал всегда держать в своих объятиях. Одновременно пришло разочарование: Моника уже упорхнула, но тотчас же вернулась и танцевала с ним.

— Ты все уходишь, — неуверенно шепнул он ей.

— Что ты хочешь этим сказать? — лукаво спросила она в тот самый момент, когда Казу грубо налетел на него. Она обратила внимание на острое раздражение в смущенных, потемневших глазах мальчика.

Снова перерыв. Ma повисла на его руке, как гиря. И не только на руке, но несмотря на свой возраст, она еще с полным удобством и удовольствием повисла также на его левом плече, благодушно пребывая в этой позе. Он был потрясен и уничтожен; ее же все это, казалось, только забавляло.

— Вытяни правую руку, мальчик, — шепнула она и не успел он очнуться, как Казу грубо и сильно сдавил ему руку. Затем шестнадцать человек стали кружиться вместе, как в вихре.

Страшное мучение превратило его в другого человека, ибо Ma висла как колода и прижималась к нему, как будто бы находила удовольствие в близости его тела. Он никогда не смог окончательно простить ей этого. А Казу держал его беззащитную руку, как в тисках, и нарочно мучил его. Руки Джека были от природы маленькие, руки Казу — огромные. Было так страшно попасть в эти сильные, злые лапы!

Но несмотря на клокочущую в его душе злобу, лицо Джека не утратило своего невинного выражения. Он обладал чертовским стоицизмом и злобу свою мог не проявлять до момента мести. Миссис Эллис, глядя на него, подумывала: славный, добрый мальчик! Но слеп еще во всех жизненных вопросах. Ей казалось, что он не заметил отношения к нему Казу. И еще ей пришло в голову, что муж стал бы ревновать, если бы сейчас увидел ее. Бедный, старый Яков! Громко она сказала: — Теперь последняя фигура! Ты отлично танцуешь, Джек. Теперь надо обойти весь круг, давая дамам попеременно то правую, то левую руку.

Танец закончился.

— Это было очень мило с твоей стороны, мой мальчик, — сказала миссис Эллис. — Давно уже ни один танец не доставлял мне такого удовольствия!

Оставалось пройти еще несколько шагов рядом с черным платьем миссис Эллис, и он вежливо постарался избавиться от нее. Она была очень мила и, по непонятным причинам, действительно находила удовольствие в этой ужасной свалке. Он и не пытался ее понять. Годами и опытом она была так далека от него, что понять ее ему было невозможно. Но неужели же эти люди никогда не чувствовали в глубине души кипящей злобы, подобной огромной черной змее? Очевидно нет!

* * *

В танцах наступил перерыв, и затеяли игры. «Рыжий» продолжал выкрикивать свои распоряжения и приказания. Новая игра называлась: «Современные предложения». Каждый молодой человек должен был сделать предназначенной ему барышне оригинальное предложение; общий хохот! Казу все еще царил в середине зала. Джек решил, что наступило время выступить и ему. Заложив руки в карманы, он хладнокровно вышел на середину зала и своим звонким голосом обратился к присутствующим со следующими словами:

— Вы не знаете меня, а я не знаю вас. Разрешите мне руководить этой игрой!

Принято единогласно.

Молодые столпились, а Казу, постояв некоторое время за спиной Джека, отошел, потерпев в некоторой степени поражение.

Джек поставил Тома перед самой хорошенькой барышней — по крайней мере, самой хорошенькой из чужих барышень — на колени, и бедный Том смущенно пробормотал: — У меня в моей старой избенке целая куча дырявых носков. Я готов пойти с тобой к попу, если ты заштопаешь их!