Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания
Шрифт:
Бродит по Словарю и толпа странных персонажей. Тот «из милости следком до травки-муравки дотрагивается». Другая «деньги заматывает в клубки». У этого «усища, словно мышь в зубах несет». А некто «сам по ночам дом обхаживает, да собакой взлаивает». Целая сценка: «Народ под качелями разгулялся, орут песни напропалую: хозяин, разгулявшись, сам плясать пошел!»
А можно ли народным языком описать высший свет? У Даля вышло и это. Мы — на балу. «Барыни, сидя, плавно поваживают веерами… Танцовщица, развертясь во весь мах, вдруг становится, как вкопанная… Обтяжной франтик влетел в собрание и пошел порхать мотыльком…» Чего не услышишь, идя от компании к компании: «Узнанная маска что шутка невпопад. — За границей одна девка на всю семью услуживает. — В Великобритании волков нет, все побиты, повыбиты. В Америке воздух так сух, что белье сохнет вдвое скорее нашего».
Даль рассыпал тут и свою сатиру: «Я не человек,лицо, отвечал квартальный,
«Рассыпанная повесть» о детях: «Ребятишки весь день на лугу пробарахтались… Дети растормошили дядю, пошел с ними рыбу удить… Школьники подвесили петушка к потолку на жвачке… Поводи ребенку руку, он письмо напишет… Детям хоть сто раз одну сказку пересказывай, они все слушают…» То же говорит народ: «Дети до сказок, как мухи до браги». А в XX веке у Чуковского уже закон: сказка «не лакомство, а насущный и очень питательный хлеб».
По словарю рассыпаны и автобиографические заметки. Годы ученья: «Вот так и пойду стучать табакеркой по головам! — говаривал наш учитель высшей математики в Морском Корпусе». Вывод из школьного опыта: «Не обезнадеживай, пожалуйста, мальчика в успехе: он и вовсе бросит ученье!» об историке (имя не названо): «Он раскрыл связь событий, и тем осмыслил самую скучную и запутанную пору жизни государства». А здесь — имя названо: «Ломоносов сделал честь своему веку». В россыпях мелькают имена друзей, добрых знакомых: «Гоголь так расписал своего городничего, что, кажется, вот вчера его видел!.. Играли плохо, да спасибо Щепкин все скрасил». У Вяземских кто-то обидел Даля, и — пример к слову «сволочь»: «Дом Вяземского в Петербурге приют всякой сволочи». Горестная запись о свойствах памяти: «Все прошлое удаляется от нас и будто никнет в тумане». Но не последние минуты Пушкина, когда Даль был ему и другом и врачом: «Отходит, сказал я тихо Жуковскому, сидя у изголовья Пушкина и держа руку его».
Рассыпаны и заметки о труде над Словарем. Пример к слову «разве»: «Разве помру, а то кончу словарь свой». К слову «сообщник»: «У Гримма было много сообщников в составлении словаря», а у Даля нет. Он знал: «Труды мои за словарем на деньги никогда не окупятся, но с избытком окупаются надеждой на пользу его». Ну не чудак ли! Пример к «чудаку»: «Чудаки не глядят на то, что-де люди скажут, а делают, что чтут полезным».
Западник Даль или славянофил? Казалось бы, о чем речь, все западное норовит обрусить. «Атомосфера» у него «колоземица» или «мироколица» (а ведь поэтично: «Наш корабль вышел за пределы мироколицы»), «пауза» — «вымолчка», «дессерт» — «заедки» (уже берутся из Даля для меню); «витрина» — «стеклище, стеклянка» (народ магазин с большой витриной окрестил «стекляшкой»). «Инстинкт» Даль назвал «побудкой», но военное ведомство взяло ее себе. Не все пригодилось. Но вдруг еще скажут: «Живописец написал поличие за три присеста» — вместо «портрет» и «сеанс»?
Итак, славянофил? Но вот пример к слову «сторона»: «У нас одна сторона — славянщина, русаки, а другая — западники. Чья сторона правдивее, та и возьмет». Обе стороны чтили немецкую философию, Гегеля с его диалектикой. А Даль то ли подслушал, то ли изобрел слово «обезмозглить», припечатав им тех и других: «Он с тех пор обезмозглил, как принялся за немецкую философию».
А еще по Словарю рассыпан целый философский трактат. Философия для Даля — наука «о достижении человеком мудрости, о познании истины и добра». «Истина и добро вдохновители мои», — говорит один из примеров. Философия Даля слита с народной речью. Она и в том, что слово «добрый» сочтено двусмысленной похвалой, ибо не ясно, есть ли добряка ум и воля. И в том, что выражение «ум с сердцем не в ладу» поясняется: «рассудок с волей». Тогда было еще далеко до открытия асимметрии полушарий головного мозга человека: одно — рациональное, ведает логикой, речью, другое — иррациональное, — чувствами, образами. Наука еще не открыла, а народ, раз такое явление есть, давно отозвался на него в языке. Отозвался и пылкий почитатель живой народной речи. Вникая в нее, Даль с его опытом натуралиста и врача выработал систему взглядов, предвосхитившую открытие полярности полушарий мозга да, наверное, и другие открытия, ибо «самая суть бытия от нас сокрыта».
Идя от тома к тому, находим важные соображения. Например: «Природа делится на три царства… В ископаемомприрода обнаружила силу или свойство пространства, силу занимать место, тяготеть и расти накоплением частиц извне; в растении— претворение, усвоение пищи, рост изнутри; в животном— чулость (пять чувств), в человеке — разум.В
животном ум и воляслиты в одну неделимую побудку(инстинкт), для него нет нравственности (добра и зла, свободы воли и действий по убеждению), наконец, нет веры (духовного понятия о неплотском). В человеке разум и воля раздельны…»Вот оно: «ум с сердцем не в ладу»! Но дело не в том. Человек «сам сознает самостоятельность этих двух стихий (умственной и нравственной); это созерцание и есть высшая духовная способность, искра Божества, тайник души его, залог бессмертия. Он сознает свою личность, внешний мир и Творца…» Еще о том же, но иначе: «В животном страстислиты в одно с рассудком… а потому в страстях животноговсегда есть мера; страсти человека, напротив, отделены от разумного начала, подчинены ему, но вечно с ним враждуют и никакой меры не знают». Говоря об уме человека, Даль настаивает: «Это одна половина духа его, а другая нрав, нравственность, хотенье, любовь, страсти;Животному, с одной стороны, нравственные, а с другой, отвлеченные понятия недоступны». Выходит, определение «гомо сапиенс» (человек разумный) недостаточно. Не учтен другой способ познания, кроме ума.
Чувствовать, по Далю, это «познавать нравственно» или «сознавать духовно, отзываясь на это впечатлениями… Чувство духовное, нравственное,зачатки души человеческой, тайник, совесть…» Под словом «тайник» найдем «тайник души человеческой,самые внутренние, сокрытые качества ее, посредством коих совершается возрожденье человека; внутренний, духовный человек. Совесть в тайнике».Совесть — это «нравственное сознание человека, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; невольная любовь к добру и истине; прирожденная правда, в различной степени развития»… («Истина от земли, — уточняет он, — а правда с небес, дар благостыни»). И — от слова к слову: «Истина относится к уму и разуму, а добро и благо к любви, нраву и воле». Истина — свет, доброта — тепло. Слить истину с добром, разум с любовью, ум с чувством! Что может быть лучше?
«Союз истины и любви рождает премудрость… Соединение истины и добра рождает премудрость во образе красоты… Согласный союз нрава и ума, сердца и думкиобразуют стройность, совершенство духа… Любовь и истина составляют двоицу премудрости… Изящество, это союз истины и добра… изящные искусства стремятся к созданию первообраза красоты, союза добра и истины, которых отраженье мы видим в вещественной природе».
Как это воспитать в людях? Слово «воспитанный»
значит образованный, знающий правила приличия. Но для человека с живым тайником души, с развитой совестью и правдой («правда в разной степени развития») нужных слов нет в языке. И Даль сам ищет их: «Человек разумный» в нравственном отношении может быть существом четырех видов: 1) «Человек плотской, мертвый,едва отличается от животного, в нем пригнетенный дух под спудом». 2) «Человек чувственный, природный,признает лишь вещественное и закон гражданский, о вечности не помышляет, в искусе падает». 3) «Человек духовный,по вере своей, в добре и истине; цель его — вечность, закон — совесть, в искусе побеждает». 4) «Человек благодатный,постигает по любви своей веру и истину; цель его — царство Божие, закон — духовное чутье, искушенья он презирает».
«Гомо сапиенсом» рождается каждый! А «человеком плотским» или «благодатным»? Ответ Даля: «эти степени человечества, достигаемые всяким, по воле его». Младенец, по Далю, любимец Бога, хоть и может «изгадиться», проснувшись под брань. А дальше — все от воспитания и собственных усилий. Вот изречения на сей счет, видимо, сочиненные самим Далем: «Всякий враг истины — человекоубийца… Пьянство вконец развращает… Грубость нравов — упрек человечеству… Ныне читаются одни лишь развратные романы… Кто грамоту называет просвещеньем, тот смешивает средство с целью… Один лжемудрец заразил многих… Человеком овладевают страсти, пригнетая рассудок и совесть… Всякая война от супостата,не от Бога… Суровое обращенье подавляет чувство… Суетность погружает человека в пороки… Злоначальная самонадеянность и суемудрие губят человека… Счастье в нас, а не вокруг да около».
У Даля трудно отличить сочиненное от записанного. Философию добра и истины он находит в самых простых речениях: «Эта мысль запала мне в сердце». И поясняет: «Перешла в волю, в хотенье». «Позвольте вывести себя из заблуждения, так выведем и из беды». А это чья мысль? «Не добра суета, а добр распорядок». Конечно, ее дарит нам усердный Даль. И это тоже должно войти в живую народную речь: «Наука, что честная торговля: других обогащая, сама не скудеет». Сейчас Словарь обогащает нашу жизнь, что ни журнал, ни газета, всюду ссылки на его толкования. Даль возвращается!