Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

— Они нас убивают! Они бросили нас на верную смерть!

— Я должен уйти отсюда! — заорал я. — Я больше не могу здесь оставаться!

— Нас услышали, — сказал Коко и кивнул на корпус самолета.

Я обернулся и увидел нескольких человек, выбирающихся из салона.

— Какие новости? — крикнул кто-то. — Нас обнаружили?

— Мы должны им сказать… — шепнул Коко.

Мы оба посмотрели на Марсело, который сидел на снегу.

— Я не могу, — пробормотал он. — Я этого не выдержу.

— Что происходит? — спросили нас. — Что вы услышали?

Я пытался им ответить, но слова застревали в горле. И тут вперед шагнул Коко.

— Пойдемте внутрь, — сказал он твердо, — я все объясню.

Мы все забрались в салон.

— Значит, так, ребята! Нас перестали искать.

Кто-то выругался, кто-то заплакал, но большинство недоверчиво уставились на Коко.

— Вы только не волнуйтесь, — продолжал он. — Нужно сохранять спокойствие. Ждать больше не имеет смысла. Нужно решать, как выбираться отсюда самим.

— Я уже все придумал! — выкрикнул я. — Я ухожу немедленно! Я не собираюсь здесь умирать.

— Нандо, успокойся, — сказал Густаво.

— Не собираюсь я успокаиваться! Дайте мне с собой мяса! Есть у кого лишняя куртка? Кто со мной? Если что, я и один пойду. Здесь я больше оставаться не намерен.

Густаво взял меня за руку.

— Не говори ерунды, — сказал он. — Если пойдешь сейчас, ты умрешь. У тебя нет теплой одежды, ты не знаешь гор, и ты очень слаб. Уйти сейчас равносильно самоубийству.

— Густаво прав, — согласился Нумо. — Ты еще очень слаб. У тебя еще даже кости на черепе не срослись.

— Мы должны идти! — заорал я. — Нам подписали смертный приговор! Вы что, собираетесь сидеть и ждать смерти?

Я уже метался по салону в поисках хоть чего-нибудь теплого — перчаток, носков, одеял, которые могли бы пригодиться в походе. И тут заговорил Марсело:

— Нандо, что бы ты ни собрался делать, думай о благе остальных. Не делай глупостей. Не трать силы попусту. Мы — одна команда, и ты нам нужен.

Говорил он спокойно, но в голосе чувствовалась горечь. В нем что-то сломалось, когда он услышал, что поиски прекращены, и он в одно мгновение потерял силу и уверенность, благодаря которым и стал нашим лидером. Марсело словно стал меньше, слабее, и я чувствовал, что он поддался отчаянию. Но я глубоко его уважал и не мог не признать справедливости его слов, поэтому я нехотя кивнул и сел рядом с остальными.

— Нандо прав, — сказал Густаво. — Если мы здесь останемся, мы погибнем, и рано или поздно нам придется идти в горы. Но мы должны все продумать. Нужно понять, как это лучше сделать. Пусть двое или трое пойдут сегодня в горы. Может, нам удастся увидеть, что там, за горами.

— Хорошо, — сказал Фито. — А по дороге поищем хвост самолета. Там могут быть еда, одежда, батарейки для рации.

— Я иду! — вызвался Густаво. — Если поторопиться, успеем вернуться до заката. Кто со мной?

— Я! — откликнулся Нума. Он уже один раз ходил в горы.

— И я, — сказал Даниэль Маспонс.

Густаво кивнул:

— Соберем всю теплую одежду — и в путь. Времени терять нельзя.

Густаво организовал все меньше чем за час. У каждого участника экспедиции были снегоступы и солнечные очки: кузен Фито Эдуардо их смастерил, соединив медной проволокой куски цветного пластика от солнцезащитного щитка из кабины. Но в целом экипированы они были неважно. На них были рубашки, тонкие свитера, легкие брюки и кожаные мокасины. Ни перчаток, ни одеял не было. Однако день выдался ясный, солнце пригревало, так что было не так уж холодно. Главное, чтобы они успели вернуться до заката.

— Молитесь за нас, — сказал Густаво, и они отправились в путь.

Мы глядели вслед троим смельчакам, начавшим путь по леднику к вершине горы — по следу, который оставил на снегу наш самолет. Они медленно поднимались вверх по склону, удалялись все дальше и дальше, пока не превратились в три крохотные точки.

Мы выставляли дежурных, которые ждали их возвращения. Стало смеркаться, но они не появлялись. Наступила тьма, и холод загнал нас в самолет. Подул сильный ветер, и мы все думали только о тех, кто еще не вернулся с гор. Мы горячо молились о них, но надежда слабела с каждой минутой. Теперь мы все знали, что такое смерть, и я представлял своих друзей в снегу, с восковыми лицами, с припорошенными снегом бровями.

— Может, они устроились на ночлег, — предположил кто-то.

— В горах укрыться негде, — сказал Роберто.

— Но вы же поднимались туда и выжили.

— Мы ходили днем, и было очень тяжело, — сказал Роберто. — Там градусов на пять холоднее.

— Они сильные, — сказал кто-то.

Остальные только молча кивали.

И тут заговорил Марсело.

— Это все моя вина, — тихо произнес он. — Это я вас всех погубил.

— Зачем ты так говоришь, Марсело? — сказал Фито. — Мы все в одинаковом положении. Тебя никто не винит.

— Я нашел этот самолет! — отрезал Марсело. — Я нанял экипаж! Я договорился о матчах и сагитировал вас.

— Моих маму и сестру ты не звал, — сказал я. — Их пригласил я, и теперь они мертвы. В том, что самолет упал, нашей вины нет.

— Каждый из нас решал только за себя, — сказал кто-то.

— Ты отличный капитан, Марсело. Не падай духом!

Марсело всегда был для меня героем. На поле он умел и подзадорить, и организовать команду, но я уважал его не только за это. Марсело был ответственнее и взрослее многих из нас. Он был по-настоящему религиозен и старался вести добродетельную жизнь. Он нисколько не зазнавался, наоборот, держался всегда скромно.

Марсело верил в порядок мира, верил в то, что мудрый и любящий Господь наставляет и оберегает нас. А мы должны соблюдать Его заповеди, любить ближних — как учил Иисус. Это было его жизненным кредо, в этой мудрости он черпал уверенность, поэтому и стал таким замечательным капитаном. Легко следовать за тем, кто не сомневается. Мы всегда полностью доверяли Марсело. Как он может колебаться теперь, когда он так нам нужен?

Наверное, подумал я, он не так силен, как кажется. И тут я понял: Марсело сломался не потому, что слаб, а, наоборот, потому, что слишком силен. Он верил в спасение окончательно и безоговорочно, а когда мы узнали, что поиски прекращены, у него словно земля ушла из-под ног. Господь отвернулся от нас. И уверенность, решительность Марсело, благодаря которым он и стал нашим лидером, теперь мешали ему выдержать удар.

Глядя на Марсело, который тихонько плакал в уголке, я подумал о том, что излишняя уверенность может нас погубить. Правила игры были слишком странные и жестокие. Я должен был научиться жить в полной неопределенности. Терять было уже нечего.

Наконец наступило утро. Мы вышли из самолета и с ожиданием посмотрели на горы. Небо было голубое, солнце уже согрело все вокруг, дул легкий ветерок. Видимость была отличная, но на склонах мы никого не разглядели.

Когда солнце было уже высоко, кто-то вдруг закричал: