Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Он повернул голову – недавнее унижение заставило его взглянуть на нее.

– Ничего она не сделала! – рявкнул он. – И зачем ей что-то делать, я этого вовсе не хочу! Так случилось, что я люблю ее, а она любит меня – вот и все.

– Любовь! – с жаром воскликнула Люси. – Что она знает о любви – это нежное бело-розовое создание? Стала бы она работать ради тебя до мозолей? Стала бы драться ради тебя, надрываться и голодать?

– Мне не нужны от нее такие подвиги, – вспыхнув, сказал Питер. – Помимо этого, в жизни есть другие вещи.

– Как давно вы знакомы? – продолжала Люси тем же напряженным голосом. – Несколько месяцев? Ты считаешь ее хорошенькой и из-за кукольного личика забываешь обо мне. – Она хрипло дышала, словно спазм стиснул ее горло. – Стыдно так себя вести. У тебя совсем нет благодарности, нет чувства приличия?

– Чего ты от меня ждешь? – вскинулся он. – Хочешь, чтобы я никогда не женился, не преуспел в жизни? Полагаешь, я всегда буду цепляться за твою юбку?

– Тебе нет еще и двадцати трех, – возмутилась она, – а ты вон что болтаешь! Да как ты смеешь? Подумать только, он бойко толкует о женитьбе, едва ему улыбнулось чье-то глупое личико!

– Не говори так, – хмуро отозвался он. – Мне это не нравится.

– Нет уж, буду говорить, – сказала она, задыхаясь и хватаясь за горло. – Положу этому конец раз и навсегда. Ты – всё, что у меня есть, и твои выходки, в твоем-то возрасте, меня с ума сводят! – Она с мучительным усилием взяла себя в руки, на лице у нее выступил холодный пот. Она посуровела и отчетливо спросила: – Какие планы у тебя в отношении этой Роуз Тулли? – Имя девушки Люси произнесла с мрачной решимостью.

Ее слова напугали его. Ему опять изменило самообладание, и, с тревогой взглянув на мать, он промямлил:

– Зачем ругаться? Ты только расстраиваешься, поднимая шум из-за ерунды. Это глупо.

– Не делай из меня дурочку, – резко ответила она.

– Нет-нет, – беспокойно пробормотал он. – Разве я способен на такое? Абсурд какой-то, мама. У нас все хорошо.

– Тогда ответь на мой вопрос, – неумолимо продолжила она. – Что ты собираешься делать с этой… этой куклой, которую навязала тебе Ева?

– Не надо, мама, – смущенно сказал он. – Не суетись ты так.

Его высокомерный тон пропал. Питер снова посмотрел на нее и вполголоса что-то пробубнил себе под нос.

Но так просто он от нее не отделается. Она была настроена раз и навсегда решить эту проблему, прервать это увлечение, сокрушить и растоптать его, прежде чем оно расцветет пышным цветом и уничтожит ее саму.

– Последний раз спрашиваю тебя, – сердито воскликнула она, – намерен ли ты отказаться от нее?

Он был загнан в угол – да, совершенно загнан в угол. Мать безрассудна, неспособна к компромиссу. Нет смысла рассказывать ей о любви Роуз к нему, Питеру, о щедром участии мистера Тулли, который предложил финансировать его практику, – обо всех радужных перспективах на будущее. Как заставить мать понять это? Питер мог ясно предугадать, что она сделает, услышав о его планах. Наверняка устроит сцену, раздует целый скандал.

Он вдруг поднял глаза, до того угрюмо смотревшие в пол, и взглянул на мать с детским, бесхитростным выражением.

– В твоих словах есть какой-то смысл, мама, – медленно произнес он. – Пожалуй, я слишком молод, чтобы думать о таких вещах. Может быть, через год-другой… – Он умолк, продолжая застенчиво улыбаться.

Последовала долгая пауза. Люси испытующе смотрела на сына.

– Ты прекратишь всю эту чепуху? – размеренно проговорила она. – Откажись от этой девушки – никто не должен стоять между нами.

Он сделал вид, что колеблется, потом искренне ответил:

– Хорошо, мама. Пусть будет по-твоему.

Вновь воцарилось молчание, и она погрузилась в глубину его темно-карих глаз. Потом вздохнула, губы ее полуоткрылись. Это Питер, ее сын, ее плоть и кровь. Он не может ей лгать. Она выиграла.

– Ты дал мне слово, Питер, – тихо сказала она. – В конце концов, это всего лишь твой долг и мое право.

– Да, мама, – кивнул он.

Люси положила руку ему на плечо.

– Прежде чем я выйду из этой комнаты, обещай мне еще одну вещь, – неторопливо попросила она. – Тебе следует это сделать.

Он улыбнулся ей неуверенно. Не сводя с него взгляда, она глубоко вздохнула:

– Я хочу, чтобы ты написал заявление на занятие той должности в Северном Стаффордшире. Когда-то нам придется начинать новую жизнь, и чем скорее это произойдет, тем лучше.

Снова повисла пауза, заполненная напряженной тишиной. Потом он опустил глаза.

– Конечно напишу! – сказал он, прикасаясь к подлокотнику ее кресла. – Как будто мне нельзя доверять.

– Ты дал мне обещание по этим двум вопросам, – тихо прокомментировала она.

Его глаза забегали, уклоняясь от ее пристального взгляда.

– Правильно, – поспешно проговорил он. – Обещаю тебе.

Он вел себя как маленький мальчик, которого мать отругала за какой-то проступок. А теперь его вдруг простили. Ее бесстрастное лицо дрогнуло, сквозь ледяную маску прорвались эмоции, глаза налились слезами, и одна слеза медленно скатилась по бледной щеке.

– Я знала, что ради меня ты поступишь правильно, Питер! – растроганно воскликнула она, терзаясь оттого, что сомневалась в его преданности. – Я знала, сынок.

Пока она не ушла, он написал заявление по поводу работы в Стаффордшире. У Люси было предчувствие, вернее, ею овладела странная уверенность, что их ждет удача. По пути на Флауэрс-стрит она сама отправила это письмо.

Глава 30

Она собиралась в отпуск с ощущением победы, давшейся с трудом. В каком-то смысле Люси даже не хотела ехать, занятая мыслями о ближайшем будущем. Она с увлечением планировала новую жизнь. Однако и в конторе, и с мисс Твиди все было заранее улажено. К тому же выигрыш в споре с Питером привел Люси в приподнятое настроение, и поэтому она подчинилась обстоятельствам, снова приведшим ее в Дун.

Хотя из Стаффордшира вестей не приходило, Люси была полна оптимизма. В эти дни она постоянно испытывала душевный подъем. «Если Питеру не достанется та должность, найдется что-то еще», – полагала она и твердо верила, что к концу апреля, когда окончится его практика, он получит место ассистента.

И вот настал день отъезда. Люси радостно отправилась в дорогу со станции Святого Еноха. Ее провожал Питер. Именно он уговорил ее поехать в Дун, и, когда поезд мчался мимо тех же откосов, что и пять лет тому назад, она вновь представляла себе прощальный взгляд сына – смущенный, почти виноватый. Воспоминание об этом взгляде утешало ее. Ясно было, что сын вернулся к ней. Он хороший мальчик, ее Питер, он поддается убеждению, и она заставила его осознать глупость его недавних помыслов. Чтобы в двадцать три рассчитывать на подобную привязанность! Да, он к ней вернулся. Она в этом не сомневалась. Нисколько. Когда-то она подозревала Фрэнка в измене. Ах, если бы она тогда поверила ему на слово! Этот горький урок научит ее никогда не сомневаться в словах и преданности сына.