Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

— Скорее! — настаивал он. — Бегите внутрь! Это ужас что такое! — Он взял Лауру за руку, уже самой неожиданностью своих действий заставив её выйти из автомобиля, и пробежал вместе с ней по дорожке до паперти старой церкви, с которой ручьями стекала вода. Двери церкви были открыты.

— Входите внутрь, — крикнул Джо, — иначе вы насмерть простудитесь! Ужас, ужас!.. — и они вошли.

После колючего ветра им показалось тепло в темноватой и тесной церковке, пропитанной слабым запахом свечного воска и ладана. В глубине смутно виднелся алтарь, а на нём большое медное распятие и оставшиеся после воскресной службы две шарообразные медные вазы с белыми цветами. Здесь царила тишина, атмосфера иного, незнакомого мира.

Стук дождя, барабанившего по свинцовой крыше, словно подчёркивал эту тёплую тишину.

С любопытством оглядываясь вокруг, Джо прошёл по боковому приделу, как-то подсознательно отметив массивные резные скамьи со спинками, о которых упоминал Стэнли.

— Чертовски странное место, но здесь, по крайней мере, сухо. — Потом, заботливо: — Нам недолго придётся ждать, пока ливень кончится. Я во время довезу вас до столовой.

Он обернулся и вдруг увидел, что Лаура дрожит, прислонись к одной из скамей и сжав руки.

— О боже! — сказал он с великолепно разыгранным раскаянием. — Что же это я? Ваша жакетка совсем промокла. Позвольте, я помогу вам её снять.

— Нет, не надо, хорошо и так.

Она упорно не глядела на него и яростно кусала губы. Джо смутно угадывал, что в ней происходит какая-то борьба, глухая, непонятная.

— Но это непременно нужно, миссис Миллингтон, — возразил он все тем же дружеским, убеждающим тоном и взялся рукой за отворот её жакета.

— Нет, нет, — пробормотала, запинаясь, Лаура. — Говорю вам, мне не холодно. Не нравится мне здесь. Не следовало сюда приходить, дождь…

Она вдруг замолчала и торопливо сама сбросила жакетку. Она тяжело дышала, и Джо видел, как поднимаются и опускаются её груди под белой шёлковой блузкой, которая местами промокла и прилипла к телу. Обычное спокойствие, казалось, покинуло Лауру, нарушенное смутной таинственностью этого места, стуком дождя, безмолвием. Глаза её с испуганным выражением блуждали вокруг. Джо смотрел на неё молча, недоумевая. Лауру снова стал бить озноб. Тут Джо вдруг разом понял… Дурманящий жар разлился по его телу. Он сделал шаг вперёд.

— Лаура! — вырвалось у него. — Лаура! Лаура!

— Нет, нет! — вымолвила она, задыхаясь. — Мне нужно уйти, мне нужно… — Но уже когда она говорила это, руки Джо обвились вокруг неё. Они порывисто сжали друг друга в объятиях, губы их искали друг друга. Лаура застонала. Ещё раньше чем раскрылись её губы, Джо знал уже, что её безумно влечёт к нему, что она боролась с этим много месяцев. Дикая и словно пьяная радость захлестнула его. Не разжимая объятий, они дошли до первой скамьи, широкой как постель и устланной подушками. Руки их сошлись, губы были влажны от желания. Дождь выбивал дробь по крыше, сумрак церкви стал красным и обступил их. Потом к алтарю вознёсся крик Лауры, крик физического упоения. А сверху глядело на них лицо распятого.

XI

Когда законопроект [55] Дерби вошёл в силу, отношения между Артуром и его отцом стали уже невыносимыми, перешли в стадию нескрываемой враждебности. Артур числился в официальных списках, но несмотря на то, что он после утверждения нового закона получил повестку, он не зарегистрировался. Его неявка пока не вызвала никаких последствий. Дома он приходил в столовую, когда уже там никого не было, по возможности избегал встречи с отцом, а в «Нептуне» проводил большую часть времени под землёй, приходя рано и спускаясь в шахту с Гудспетом до прихода отца. Но, несмотря на все предосторожности, ему не удавалось совершенно уклониться от неизбежных встреч, полных напряжённой вражды и вызывавших столкновения. Когда Артур в конце рабочего дня приходил в контору, грязный и утомлённый, Баррас делал вид, будто очень занят делом и не замечает его, совершенно недвусмысленно давая понять Артуру, что на руднике в нём очень мало нуждаются. Через некоторое время он поднимал голову от вороха бумаг и, словно только что увидев Артура, хмурил брови, как будто хотел сказать: «А, ты здесь, все ещё здесь?» И когда Артур молча отворачивался, Баррас следил за ним, закипая гневом, и начинал быстро барабанить пальцами по столу, багровея от обиды и сильного гнева.

55

О воинской повинности.

Артур видел, что отцу тягостно его присутствие на руднике. В начале января он был вынужден заявить отцу о плохом качестве деревянных подпорок в «Файв-Квотерс». Баррас сразу вспыхнул:

— Занимайся своим делом и предоставь мне заниматься моим. Когда мне понадобится твой совет, я обращусь к тебе.

Артур ничего не ответил. Он знал, что стойки никуда не годятся, что часть их уже успела погнить снизу. Его ужасало качество материалов, которые приобретал отец. Цены на уголь росли, добыча шла с лихорадочной спешкой и деньги так и текли в карманы владельца «Нептуна». А между тем, несмотря на то, что первая катастрофа в шахте могла бы быть Баррасу уроком, он не расходовал ни гроша на то, чтобы создать лучшие и более безопасные условия работы в шахтах.

В вечер того самого дня, когда у них произошёл разговор о стойках, в тайнкаслской газете «Аргус» появилось сообщение крупным шрифтом о том, что утверждён закон о воинской повинности.

Прочитав это известие, Баррас не мог скрыть своего удовольствия.

— Вот будет встряска для тех, кто уклонялся! — объявил он, сидя во главе стола. — Давно пора пересмотреть списки. Слишком много есть таких, которые, празднуя труса, окопались в тылу как «незаменимые». — Он отрывисто и торжествующе засмеялся. — Этот закон заставит их призадуматься.

Это было за ужином, в один из тех редких дней, когда Артур присутствовал в столовой, и, хотя Баррас со своими замечаниями обращался к тётушке Кэрри, яд в них предназначался для Артура.

— Попросту скандально, Кэролайн, — продолжал он громко, — что такое количество здоровых молодых людей, которым следовало бы сражаться за своё отечество, уклоняется от этого. Они до сих пор укрывались в разных учреждениях, где в них не нуждаются. Они не желали понять намёков и вступить в армию. Что же, клянусь душой, давно пора подтолкнуть их туда хорошим пинком.

— Да, Ричард, — прошептала тётя Кэрри, бросив трепетный взгляд на Артура, не поднимавшего глаз от тарелки.

— Я знал, что рано или поздно так будет, — продолжал Баррас тем же тоном. — И не сомневаюсь, что мне придётся принять участие в этом деле. Между нами говоря, меня уже пригласили заседать в местном Трибунале.

— Трибунале, Ричард?! — пробормотала, запинаясь тётя Кэрри.

— Да, разумеется, — подтвердил Ричард, старательно избегая взгляда Артура. — И я не потерплю никаких глупостей, будьте уверены. Теперь дело уже, наконец, приняло серьёзный оборот, и чем скорее все они это поймут, тем лучше для них. Только на днях мы говорили об этом с Гетти. Она тоже глубоко убеждена, что пора расшевелить лентяев и вытащить их из их убежищ.

Артур медленно поднял глаза и посмотрел на отца. Баррас был в новом сером костюме, с цветком в петлице. За последнее время он сшил себе множество новых костюмов, гораздо элегантнее, чем его прежние (Артур подозревал, что он переменил портного), и завёл привычку постоянно носить цветок в петлице, — обыкновенно это бывала ярко-розовая гвоздика, сорванная в оранжерее. Он имел чересчур щеголеватый вид, глаза у него блестели, он постоянно был в каком-то непонятном возбуждении.

— Вот увидите, Кэролайн, — усмехнулся он с громадным удовлетворением, — как все побегут под знамёна, как только начнут действовать Трибуналы.