Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

При виде инструмента глаза Джимми понимающе блеснули. Он немедленно подошел и, весело покрутив в пальцах монетку, пробудил в пианино жизнь. Пронзительная мелодия вспорола тишину, и, артистично поведя плечами, Коркоран пустился в жизнерадостную джигу. Сразу же улыбнулся официант, улыбнулся томный юнец, потягивающий абсент у барной стойки, заулыбалось испанское семейство в углу. Они это понимали, они могли по достоинству оценить подобный порыв, они тоже знали, в чем секрет счастья. Музыка низвергалась каскадом. Ноги Джимми стремительно выписывали головокружительные коленца. Официант начал отбивать ритм ладонями, дородная испанка, мать семейства, воодушевленно покачивала головой над обеденной салфеткой, заткнутой за вырез платья. Юнец открыл рот, сделавшись похожим на взбудораженную гончую, а потом вдруг начал подпевать тонким тенорком. Пока звучала мелодия, из расположенной позади кухни в зал вплывали аппетитные ароматы готовящейся еды, смешиваясь с запахами чеснока и соленого моря.

В этот момент вошла Мэри, за ней следовали Элисса, Дибс и Карр. Вновь прибывшие с любопытством уставились на открывшуюся их взорам сценку. Запыхавшийся Джимми в кои-то веки смутился, юнец онемел, официант соскользнул с табурета, а музыка умолкла с внезапным погребальным звоном. Но Мэри рассмеялась.

– Прелестно! – воскликнула она, захлопав в ладоши. – Прелестная мелодия! Запустите ее снова.

Уилфред Карр не смеялся. Остановившись в дверном проеме, он высокомерно оглядел эту неприемлемую обстановку. Казалось, его взгляд сокрушал все подряд. Никогда прежде он не посещал столь чудовищное заведение и определенно не намеревался когда бы то ни было сюда возвращаться. Лишь потакая нелепым капризам очаровательной леди, можно пообедать в такой дыре, в противном случае ни один джентльмен не опустится до этого. Его обряженная в шелк фигура одеревенела, когда он заметил Харви – тот стоял, засунув руки в карманы скверно пошитого костюма, – и спутника Харви – вульгарного потрепанного ирландца. Вся вежливость Карра вымерзла при мысли о том, что нужно представиться этим людям. Он чопорно отступил в сторону, когда Коркоран направился к двери.

– Вы меня простите, – заявил Джимми, – я бы не покинул вашу компанию, если бы не обстоятельства. Но, по правде говоря, я получил депешу и, кроме того, должен уладить кое-какие дела. Вот такой важности. – Разведя руки, он продемонстрировал огромную значимость предстоящих ему трудов, галантно раскланялся и удалился.

– Кто этот малый? – пренебрежительно поинтересовался Карр.

– Он мой близкий друг, – прямо ответил Харви.

Эти двое вперились друг в друга.

– О да, – протянул Карр, первым отводя глаза. – Естественно.

Они сели обедать в атмосфере, заряженной электричеством.

Низенький официант-романтик превзошел самого себя – вы же понимаете, не каждый день английские милорды посещают cabine [99] , а обед заказывает миниатюрная contessa [100] , красивая, очень красивая (bella, molte bella)! Поэтому жесткие накрахмаленные салфетки были сложены в умопомрачительные фигурки; каждую тарелку украшал букетик омытых росой фиалок; черные маленькие оливки были восхитительны, а омлет, в который по требованию гостей добавили красный стручковый перчик пименто, был взбит высоко, как в самом «Эль Тельде». В данный момент обедающие вкушали ensalada [101] .

99

 Пляжная кабинка (фр.).

100

 Графиня (ит.).

101

 Салат (исп.).

– Я должна, – провозгласила Мэри, – попросту должна добавить в свой салат немного чеснока.

Карр в ужасе дернулся и, чтобы скрыть это, поспешно закашлялся.

– Конечно-конечно. – Обернувшись, он заговорил с официантом на плохом испанском, громко и весьма высокомерно. – Знаете, – сказал он, доверительно наклоняясь к Мэри, – вам и правда следовало позволить мне все организовать, Мэри. – Имя легко соскользнуло с его языка. – Обед в клубе. Лучше, право, намного лучше, чем здесь. Потом гольф. Мы вполне довольны нашим полем.

– Но я приехала сюда не для того, чтобы играть в гольф.

– Что ж, тогда позвольте мне обустроить ваше пребывание в Оротаве, – задушевно предложил он. – Через пару дней я поеду по делам в Санта-Крус – это на другой стороне острова. Я за всем присмотрю. – Манера окружать вниманием исключительно леди Мэри вкрадчиво подразумевала, что его интерес произведет на последнюю сильное впечатление, а его шарм обезоружит ее. В этом был весь Уилфред Карр. Многие женщины говорили ему, что он очарователен, посему он был абсолютно уверен, что ни одна перед ним не устоит.

Возможно, он и был очарователен, поскольку обладал всеми необходимыми для этого качествами. Великолепно танцевал, неплохо играл в гольф и мастерски в теннис, ездил верхом, в колледже занимался боксом, выигрывал в бридж и чувствовал себя как дома в любом будуаре. Он был единственным сыном деревенского священника, но получил дорогое образование, отточившее его манеры и оставившее звенящую пустоту в его голове. Однако он инстинктивно стремился подняться на более высокую ступень. Дома он обхаживал разных людей – правильных людей; он обхаживал Майкла Филдинга. И теперь, получив это выгодное назначение, спокойную жизнь и вполне приемлемую популярность в ограниченном обществе островов, нередко говорил себе, что ему грех жаловаться.

Он довольно часто встречался с Мэри Филдинг в Англии, довольно часто вежливо восхищался ею на расстоянии. И вот она здесь – юная, прелестная женщина. Впрочем, что заставило ее пригласить мужчину на обед в этот жуткий паб – уму непостижимо. У нее всегда была такая репутация – тяга к простоте и все такое, понимаете ли. Наверное, довольно чудной каприз, некоторые невежи называли ее Алисой в Стране чудес, но, несмотря на это или, может быть, благодаря этому она была совершенно обворожительным созданием. Он снова наклонился к ней и умоляюще сложил красивые руки.

– Да, – продолжил он, – если вы вверите себя моим заботам, обещаю, вы восхитительно проведете время. Должно быть, вам очень скучно на этом мелком банановозе.

Она устремила на него любопытствующий взгляд, как ребенок, изучающий краба:

– Не так уж и скучно, благодарю вас.

Он легко рассмеялся:

– Право, вы должны поскорее взбодриться. Обещайте мне это, иначе я буду несчастен. Знаете, многие думают, что у нас тут примитивное общество. Ничего подобного. Мы располагаем всеми необходимыми благами. Более очаровательное и упоительное место трудно представить. – Карр использовал преувеличенные эпитеты колониста, который, присвоив чужие земли и преуспев в этом, рассматривает покоренную страну как собственное отражение. Явно стараясь произвести впечатление на леди Мэри, он с жаром добавил: – Идеальная Утопия. Здесь всем хорошо – а почему бы и нет? – В его голосе прозвучали лирические нотки. – Человек и зверь – все от души наслаждаются жизнью.

Харви, сидевшего с непроницаемым лицом, окатила холодная волна враждебности, по какой-то причине он ощутил отчаянную и неоправданную злость. Он демонстративно повернулся к Карру:

– Сегодня утром я видел на причале несколько мулов. Здоровьем не пышут. Непохоже, чтобы они от души наслаждались жизнью.

Карр выпрямил спину и нахмурился.

– С мулами все в порядке, – бросил он. – На них никто не обращает внимания.

– А комары? – поинтересовался Харви, отгоняя насекомое, кружившее над его тарелкой. – Похоже, и на них никто не обращает внимания.

Карр нахмурился сильнее.

– Верно, – оскалился он. – Никто, кроме старых леди и пустоголовых туристов.

– Хорошо, – ровным тоном заметил Харви. – Даже комары наслаждаются жизнью. И никому от этого не хуже ни на йоту. Никакой лихорадки. Ничего. Великолепно.

По мере сказанного лицо Карра обретало выражение понимания. Он коротко и с издевкой хохотнул:

– Так вот в чем дело! Вы наслушались панических сплетен. Мне бы следовало догадаться.

Дибдин положил вилку и спросил с недоумением: