Песня

Стоит шест с гагарой, С убитой вещей гагарой; Опрокинулось тусклое солнце: По тайге медведи бродят. Приходи, любовь моя, приходи! Я спою о тусклом солнце, О любви нашей чёрной, О щербатом месяце, Что сожрали голодные волки. Приходи, любовь моя, приходи! Я шаманить буду с бубном, Поцелую раскосые очи, И согрею тёмные бёдра На медвежьей белой шкуре. Приходи, любовь моя, приходи!

Весна

Не бойся, мальчик мой, не плачь! Иди ко мни, мой гость желанный. Смотри: на ветке – чёрный грач, Весны глашатай неустанный. Пойдём-ка в хижину скорей. Грохочет звонко половодье, И плещет в солнце меж камней Русалок пенное отродье. Омою ножки я вином, И поцелую мягкий локон; Под шум весенний мы уснём У распахнутых настежь окон. И там – во сне – увидишь ты: Воскреснут на живых полянах Преображённые цветы В лучах сверкающих и рдяных. Весна над миром прошумит Освобождёнными крылами, Деревья, солнце и гранит Зажгутся новыми огнями.

Поэт

Вяч. Иванову

Твоя стихия – пенный вал, Твоя напевность – влага моря, Где, с волнами сурово споря, Ты смерть любовью побеждал Твоя душа – как дух Загрея, Что, в страсти горней пламенея, Ведет к вершине золотой, Твоей поэзии слепой. О Друг и брат и мой вожатый, Учитель мудрый, светлый вождь, Твой стих – лучистый и крылатый — Как солнечный весенний дождь; И опьяненная свирель — Как ярый хмель.

Между 1905 и 1907

Зарево

Дымятся обнаженные поля, И зарево горит над сжатой полосою. Пустынная, пустынная земля, Опустошенная косою! И чудится за лесом темный крик, И край небес поник: Я угадал вас, дни свершенья! Я – ваш, безумные виденья! О зарево, пылай! Труби, трубач! И песней зарево встречай. А ты, мой друг, не плачь: Иди по утренней росе, Молись кровавой полосе.

Между 1905 и 1907

«Пьяный бор к воде склонился…»

Пьяный бор к воде склонился, Берег кровью обагрился: Солнце стало над рекой, Солнце рдеет над рекой. Взмахи вижу сильных вёсел, Кто-то камень в воду бросил… Снова тягостная тишь; Над водою спит камыш. Не хочу унылой доли, Сердце жаждет дикой воли, Воли царственных орлов. Прочь от мёртвых берегов!

«Приникни, милая, к стеклу…»

Приникни, милая, к стеклу, Вглядись в таинственную мглу: Вон там за тёмною стеной Стоит, таится спутник мой. Я долго шёл, и по пятам Он тихо следовал за мной. И на углу был стройный храм. Я видел белые лучи Едва мерцающей свечи; Я видел странный бледный лик И перед ним, как раб, поник. Приникни, милая, к стеклу, Вглядись в таинственную мглу. Он за стеною там стоит, Молчит темнеющий гранит. Но мы – вдвоём с тобой, вдвоём… Мы будем жить? Мы не умрём?

«И смерть казалась близкой, близкой…»

Л. Р.

И смерть казалась близкой, близкой, И в сердце был и свет, и сон. И опустились звёзды низко На полунощный небосклон. Из комнаты звучало пенье Моей тоскующей сестры. Под звёздами мои мученья Горели, как в полях костры. И пахло влагою и сеном. Хотелось землю лобызать, И, опьянившись милым тленом, Здесь на земле, дышать, дышать…

В тюрьме

И опять она стучит Через толщу старых плит. Стуком мерным, Стуком верным Сердце слабое туманит. Часовой в оконце взглянет: Тихо станет. Но опять упорный стук; Два и три, два и три — Неизвестных милых рук Мерный стук: Два и три, два и три. Только раз в моё оконце Мне пришлось – весной – при солнце Видеть ясное лицо Арестантки чернобровой… «С той поры мои оковы — Обручальное кольцо».

Слова

Слова и облачны, и лживы, Как на болоте злой туман; Но я – лукавый и ленивый — Их сочетаньем вечно пьян. Жилища я себе не строил И не сжимал рукой сохи, И сказкой сердце успокоил, И песней – тёмные грехи. Томление на плахе страсти Я словом оскорблял не раз; В словах не раз искал участий И соблазнял бряцаньем фраз. И пред лицом премудрой смерти, Быть может, прошепчу слова. Но даже им, друзья, не верьте: Не ими жизнь моя жива. Слова – надёжная защита И от себя, и от друзей. В могиле слов змея зарыта — Змея влюблённости моей.

Хрусталь

Хрусталь моей любви разбился с тонким звоном, Осколки милые звенят-поют во мне; Но снова я пленён таинственным законом: Пою любовь мою в заворожённом сне. Осколок хрусталя мне больно сердце ранит, Но хрупкость нежную люблю я вновь и вновь; Цветок мечты моей от боли томно вянет, Но славлю алую струящуюся кровь.

Элегия

3. Е. Серебряковой.

Когда в ночной тиши приходит демон злой В мою таинственную келью, И шепчет дерзостно, нарушив мой покой, Призывы к грешному веселью; Когда с небрежностью восторженную страсть Он предлагает мне лукаво, И лживо говорит, что надо тайно пасть, Дабы вернуться к жизни правой; Когда под маскою блестящей суеты Скрывая мир уныло-дикий, Он навевает мне неверные мечты О жизни лёгкой и двуликой: Я вспоминаю дом, поля и тихий сад, Где Ты являлась мне порою, — И вновь сияет мне призывно-нежный взгляд Путеводящею звездою. И верю снова я, что путь один – любовь, И светел он, хотя и зыбок; И прелесть тайная мне снится вновь и вновь Твоих загадочных улыбок.