Избранные записи

А сколько промелькнуло деревень и городков!.. От Казани до Тамбова через Ульяновск, Самару, Саратов и Пензу я проехал больше полутора тысяч километров. Мелькали деревни: Собакино, посёлок или деревушка Клык, малюсенькая, как ручей, речка Язва, речка с хорошим названием Ира, между Пензой и Тамбовом промелькнула деревня с совершенно неожиданным для русской равнины названием Истамбул. Деревня Истамбул! Нормально?..

…Эти дороги пугают. А сколько ещё придётся проехать! И как же я их всё-таки люблю!

16 апреля

У меня есть друг, я очень горжусь тем, что у меня есть такой друг, неугомонный человек. Для него Первое апреля – очень важный день, потому что он всерьёз подходит к розыгрышу друзей и коллег. Он настолько к этому серьёзно подходит, что некоторые его знакомые, у которых с чувством юмора не очень, стараются на Первое апреля куда-нибудь скрыться в неизвестном направлении, потому что для розыгрышей моего друга расстояний не существует.

Я писал в своём дневнике о том, как он разыграл меня три года назад, когда за две недели до Первого апреля я встречал в разных местах удивительных персонажей, которые сошлись вместе в этот день…

Это была сложная, требующая больших организационных усилий, большого количества людей и, думаю, немалых денег постановка.

Каждый раз Первого апреля и за несколько дней до я насторожен и внимателен. Любой незапланированный звонок, любой незнакомый человек… всё что угодно незапланированное и неожиданное может оказаться частью хитроумного замысла моего друга. Вот и в этом году было так же… 30 марта мы встретились с ним в Москве. Он поделился идеями нескольких розыгрышей наших общих знакомых. Некоторые замыслы были на грани, иные – даже за гранью… Но мне он сказал самое настораживающее: «В этом году я решил тебя не разыгрывать, можешь не беспокоиться. Что-то ничего для тебя остроумного не придумал». После этих слов я понял, что нужно быть готовым ко всему и в любую секунду. 31-го я улетел в Казань. Ничего особенного не случилось. На первое был назначен в Казани спектакль «По По», и с самого утра я был начеку. Я присматривался к горничным в гостинице, я с недоверием относился к своему тур-менеджеру и даже к дорогому и любимому партнёру по спектаклю Игорю Яковлевичу Золотовицкому подходил не без подозрений. Мой друг кого угодно уговорит поучаствовать в розыгрыше. Но всё до спектакля прошло, как обычно. Спектакль начался и закончился тоже нормально, а после я долго подписывал автографы, и тоже без происшествий. Как-то сама собой бдительность моя утратилась, да и усталость сделала своё дело. После автографов я вернулся в гримёрную, где меня ждали администраторы, ещё какие-то работники театра и женщина, явно за тридцать, в длинной кофте крупной вязки, юбке, с букетом цветов и беременная. Причём на серьёзном сроке. В руках помимо цветов она держала книжку «Сатисфакция». Как только женщина заговорила, я сразу понял, что она актриса, потому что артистический голос провинциальной актрисы спутать с неартистическим невозможно. Но то, что актриса за кулисами театра может желать взять у меня автограф, у меня подозрений не вызвало. Единственное, что меня несколько удивило, – букет. Он был очень дорогой для провинциальной актрисы и состоял из минимум пяти орхидей, шикарных роз, был явно изготовлен в салоне и был очень свежим. Я ещё подумал: «Она, наверное, пол своей артистической зарплаты отдала за букет».

Беременную она сыграла очень убедительно, уж поверьте моему опыту. Я взял букет, положил его на столик, женщина протянула мне книжку, явно нечитанную, что тоже удивило. Обычно коллеги по театральному цеху просят подписать уже почитанные книжки, и это чаще всего «Асфальт» или «Следы на мне». Она попросила подписать книгу ей и мужу, сказала, что они очень любят моё творчество, что она страшно волнуется, что муж не смог сегодня быть в театре…

Ну а дальше она вполне убедительно сыграла, что у неё начинаются роды. Администраторы забегали, поднялся шум, и началась суета. Больше всех переволновался, побледнел, взмок и при этом смог моментально дозвониться до «Скорой» наш звукооператор, который родом из Бобруйска. А я зашёл к Игорю Золотовицкому и рассказал, что у меня в гримёрной происходит. Он обрадовался: «Всё-таки прекрасный праздник – Первое апреля!» И сказал, что жалеет, что у него нет друзей, которые могли бы его так разыграть, и мы вместе пошли смотреть продолжение спектакля. А там уже чуть ли не роды принимали. Тогда, перекрикивая шум и гам, я спросил: «Так кому книжку подписывать? Как вас и вашего мужа зовут?» И актриса, сквозь стоны и прерывистое дыхание, промолвила: «Подпишите самой гениальной актрисе современности, так попросил сказать ваш друг».

Все, кто присутствовал при произошедшем, долго не могли успокоиться. А я улыбался и радовался тому, что есть у меня такой друг, который без устали выдумывает для меня розыгрыши, организовывает эти постановки и для которого расстояние от Москвы до Казани – не расстояние. Благодаря ему для меня Первое апреля – всегда день, наполненный особым содержанием, а главное – напряжением. Да здравствуют друзья!

28 апреля

Был в родном Кемерове, и у старинных моих приятелей нашлась, можно сказать, древняя киноплёнка… Когда-то в школьные годы я ходил в фотокружок. Точнее, это был кружок кино-фото, и многие кружковцы после школы поступали в местный Институт культуры на отделение кино-фото. И старинный приятель Андрей Куликов, который меня постарше, в этом Институте культуры учился. Как известно, студентам приходится делать курсовые работы. На втором или третьем курсе Андрею нужно было сделать курсовую в виде короткого фильма. Тогда только-только вышел фильм Тарковского «Сталкер», и тема эта активно обсуждалась, да и вообще более значительного события в отечественном кино для тех, кто занимался кино и фотографией, не было. Я же учился в десятом классе. Андрей Куликов почему-то позвал именно меня посниматься в его курсовой работе.

Я основательно забыл про съёмку, и вдруг эта плёнка всплыла. И спустя почти тридцать лет я увидел это «кино». Я не помню, чтобы смотрел плёнку. Вообще съёмка кино на 8 мм было целое дело. Фотографии были у всех, а вот увидеть себя в движении в те времена мало кому удавалось. Бытовое видео придёт вскоре, но когда я учился в десятом классе, об этом даже не мечтали.

И вот я себя увидел шестнадцатилетним. Это мои единственные кинокадры того возраста и мой первый в жизни съёмочный день. Вспомнил ту свою куртку, вельветовые брюки. Многое вспомнил, во всех деталях. И как гордился своими усами, потому что из всего класса они росли только у меня…

6 мая

В Норвегии у меня от усталости и слишком быстрой смены картинок, переживаний и впечатлений возникло ощущение, будто я прилетел не на север, а на юг, потому что впервые в этом году попал в хорошую, тёплую и, очевидно, не первый день стоящую погоду. Как же мне там понравилось!

Я не ожидал увидеть такую красоту, не был готов к столь сильным и пронзительным визуальным впечатлениям. Не знаю, где в мире есть такие яркие и, можно сказать, остро отточенные краски и запахи. Прежде думал, что такой яркости и остроты, как в Африке, быть не может нигде, тем более на Севере. Ошибался! Мне казалось, и Скандинавию я знаю, всё-таки в трёх других скандинавских странах уже побывал. Но Норвегия…

Буквально через час после прилёта я встретился с ожидавшим меня Эрландом Лу, который, в отличие от меня, не был уставшим и невыспавшимся. Но его норвежский темперамент таков, что мы как раз были на одной волне. И я даже был более разговорчив. Думаю, с ним здорово встречать закаты и рассветы, когда их из-за тумана не видать, наверняка замечательно рыбачить, когда ни черта не клюёт, или беседовать, когда времени много, говорить почти не о чем, и больше никого нет. При этом могу с уверенностью утверждать, что Эрланд Лу – милейший, симпатичный и весьма остроумный человек. Человек высоченного роста, весьма похожий с актёром Лиамом Нисаном, если только последнего побрить наголо и дать ему несколько очень успокаивающих таблеток. Но о Норвегии я хочу рассказать особо и отдельно, да и об Эрланде Лу тоже.

7 мая

Эрланд Лу приехал в Литературный дом на встречу со мной на велосипеде. Велосипедный шлем и сам велосипед всем своим потёртым и даже обшарпанным видом говорили о том, что ими пользуются активно и постоянно. Первый вопрос, который он мне задал после того, как мы пожали друг другу руки, был: «А ты знаешь, о чём мы будем говорить?» Вопрос позабавил меня своей прямотой, потому что отбросил целую кучу обычных формальностей. Но главное – в нём была моментальная передача мне неких инициатив. Вот если знаешь, о чём говорить, если есть какие-то определённые предпочтения, на эти темы и поговорим. Мне это понравилось.

Наша совместная встреча с читателями прошла интересно. Эрланд успел прочитать «Рубашку» и посмотреть «Сатисфакцию» с английскими субтитрами. Вопросы, которые он задавал, означали, что он прочёл и посмотрел всё очень внимательно, и можно даже сказать, подробно. И что меня больше всего порадовало, он не скрывал того, что прочитанное ему понравилось, а это так редко случается среди коллег. Я же, в свою очередь, вспоминал свои впечатления от его главного для российского читателя романа «Наивно. Супер».

Лу по-настоящему, без всякой рисовки и позы, скромный человек. Он честно признался, что был удивлён своему успеху в России. Он также честно сказал, что, хоть его книги и переведены на многие европейские языки, настоящее большое признание он получил только в родной Норвегии, Скандинавии и России. Он этому рад, но достаточных объяснений феномена любви к нему в России у него нет. Я попытался высказать свои предположения, но и у меня самого нет этому внятных объяснений. Точно могу сказать только то, что роману «Наивно. Супер» как минимум повезло с русским переводом, со своевременностью выхода этой книги, да и чего там скромничать – со мной, поскольку как моё имя участвовало в продвижении книги, так и я сам с большой радостью активно её пропагандировал всеми возможными способами.