Избранные записи
Шрифт:
В комнате всё было перерыто… Очень скоро мы поняли, что остались без наличных денег, которые подготовили, чтобы купить красивые скатерти, покрывала, разную снедь, вкусное оливковое масло, соусы… Всё это мы хотели купить на следующий день на рынке в Сан-Тропе, где карточкой расплатиться невозможно. Но исчезли и кредитные карты, средства связи, подаренный мне и переданный в пользование дочери айпад, мои любимые часы… Обидно перечислять похищенное, но главное – исчезли наши паспорта. Их, скорее всего, прихватили в спешке… Из средств связи у меня остался только мой старенький и далеко не основной телефон, на балансе которого было семь евро.
Через какое-то время после суеты, беготни, криков, бессмысленных судорожных действий пришло оглушительное и при этом внятное осознание ситуации: трое детей, один из которых, по сути, младенец, и трое взрослых, один из которых –
Когда я всё это осознал, мне вдруг стало скучно жить. Именно скучно, так как я понял, что придётся проделывать очень и очень много нервных и трудных действий. При этом я представления не имел, что это за действия и с чего начать.
Прежде всего нужно было вызвать полицию. Но как? На звонки с иностранных телефонов французы вообще не реагируют. Опыт был. Однажды люди в соседнем доме очень сильно и почти до утра веселились, что мешало спать детям. Я решил вызвать полицию, но на мой звонок не отреагировали. И только разбудив местного садовника, мне удалось добиться от полиции каких-то действий. На этот раз я тоже разбудил мирно спящего садовника, который по совместительству был и охранником. Он осмотрел место происшествия, покачал головой, на очень плохом английском спросил что-то вроде: а зачем вы их впустили? (Этот вопрос я оставил без ответа…) После чего нехотя позвонил в полицию.
Сразу скажу: полиция на вызов не поехала. Я сначала ушам не поверил, что они отказываются приехать. Пытался говорить сам, объяснял, что здесь только женщины, дети и я, что мы ограблены… Мне же в ответ спокойно и почти весело говорили, что если нет пострадавших, никто никуда не поедет, а утром мы сами должны приехать в жандармерию и написать заявление, а также получить справку об утрате документов. На мой вопрос: а как же некие следственные действия? Бандиты ведь оставили следы! – Мне ответили, что мы сами должны составить список похищенного, и если что-то из перечисленного найдено, нам это вернут. Спрашивать, на чём нам ехать в жандармерию, я не стал.
Когда мне удалось наконец принять более-менее спокойный вид, перестать на чём свет ругать французскую полицию, жандармов, правительство, Францию в целом и даже трёх мушкетёров, когда всё моё семейство кое-как отошло ко сну, я сел, взял свой телефон и написал эсэмэски друзьям, знакомым и приятелям, которые могли в моей ситуации помочь не только советом, но и деньгами. Отправив сообщения, я узнал, что у меня на счету осталось около одного евро. Один, возле мерцающего синим светом бассейна, чистота воды и цвет которого впервые внушали мне отвращение, я так и просидел в ожидании, полусне и полуамнезии до утра. Я представления не имел, что следует в такой ситуации делать. Жизнь в эту ночь представлялась мне отвесной и гладкой скалой, на которую неизвестно как вскарабкаться, хотя это необходимо сделать в самые сжатые сроки (поскольку через два дня нам надо было вылетать, а в самолёт без документов, как известно, не сажают).
14 августа
Я так и не смог уснуть до утра. Сидел, держа в руке мобильный телефон, и ожидал звонков или эсэмэс от тех, кому отправил послания, полные надежды на помощь… В начале восьмого утра по местному времени, то есть в начале десятого по Москве, пришло первое сообщение, точнее – поступили деньги на счёт моего телефона. Только потом я узнал, от кого. Спасибо другу Сане! А дальше закрутилось…
Советы поступали самые разные – от рекомендаций держаться и не унывать до очень подробных, но, как впоследствии выяснилось, абсолютно бесполезных схем действий. В итоге знающие и имеющие подобный опыт люди сообщили: прежде всего необходимо отправиться в ближайшую жандармерию и получить справки об утрате документов. Затем с этими справками как можно скорее мчаться в Марсель за справкой уже от нашего консульства, которая заменит паспорта при пересечении границы. И ещё нужно сфотографироваться для этой справки. К тому же в Марсель необходимо было взять с собой двух граждан России с действующими паспортами в качестве свидетелей, которые могли бы подтвердить наше гражданство. Меня снабдили номерами телефонов нашего консульства в Марселе и порекомендовали не терять времени.
Спешить нужно было потому, что наступил вторник, в среду консульство не работало, а в четверг нам надо было улетать.Легко сказать: поспешите! Если на то, чтобы доехать до ближайшей жандармерии, денег ещё хватило бы, то добраться до Марселя было не на что. А нам нужен был как минимум микроавтобус: для шести человек нашего семейства и двух свидетелей. Сначала я всё-таки отправился один в жандармерию. Однако оказалось, что нужна не любая жандармерия, а жандармерия «насиональ», потому что в жандармерии «мунисипаль» иностранными гражданами не занимаются. Когда я это узнал, я попросил таксиста отвезти меня в нужную жандармерию, и он, конечно же, отвёз меня к зданию жандармерии, где снимался фильм про жандарма и Сан-Тропе с Луи де Фюнесом и где давным-давно никаких жандармов нет, а туристов – хоть отбавляй. В конце концов я нашёл ту самую жандармерию и с огромным трудом получил справки, потому что жандармы, занимающиеся иностранными гражданами, ни на каком языке, кроме французского, не говорят. Уголовное дело по факту кражи у нас денег, ценностей и прочего они не были намерены заводить, предложив мне составить список утраченного, чтобы потом интересоваться на их сайте, нет ли среди найденного наших вещей. Я не стал тратить на это время.
Дальше началось что-то похожее на спасение рядового Райана. Все друзья, кому я послал эсэмэс, в конце концов поняли, что мой призыв о помощи – не розыгрыш и не жульничество. И началось… Придумывались схемы, как передать деньги. Кто-то, зная технологию, оплатил и прислал нам микроавтобус с водителем, который знал, куда ехать, свидетели также нашлись. И мы отправились в Марсель.
По телефону в консульство Марселя дозвониться не удалось, мы ехали практически в никуда, зная, что консульство работает до четырёх и мы почти наверняка опаздываем… Дом, родина, дождливый Калининград казались такими далёкими, недостижимыми и от этого страстно желанными. После общения с французскими полицейскими и жандармами мне хотелось увидеть хотя бы одного нашего гаишника или милиционера (не хочу называть их полицейскими). Наши милиционеры представлялись почти ангелами… Да, они такие-сякие-разэтакие! Но черт возьми! Они способны на сочувствие. Не всегда, но способны. И какие бы они ни были – они наши! А ещё они выезжают на вызовы… Через некоторое время мне сообщили знакомые, которые из Москвы смогли дозвониться до консульства в Марселе, что среди дипломатов и их жён есть мои читатели, а ещё продиктовали номер телефона консула. Фамилия консула, Грибков, очень обнадёжила среди этой кутерьмы и дала ощущение, что всё не так уж плохо.
Несмотря на не очень большое расстояние, ехали мы долго. К Марселю поток машин уплотнился, и мы ехали в сплошной пробке. Окраины и спальные районы Марселя – место не для слабонервных. Я периодически звонил консулу Грибкову и говорил, что мы сильно опаздываем, а меня уверяли, что нас ждут. Нам же нужно было ещё найти фотокабину и сфотографироваться. Мы толкались в марсельских пробках больше полутора часов, в итоге нашли в каком-то супермаркете фотокабину и сфотографировались. Видели бы вы эти фотографии! Особенно несчастной получилась Машенька. В свои полтора года она не знала, куда смотреть. Короче, фотографии получились такими, что если их разместить на определённых сайтах, вполне можно рассчитывать на пожертвования.
Мы подъехали к нашему консульству, которое, кстати сказать, размещается в удивительной красоты особняке и в самом спокойном, зелёном районе Марселя. Нас ждали после рабочего дня более часа. Приятно было подписать несколько своих книжек, которые обнаружились в библиотеке консульства. Нас радушно приняли… Хотя, я понимаю: не будь этих книжек и спектаклей, мы поцеловали бы закрытую дверь и уехали ни с чем. У меня на этот счёт нет иллюзий. Но приняли нас в консульстве очень радушно! Всё показали, рассказали, поведали о том, как живёт маленький островок русской жизни и российской территории.
Когда мы сели оформлять документы, консул Грибков вышел к нам, поздоровался, посочувствовал и сказал, подмигнув вице-консулу, чтобы денег с нас не брали, на что я развёл руками и сказал, что денег-то у нас и нет, а потом добавил фразу, которуе многие любители литературы знают и помнят: «Жё нё манж па сис жур» («Je ne mange pas six jours» – «Я не ел шесть дней», так говорил Киса Воробьянинов в «Двенадцати стульях»). Мне показалось, что я неплохо пошутил, но господин Грибков устало посмотрел на меня и сказал: «Знаете, здесь все так говорят. Мы это слышим по многу раз на дню. Так что не думайте, что получилось оригинально…»