Избранный

непонятной причине он посмотрел на свои белые слаксы и заметил пятна, оставшиеся

после того, как он потерял сознание и рухнул на землю.

Вот почему не стоит носить белое.

– Чем я могу помочь?
– спросил айЭм.

– Ничем, - он захлопнул дверь.
– Поехали. Я попытаюсь сдержать это - но можно

выключить обогреватель?

Он почти ничего не помнил из дороги до особняка, все это время посвятив

наблюдению за аурой, развивавшейся из небольшого скопления искорок в центре поля его

зрения, расправлявшей крылья и вылетавшей за пределы его зрения. Но в следующий

момент он понял, что брат помогает ему выбраться из машины и как инвалида

сопровождает к парадному входу в особняк. Как только они оказались внутри, в холле с

его разноцветными колоннами, золотой лепниной и гребаными хрустальными

канделябрами, это вызвало у него новый приступ тошноты.

– Кажется, я сейчас...

Фритц, доджен– дворецкий, как раз вовремя подсунул ему бумажный пакет.

Бумажный пакет. Больничный, ярко-зеленый бумажный пакет для страдающих от

укачивания.

Согнувшись пополам и удерживая круглое отверстие у рта, Трез подумал о трех

вещах: 1) кто, черт подери, расхаживает с блевпакетами наготове; 2) какую еще хрень этот

мужчина таскает в своем костюме пингвина; 3) и почему это должно быть желчно-

зеленого цвета?

Если уж заставляешь людей блевать чем-то, зачем делать эту хрень цвета

горохового супа?

Можно же сделать ее веселенького желтого цвета. Или милого белоснежно-белого.

Хотя учитывая то, в каком состоянии находились его штаны...

Когда Трез наконец-то выпрямился, эта пресловутая-наковальня-стоящая-на-

половине-его-головы начала вдалбливаться в череп, и связные мысли стали вытесняться

замысловатой странностью, всегда приходившей с мигренью.

– Поможешь подняться?
– пробормотал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Неудивительно, что айЭм взял дело в свои руки и проводил его в новую комнату, в

которой он жил с тех пор, как Рейдж, Мэри и Битти заняли покои на третьем этаже.

Через комнату. На кровать. Лечь на спину.

Как обычно, горизонтальное положение принесло с собой лишь незначительное

облегчение, недолгий момент, когда его живот успокоился, а голова взяла передышку - но

потом все стало во сто крат хуже.

По крайней мере, айЭм точно знал, что ему нужно. Туфли Треза оказались сняты

одна за другой, но брат знал, что носки нужно оставить, потому что во время головной

боли в конечностях Треза ухудшалась циркуляция крови, и он замерзал. Следующим исчез

ремень, слаксы тоже оказались сняты, а потом его окутало одеяло. Пиджак остался на нем,

как и рубашка. Снятие этих предметов одежды потребовало бы слишком многих действий

и скорее всего спровоцировало бы новую рвоту.

В которой ты точно не нуждаешься, когда голова и без того раскалывается.

Затем занавески оказались задернуты, хоть сегодня луна и не светила. Рядом с

кроватью расположилась корзина для мусора. И матрас неизбежно промялся, когда айЭм

опустился рядом с ним.

Боже, они столько раз проделывали это.

– Обещай мне, - произнес Трез в темноте опущенных век, - что ты дашь ей работу. Я

не стану ее преследовать, клянусь. Вообще-то я даже не хочу ее снова видеть.

Он слишком склонен опять вытворить какую-нибудь глупость...

https://vk.com/vmrosland

И когда ее вкус вновь вернулся на его язык, он выгнулся от боли в сердце.

– Жаль, что ты не принимаешь лекарств от этого, - тихо выругался айЭм.
– Мне

ненавистно смотреть на тебя в таких муках.

– Это пройдет. Всегда проходит. Дай этой женщине работу, айЭм. И я ее не

побеспокою.

Он ждал, когда брат что-то скажет в ответ или возразит, и не получив ничего, он

приоткрыл глаза - лишь чтобы содрогнуться и зажмуриться. Хоть единственный свет в

комнате проникал через почти закрытую дверь в коридор, это дерьмо было слишком

мощным для его гиперчувствительных глаз.

– Я знаю, что она не Селена, - пробормотал он.
– Поверь мне. Я прекрасно осознаю,

насколько она отличается от моей женщины.

Черт, да возможные последствия поцелуя и вызвали эту мигрень. Его сожаления в

буквальном смысле сорвали ему крышу - вина как сосудистое осложнение.

Доку Джейн надо упомянуть его задницу в медицинских публикациях.

– Не наказывай ее за мою ошибку.

По крайней мере, это он хотел сказать. Он не уверен, что именно сорвалось с его

губ.

– Просто отдыхай, - сказал айЭм.
– Я позову Мэнни, чтобы он осмотрел тебя.

– Не беспокой его, - или кого-либо в этой связи.
– Но ты можешь кое-что для меня

сделать.

– Что именно?

Трез силой открыл веки и заставил голову приподняться, хоть весь мир вокруг

завертелся.

– Приведи ко мне Лэсситера. Притащи сюда этого падшего ангела.

– А теперь, если не возражаешь, я перекинусь парой слов с Избранной наверху.

Когда Роф заговорил, Лейла не купилась на это. Его тон ясно давал понять, что он

едва ли попросит у Кора разрешения на разговор с кем-то из своих подданных.

Если бы голос Короля прозвучал суше, после него на мебели осталась бы пыль.

Но воистину, она тоже хотела поговорить с ним наедине, и когда Роф указал в

сторону лестниц, она кивнула. Бросив быстрый взгляд на Кора, она поспешила по

ступеням, открывая дверь наверху и готовясь к встрече с Вишесом.

Ей не стоило беспокоиться.

Брат, стоявший у стола, отказывался смотреть на нее. Он лишь взял кружку,

которую использовал в качестве пепельницы, и зашагал к стеклянным раздвижным