Издержки дипломатии

– Отец у меня тоже один, – оборвал его сын. Несколько мгновений они мерились взглядами, а потом я не выдержала и всё-таки вмешалась, пресекая бессмысленный обмен мнениями:

– Бриан, раз уж ты тут… а расскажи-ка мне, о чём говорят в журналистских кругах? Меня завтрашний день интересует.

– Коварная женщина! – укорил он.
– Надеешься подготовиться?

– Естественно. Для того и пришла. А ты что думал, я ворчливых одноухих эльфов не видела? То есть не видела конечно, и предпочла бы не видеть дальше, но чего не сделаешь ради любимой работы!

– А что, Бриан – журналист?
– Табиба с подозрением покосилась на мужчину. Уж наверняка наслушалась от посольских о местной прессе.

– Не совсем.

– Я фотограф, – ответил он.
– Снимаю природу и животных.

Больше всего люблю, конечно, наши края, но иногда и по миру приходится поездить.

– Наши – это какие?
– еще сильнее озадачилась стажёрка.

– Кулаб-тан, Бриан родился и вырос здесь, - пояснила я и вернула разговор к прежней теме, игнорируя ошарашенный взгляд Табибы: – Так что говорит журналистская братия?

Я понимала, что её сжирает любопытство, но не могла позволить поднять эту тему сейчас, при больном Берношале. Он и так мучается, а подобные разговоры лишь дополнительно испортят ему настроение. К счастью, Табибе достало такта смолчать и дальше, а Бриан принялся рассказывать о веяниях и течениях.

Ничего нового он не сообщил, да я и не надеялась, это просто была безобидная тема беседы. За годы жизни и работы в Кулаб-тане я изучила здешних акул пера ничуть не хуже, чем Бриан, а может и лучше. Он знал их как людей и немного – в профессиональном плане, потому что давно уже работал не для местных изданий, а мне на их личные качества было плевать, зато с профессиональной точки зрения успела изучить вдоль и поперёк. Никакие они не акулы пера, в лучшем случае мелкие щуки, и уж точно им не по зубам окажется Акзам Знак Победы.

Единственным неожиданным и приятным известием был ропот в рядах пишущей братии. Даже у тех, кто выжил в местных газетах, имелся предел терпения и готовности нести чушь. Не у всех, потому что встречаются разные «таланты», но и голос разума начал пробиваться. Наступающее прозрение было бессмысленным, потому что запоздалым, но лучше поздно, чем никогда.

С журналистов разговор очень удачно перешёл на воспоминания и таланты Бриана. Отец гордился сыном, и в его доме хранилось огромное множество альбомов с фотографиями. Я их видела неоднократно, а Табибе было интересно, так что молодёжь устроилась у стола, а я осталась на качелях со страдальцем.

– Не переживай так, – попыталась подбодрить эльфа, краем уха слушая болтовню Бриана. У него был воз и обоз забавных историй, связанных едва ли не с каждой картинкой, рассказывал он прекрасно, и Табиба на некоторое время оказалась потеряна для мира. – Шайтары не будут мародёрствовать в своём городе и ломиться в дома. И всех инородцев сплошняком они не станут вырезать.

– Бриан говорит то же самое, – вздохнул Берношаль и, поморщившись, на несколько мгновений устало прикрыл глаза.

Я помнила, но редко задумывалась о том, что моему ушастому другу уже больше двухсот лет, и годы эти не были такими уж простыми. Сложно об этом думать, когда встречаешься по большей части в обществе, где он блестящ, улыбчив и лёгок – обаятельный кавалер и опытный дипломат. В таких местах в душу не заглядывают.

– И вообще, я на что? – продолжила и ободряюще похлопала его по колену.
– Уж на пару дней мы пару несчастных приютим, у нас не принято бросать в беде хороших орков. Даже если они не орки, а очень даже эльфы.

– Не сомневаюсь, - улыбнулся в ответ Бель, заставив себя открыть глаза.
– Спасибо, Ярая. Я не ожидал, что ты придёшь.

– Ну здравствуйте! – вздохнула я.
– Ты за кого меня вообще принимаешь? Мне казалось, мы друзья!

– Прости, я не об этом… – слегка смешался он, но быстро взял себя в руки и слабо улыбнулся.
– Не думал, что ты найдёшь время сегодня или завтра, всё-таки такое событие. А через пару дней я бы выглядел уже менее жалко и сам пришёл узнать по поводу списка.

– А вот тут ты прав, долго рассиживаться мы не можем, - вздохнула я. – Табиба, сворачивай болтологию! Твой новый друг кого хочешь заговорит до смерти, а мы себе такого позволить не можем, кто работать будет?

Стажёрке явно не хотелось уходить, с Брианом было интересно, но спорить она не стала. Я бы тоже с удовольствием еще задержалась, уж как-нибудь пережила бы завтрашний день не выспавшись, но докучать и без того бледному и уставшему эльфу не хотелось. Он, конечно, пытался бодриться, но видно же – мучился.

Мы попрощались, и Табиба рассталась с новым знакомцем если не хорошими друзьями, то приятелями.

– Жаль, что пришлось так рано уходить, - вздохнула она. – Он здорово рассказывает.

– Не сомневаюсь, - отозвалась я и все-таки пояснила: – Но Берношалю надо спать, а не языком чесать. Даже эльфийское магическое исцеление не всесильно и не мгновенно. Как ты понимаешь, он бы не стал нас выставлять.

– Да, ты права, – слегка смутилась Табиба, помялась, подбирая слова, но потом всё же задала тот вопрос, который мучил её с самого начала: – Ярая, а как так вышло, что сын эльфа – не эльф? Он приёмный?

– Родной, - отозвалась я. – Мать Бриана была человеком, но она уже лет тридцать как умерла.

– -а-а… – протянула она растерянно, но так и не сумела сформулировать, поэтому я сжалилась и принялась объяснять сама, тем более никакого секрета тут не было.

– Это грустная история. Берношаль встретил Эрику в Старом Абалоне, куда приехал отсюда в отпуск. Она была там на экскурсии. Обычная человеческая девушка из обычной семьи и Бель, чья родословная восходит к древним королям – можешь себе представить, что за мезальянс. Пожениться им, конечно, никто не позволил, но это не помешало Берношалю забрать любимую женщину с собой. Собственно, они и жили как муж с женой, просто безо всяких обрядов. Но она недолго прожила, даже по человеческим меркам, зато вот Бриан остался. Вряд ли Бель справился бы с потерей без него. У них вообще невезение какое-то в семье, Бриан тоже вдовец с двумя сыновьями- погодками, его жена погибла пять лет назад. Но он – не его отец, потерю перeжил гораздо легче.

– И правда грустно, - вздохнула Табиба, хмурясь. – Берношаль всё-таки неправильный эльф. Чтобы кто-то из этих… светлоликих вот так снизошёл до человека? У них такое только в сказках было, и то, по–моему, позже дописали из политических соображений!

– Тут дело не только в снисходительности, - пожала я плечами – Эльфы тоже живые, им свойственно привязываться к близким. Может, из-за сложностей с допуском кого-то в ближний круг, привязанность даже крепче, чем у остальных. Так что некоторая их надменность в отношении инородцев – это отчасти самозащита. Другой эльф хотя бы теоретически проживёт долго, а человек – даже со всеми ухищрениями гораздо меньше. Это если мы про любовь говорим. Потомки троллей чуть более живучи, но у нас с эльфами и потомства общего быть не может, и вообще союзы такие если и случались в истории, то это надо копаться, так с ходу не вспоминается.

– У меня такое ощущение, что ты их оправдываешь, - проворчала Табиба.
– Что они боятся кого-то полюбить – это не повод вести себя как сволочь и единственный жеребец в табуне!

Я хмыкнула над образным сравнением и пожала плечами:

– Не оправдываю. Что некоторые эту особенность выродили в заносчивость и презрение к окружающим – их это не красит. Но судить по таким обо всех неправильно.

– Да уж скорее Бель исключение!

– Знаешь, где сейчас сыновья Бриана?

– Нет, а какое это имеет отношение…