Издержки дипломатии

Лучше бы дурное предчувствие Сабира остановило меня ещё в посольстве! Но не случилось, и мы продолжали пробираться вперёд, в неизвестность. Не знаю, как именно он выбирал дорогу, я-то уже давно потеряла Дардая с его спутниками и заблудилась сама, но двигался мужчина уверенно. До очередного падения на камни, близкого взрыва где-то впереди и спокойно-ворчливого сабирова:

– Ну вот, догнали.
– После этого поднимался он уже без спешки и вперёд двинулся не рысью, а осторожным крадущимся шагом, ворча себе под нос: – Стар я уже для таких приключений, стар! Надо было Фаннура слать, тьфу, пропасть, протянуть меня за хвостом, а…

– Что значит, догнали?

– Накрыло их. Пойдём глянем, может, живые.

Снаряд попал не в улицу, а в какую-то огороженную территорию. От взрыва забор сложился, словно бумажный, несколько бетонных плит выгнуло и раскурочило, и именно под них попали наши беглецы.

Опрокинутая тележка отлетела к стене низкого здания напротив, тоже подломившейся, но уцелевшей. Дардай лежал навзничь ближе к нам, одного из его подручных накрыло плитой и опознать его можно было разве что по ботинкам, второй виднелся в отдалении. За забором что-то дымилось и горело с чадным, жирным, чёрным дымом, за которым ничего не было видно – не понять, куда прилетело.

Сабир снова ругнулся.

– Посмотри, что с этим, я того проверю.

Самандар Дардай был еще жив, но даже мне, далёкой от медицины, было понятно: это ненадолго. Ему перебило ноги обломком плиты, на груди было кровавое месиво, на которое я старалась не смотреть. Но он ещё дышал – прерывисто, кратко, - и смотрел в небо.

– Дардай… – Я опустилась рядом с ним на колени, понятия не имея, что могу сказать и сделать.

– Корона… – прохрипел он.
– В вазе… Глина. Картину… Сыну…

Глаза его на этом закатились, но дыхание ещё не прервалось. Я несколько мгновений посидела над ним, в бессильной растерянности кусая губы и пытаясь справиться с комом в горле. Бежать за помощью, но куда? Где мы найдём целителя? пока мы его найдём, будет уже поздно. Да и кто сюда побежит, в такой-то обстановке…

Потом я всё-таки заставила себя встать. Раз мы сюда явились за этой проклятой короной, будет глупо бросить её просто так. Тубус с картиной я повесила поперёк спины, благо у него была

удобная длинная ручка, и взялась за обломки ящика.

– Что ты там делаешь? – окликнул меня Сабир.

– Сейчас, раз уж мы их нагнали…

Мне даже не пришлось её искать. От удара ваза – та самая, которую Дардай купил на аукционе, глазурованная, эпоха расцвета, - раскололась, а вот каменная корона, которая была, кажется, замазана глиной внутри вазы, уцелела. Я с усилием оторвала её от земли, мысленно костеря всех древних троллей, взятых вместе с их слишком тяжёлым искусством.

– Ложись! – вопль Сабира потонул в пронзительном нарастающем вое – а потом меня накрыла темнота.

ГЛАВА 9. Вотум доверия с неожиданной стороны

Вотум – политическое решение или мнение, принятое большинством голосов.

«Вотум доверия» – одобрение какому-либо действию, политической линии, законопроекту, акции.

Голова болела и трещала, в голове гудело и выло, в ней билась единственная мысль: «Вставай! Иди! Вставай! Иди!» Я попыталась сесть. Руки оттягивало большое каменное кольцо. Его надо было бросить, но что-то внутри резко воспротивилось, и я подняла каменюку дрожащими руками. Правая занемела, я её не чувствовала, но пальцы гнулись – это я видела.

Вокруг всё плыло, отдаваясь гулом в ушах. «Вставай! Иди! Нельзя оставаться!»

Паническая мысль никуда не делась, и на ноги меня поставила именно она. Ноги пошатывались, но держали. Шаг, другой. В голове звенело, ноги двигались неуверенно, но – двигались, я это видела. Казалось, что наблюдаю я за ними со стороны, немного издалека. Мои ноги должны были быть где-то не там, чуть ближе, и выглядеть чуть иначе. Но даже если бы я могла об этом думать, дрожащая жгучая боль лишала последних крох рассудка.

Сквозь боль пробивалась лишь всё та же упрямая мысль: «Иди! Нельзя останавливаться!»

И я брела вдоль стены, не понимая, куда иду. Несколько раз падала, но, кажется, это не чужие ноги подламывались, а земля выворачивалась из-под них. Порой мимо проскальзывали какие-то тени. Я не могла на них сосредоточиться, но это не беспокоило: они меня тоже игнорировали.

Наверное, мы друг другу казались.

Иногда сознание проваливалось в темноту, но почему-то это ни на чём не сказывалось. Каждый раз, из неё выныривая, я обнаруживала себя точно так же бредущей куда-то по улице. То ли по той же самой, то ли по какой-то другой – не имею понятия.

Я не могла бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем в моей картине мира что-то изменилось. Пять минут, час, несколько часов, год...

Изменилось не что-то, всё.

Меня вдруг схватило, встряхнуло за плечо. Перед глазами по-прежнему плыло, я видела только расплывчатый силуэт, залитый тёмными пятнами. Но вырываться не стала, навязчивая мысль в голове стихла – кажется, опасности от этой встречи я не ощущала. А вот попытку отобрать камень я ответила тем, что крепче в него вцепилась и замотала головой. Он оттянул руки, ныла спина, но всё равно расстаться с ним было невозможно.

Потом меня схватили вместе с камнем и куда-то понесли, и сознание опять нырнуло в темноту: там ему нравилось больше.

В следующий раз я очнулась от звука незнакомого голоса, говорящего на шайтарском, а вернее от того, что я этот голос понимала.

– … ты так. Говорю же, ничего серьёзного. Лёгкая контузия с сотрясением, ссадины и ушибы. Что ты так в эту орчанку вцепился? Ценная какая-то?

– Более чем, – буркнул еще один голос.

Вот его я сразу узнала и резко расхотела приходить в себя.

Прошлое было как в тумане, я вообще смутно понимала, где нахожусь и что происходит, но твёрдо знала: Шад будет ругаться. Причём ругаться по делу, и будет при этом прав.

– Ну вот, она очнулась, - сдал меня незнакомый шайтар. – Должно быть получше, но это временная мера, несколько дней покоя обязательны, с травмами головы шутки плохи. Как ты себя чувствуешь, дара?

– Пока не знаю, - пробормотала в ответ, удивляясь тому, как сипло и словно из ваты звучит голос. – Странно.

Я наконец открыла глаза, поморгала. Мы находились в небольшой сухой пещере, судя по правильной округлой форме – рукотворной. Под потолком горели яркие светильники, заливая светло-коричневые стены холодным светом. Я лежала на чём-то высоком и твёрдом, кажется, на столе, а больше ничего разглядеть не могла, потому что с одной стороны обзор загораживал немолодой шайтар в светло-сером сцаре, а с другой – нависал Шад.