Изгнание в рай
Шрифт:
«Бросать его надо», – решил Сева. И уже начал глазами по сторонам стрелять, нового хозяина себе подыскивать.
Но однажды столкнулся во дворе с бывшей их одноклассницей, Настей.
Та – первая в школе красотка и умница – в институт поступать не стала. Севины родители с осуждением говорили (а сын не гнушался подслушивать), что нашла себе Настенька покровителя высокого полета. С «Мерседесом», охраной и связями чуть не уровня Ельцина.
Сева, в отличие от мамаши с папашей, девчонку не осуждал. Хихикнул про себя: «Тоже симбиоз».
Но, похоже,
Но Сева нагнал, взял за плечо. Да еще осмелился поерничать:
– Настюш! Ты никак на карате записалась?
И девчонка взвилась:
– Отвали от меня, урод!
– А я-то что тебе сделал? – опешил Акимов.
Но несчастную красавицу понесло:
– Да все вы козлы, предатели! Ты, что ли, свою курицу не бьешь?!
Сева не стал оправдываться. И утешать Настену тоже не начал. Процедил:
– Чушь несешь. Нормальные мужики баб не трогают. Наоборот, на руках носят, розы дарят корзинами.
– Себя в виду имеешь, свиненок? – жестко бросила девушка.
И снова Акимов решил не обижаться. Отозвался спокойно:
– Ну, я – вариант бесперспективный. А вот Мишка Томский из тебя бы принцессу сделал. Он теперь звезда, миллионер.
– Мишка? – фыркнула Настя. – Миллионер?! И давно?
– Да с тех пор, как у любого нормального человека – компьютер. А Томский в программировании гений.
– И чего он уже напрограммировал? – Девушка неприкрыто заинтересовалась.
– Ишь, какая хитрая, – улыбнулся Акимов. – Сразу готовенького тебе подавай. Фильм смотрела? Генерала сначала вырастить нужно. Пойдем, расскажу как.
По-хозяйски подхватил красавицу под руку. Привел в кафе. Взял бутылку мартини. И начал рекламную кампанию.
Что такие, как Мишка, раз в сто лет рождаются. «Но за гениальным мужчиной всегда стоит сильная женщина, хоть Сальвадора Дали возьми с его Галой, хоть Булгакова с Еленой Сергеевной. А у Томского музы нету. Потому и стимула не имеется – заниматься выгодным делом».
– Некого ему розами осыпать, вот и тратит природный ресурс не на программирование, а на дурацкую физику.
Настя быстро захмелела. Оперла голову на руку, хихикнула:
– А я думала, Томский – он вообще импотент. Ну, или педик. Вечно с ним ходите чуть не в обнимку.
До чего хотелось Севе вмазать красавице во второй глаз! Однако удержался, сказал спокойно:
– Нет, Настенька. Томский – мужчина очень даже традиционной ориентации. Но он – как спящая красавица. Прежде чем пользоваться, разбудить надо. Влюбить в себя. И тогда он для тебя горы свернет.
– Что-то как-то все слишком сложно…
– А ты попробуй! – усмехнулся Акимов. – Спутника жизни у тебя, я так понял, временно не имеется. Вот и поставь эксперимент. Спорю на стольник баксов, что через два месяца тебе Томский бриллиант подарит. Минимум
в два карата.– Ой, какой ты болтун, Сева! – фыркнула девушка. – Знаешь, сколько те два карата стоят? Да и у тебя – откуда сто долларов?
Но все-таки ударили по рукам.
Сева боялся: на следующий день Настена, после бутылки «Мартини», ничего и не вспомнит.
Но девушка оказалась ответственной. Уже в полдень Томскому позвонила. Ласково попросила прийти и помочь разобраться с бестолковым «Лексиконом».
Гений в тот момент корпел над очередной теоремой и только буркнул:
– Севку проси, мне некогда!
Но Настя проявила настойчивость. Сева, со своей стороны, тоже поучаствовал. Заставил Томского сходить в душ. Погладил ему рубашку. Даже лохмы волос кое-как подстриг. Впрочем, почти не сомневался, что гений сбежит от Настюши уже через полчаса.
Однако Мишка вернулся лишь к полуночи. И в глазах его – еще с утра скучных, вялых – огонек блестел яркий, счастливый, дьявольский.
Посмотрел на Севу глазами полного олуха:
– Представляешь? Она хочет сходить со мной в театр!!! В «Большой», на «Жизель».
– Если партер, то минимум две стипендии, – мгновенно отозвался Акимов. – За один билетик. Плюс буфет, цветы…
– И костюма у меня нет, – пробормотал Томский.
– Да у тебя ничего нет, – хмыкнул Сева. – А красивые девки все хищницы. Сначала театр. Потом шубу потребует. Дальше – особняк. Ну ее в болото!
«Сдрейфит? Сдастся?»
– Но она такая… такая… – Технарь Томский тщетно силился подобрать эпитет.
– Она – женщина для богатого, – назидательно молвил Сева. – Выкинь ее из своей гениальной башки.
– Нет, – помотал головой друг. И прищурился: – Сколько, ты говоришь, этот чайник Пажитнов получил за свой «Тетрис»?
– Да ну, о чем ты? Компьютерные игрушки – это ведь жуткий примитив! – горячо молвил Сева. – Ты создан не для них. А для чистой науки.
– Заткнись, – со счастливым лицом отозвался Томский.
…А через два месяца Настя выдала Акимову сто пятьдесят долларов.
Тот попытался вернуть ей полтинник:
– Забыла? Мы на сотню поспорили.
– Все я помню, – хихикнула девушка. – Но решила поступить математически. Бриллиант оказался в три карата, а не в два. Пять зеленых кусков стоит!
Что ж. Дурак – он и есть дурак. Почти весь свой гонорар на бабу спустил.
Впрочем, Мишкина широкая натура Севе была только на руку.
Миша Томский никогда не надеялся, что с ним будет жить женщина-совершенство.
В школе однажды попробовал объяснить про евклидово пространство самой красивой в классе девчонке.
Принцесса с колдовскими русалочьими глазами слушала внимательно. И даже похвалила Евклида за красивый афоризм: «К геометрии нет царской дороги». А к Томскому на следующий день подошли двое бугаев. Популярно объяснили ботанику, что его место – «последнее, возле параши». На память о разговоре у Миши остался глубокий шрам над бровью.