Изгнание в рай

Болгария

Два дня Лариса кружила вокруг лэптопа. Даже ночью просыпалась, проверяла входящие.

Но компьютер исправно присылал спам, а единственного письма, что могло бы изменить все, так и не было.

Видимо, ее отчаянный посыл до адресата просто не дошел. Не читает ведь глыба, президент, Бог все письмишки, что приходят в адрес его фирмы. Надо бы принять сей факт – и успокоиться.

Однако, когда тебя только что предал муж, все воспринимается болезненнее, острее. Странно.

Лариса себя уверила: он читает ее письма. Но не отвечает – намеренно. Просто плюет на нее. Игнорирует.

И от очередного небрежения сначала стало очень обидно. А потом она разозлилась.

По-хорошему мужики не понимают.

Значит, будем с ними по-плохому.

В полдень Лариса заказала в номер огромную пиццу и бутылку воды, чтобы больше не выходить, не тратить время на рестораны и магазины.

Закрыла глаза, помассировала веки – она всегда таким образом призывала вдохновение перед началом серьезной работы.

Женщина еще никогда не писала программы-взломщики, но все в жизни бывает в первый раз. Говорят ведь: после сорока жизнь только начинается!

* * *

Юна

Глупо быть неисправимой оптимисткой, но я – такая. Пока дом мне показывал крабов на ночном пляже, подогревал кресло и заваривал чай, я с удовольствием верила, что он обо мне заботится.

Но и сейчас, после последних событий, я никак не могла поверить, что особняк-корабль мне мстит. И не могла заставить себя его бояться.

Лучше принять версию Манола. Здесь слишком много электроники. А я в компьютерах ноль, да еще и рассеянная. Вот и получаю проблемы.

К тому же практический момент: деваться мне все равно некуда. Квартира в Москве разгромлена. Жить у Максима я не хочу.

А вариант – остаться в Болгарии, но перебраться куда-нибудь в пансионат – категорически отвергала моя дочь.

– Мам, у нас самый лучший, самый удивительный в мире дом! Никуда отсюда не поеду, – категорически заявила она.

Наверно, я могла бы уговорить Маришку.

Если бы не Митя.

Мальчишка каждый день приходил нас проведывать. Вел себя идеально. Со мной – галантный, с Маришкой – заботливый. Водил дочку на пляж, вместе плавали в бассейне, гуляли по саду, болтали в шезлонгах, лазили на спортплощадке. А любимым занятием у обоих стало раздавать дому приказы: «Лед!», «Сок!», «Музыка!»

Я нервничала. Полагала, что заводить кавалера в восемь лет – это очень рано.

Но Елена – она тоже часто приходила к нам в гости – смеялась над моими страхами:

– Юна, о чем вы, какой кавалер? Митя поглядывает на четырнадцати-пятнадцатилетних. А Маришка ему как младшая сестренка. Он всегда у меня просил, и я бы рада родить… да куда – двух детей без отца?

Елена, как и я, была не замужем.

Но, в отличие от меня, на богатого любовника не полагалась.

– Немного сложно полностью на себе все тащить, зато – свобода!

И не скупилась, щедро делилась со мной своими, как говорила, «наработками».

Однажды, когда мы ужинали в любимой всеми «Боруне», к ней подошел поздороваться обаятельный молодой болгарин.

С виду беспечный, загорелый, но летний костюм – явно не дешев и глаза усталые, цепкие.

– Георгий, наш мэр, – познакомила нас Елена.

А когда увидела, каким взглядом я провожаю симпатягу, мимолетно бросила:

– Не женат. И прекрасно играет в теннис. Можем сыграть микс.

– Ой, да о чем ты? – отмахнулась я. – Из меня такой игрок…

Но против воли представила мускулистого болгарина в майке и шортах, он сильно, уверенно подает, я страхую у сетки, перехватываю после приема мяч, противники теряются, а я – красиво забиваю им с лета. Юбка развевается, пахнет морем и мужским телом.

Я, конечно, захватила с собой в Болгарию ракетку и форму.

Максим не возражал, когда я занималась со стареньким тренером или перекидывалась мячиком с приятельницами. Но играть микс с мужчиной?

Нет, я никогда не решусь.

* * *

Лариса просидела за компьютером девятнадцать часов кряду, и к семи утра ей стало казаться: она нащупала брешь. Любой гений бессилен против ярости обманутой женщины.

«Еще день – и бастион рухнет».

Но в данный момент больше работать она не могла.

Понимала: при всей ее ненависти к прогулкам вдоль моря нужно пройтись, развеяться. А то будто туман окутал. В глазах щиплет, в голове шумит. Плюс ощущение чрезвычайно неприятное: будто за ней наблюдают. Не сводят глаз.

Она выглянула в окно, приоткрыла дверь в коридор, заглянула в ванную. Что за паранойя? Никому, конечно, нет никакого дела до немолодой и некрасивой российской туристки.

«Может, это он смотрит на меня? Через мой же компьютер?!»

Лариса инстинктивно захлопнула крышку лэп-топа. Выдернула вилку из сети.

Успокойся, истеричка! Ты просто устала. Тебе нужно какао из автомата. Прогулка. И спать. Чтоб сегодняшней ночью Сезам открылся.

Лариса сменила пропотевшую футболку и выползла на божий свет. Вдруг вспомнилось: ей двадцать два, пятый курс, они всю ночь колобродили в общаге и, пьяненькие, веселые вышли встречать новый день. Кто тогда держал ее за руку? Точно не Макс. У них в институте много было бесшабашных, остроумных разгильдяев. Но она все искала надежное плечо, крепкий тыл. Чтоб семью обеспечивал.

И вот итог.

Утреннее небо по-прежнему прекрасно. Только она уже не молода, не красива. И одна. Одна – против всех.

Лариса быстро шла по набережной. Городок только просыпался. Мусорщики грохотали баками. Сонные подростки терзали кофейный автомат. Молодящиеся дамы в кроссовках и наушниках делали вид, что им радостно бежать вдоль кромки моря.

В Агатополисе народ помешан на спорте. Повсюду бесплатные тренажеры, футбольное поле, волейбольные площадки. На теннисном корте даже сейчас, в несусветную рань, четыре чудака гоняются за одним крошечным мячиком.