Изгнанница Ойкумены

– Вы обо всем докладываете шаху? – спросила Регина.

– Кейрин-хану, – поправил Ник.

И ответил за толстяка:

– Обо всем. А как же иначе?

КОНТРАПУНКТ РЕГИНА ВАН ФРАССЕН ПО ПРОЗВИЩУ ХИМЕРА

(из дневников)

…я ходила к комиссару Фрейрену, как на работу. Меня выпотрошили, выкрутили, словно тряпку, намочили и снова выкрутили. Кажется, по возвращении с Шадрувана я только и делала, что писала отчеты и отвечала на вопросы. Железный комиссар также был озадачен. Рядом с Фрейреном все время присутствовали блеклые, невнятные особы – никто не сомневался, что полномочий у них больше, чем у всех комиссаров Ларгитаса, вместе взятых. Нет, особы ни во что не вмешивались. Они присутствовали, и этого хватало, чтобы взбеситься.

Удивительное дело – маленький Артур никого не интересовал. Отчет о лечении аутиста, что называется, лег под сукно. Мне сказали, что идея с «поводком» оригинальна. Сказали, что изучат и внедрят. И напрочь забыли про Зоммерфельда-сына. Зато каждый мой шаг обнюхивался и облизывался по сто раз. Дошло до того, что в моей жизни опять появился Клод Лешуа – телепасс высшей квалификации, он скачивал архивы моей памяти для анализа. Естественно, с моего письменного разрешения.

Иногда я думаю: что было бы, не дай я разрешения?

То же самое, отвечает мне здравый смысл.

Клод – мастер. С его помощью я обнаружила ряд нюансов, зафиксированных, но не осознанных. Да, я наконец поняла, что Хеширут велел: «Играй!» – раньше, чем Каджар-хабиб вмешался с переводом. Да, это был не вербальный приказ «Играй!», а повелительная энграмма, перехваченная на лету. Да, в это время я еще не играла, но уже держала флейту в руках. Да, во время исполнения «Reves D'automne» я транслировала мальчику-слепцу свои зрительные образы. Как? – спросите что полегче. Наверное, так, как всегда. Да, без флейты у меня ничего не получалось.

Спасибо, Клод. Уверена, для блеклых особ ты подготовил куда более подробный рапорт. Мне же хватило кратких бесед с тобой. Ты был потрясен увиденным не меньше моего. Твое потрясение – реакция взрослого, опытного мужчины-ментала – убедило меня, что я не истеричка и не трусиха. Я нуждалась в этом.

Вопрос: «Скажите, госпожа ван Фрассен… Для ментального контакта с шадруванцами вам необходимо играть на флейте – или достаточно держать инструмент в руке?»

Ответ: «Не знаю.»

Вопрос: «Наш эксперт отмечает ряд пси-контактов между вами и Хеширутом IV до начала исполнения музыкальной пьесы и после окончания исполнения. О чем это говорит?»

Ответ: «Не знаю.»

Вопрос: «Но вы можете хотя бы предположить: да или нет?»

Ответ: «Нет. В смысле, не могу предположить.»

Потом я спросила, вернут ли зрение Хешируту. Мне ответили, что этот вопрос сейчас прорабатывается. И спросили в свою очередь: согласна ли я вернуться на Шадруван и провести ряд экспериментов с аборигенами? Я отказалась.

Благодарим за сотрудничество, доктор ван Фрассен. Говорят, вы учитесь играть на флейте?

Да, учусь.

И как?

Не очень.

Часть восьмая Ларгитас

Глава пятая Джинн прилетел невовремя

I

– Так не может продолжаться вечно, – сказала Анна-Мария.

– Не может, – согласилась Регина.

– Ты должна принять решение.

– Кому должна?

Анна-Мария развела руками. Жест вышел патетичным, как у плохой актрисы. Искренность, помноженная на неумение выражать свои чувства. Прибавьте давно разошедшиеся дороги матери и дочери – вот вам и мелодрама на пустом месте.

Не на пустом, поправилась Регина. Если бы на пустом…

– Это отец просил тебя поговорить со мной?

– Кажется, мы договорились, – лицо матери выразило живейшую обиду. – Это некрасиво с твоей стороны…

– О чем договорились?

– Ты не имеешь права копаться у меня в мыслях. Ни морального, ни любого другого.

Регина вздохнула. Все начиналось сначала.

– Ах, мама… Твои мысли написаны у тебя на лице. Без папы ты бы никогда не собралась поучать свою взрослую дочь. У вас, госпожа курфюрстина, просто не нашлось бы свободной минутки.

– И все-таки это ненормально. Почему бы тебе не выйти за него замуж? Вы встречаетесь уже два года.

– Мы встречаемся всю жизнь. С детского сада. Это не я у него – это он что-то сломал у меня в мозгах. Или в судьбе. Ни разойтись по-человечески не можем, ни сойтись.

– Я имела в виду – два года после той твоей поездки. Не перекручивай мои слова.

Закрыв глаза, Регина представила себе Ника. Внизу, за перилами веранды, где они с мамой пили чай. Ника, худого как жердь. Насквозь прожаренного солнцем. С хриплым голосом. С морщинками в уголках глаз. Ника, бросившего курить свою гадость. Его смех. Его взгляд. Его запах.

Его сына.

– Извини, мама. Продолжай, я тебя слушаю.

– Он посол, – стала развивать успех Анна-Мария. – На этом, как его… На Шарване.

Регина не стала ее поправлять.

– Он – дипломат. Ты – телепатка. Я в курсе ваших сложностей. Но я узнавала по своим каналам… Если муж служит послом в какой-нибудь варварской дыре, наше министерство смотрит сквозь пальцы на разные вольности. Главное, чтобы местные не подали протест. Если им не придет в голову обвинить тебя в ментальном шпионаже – министерство не станет возражать против вашего брака и совместного проживания по месту службы мужа.

Она подлила дочери чаю. Чай пах рыбой и землей. Очень полезный напиток, и очень дорогой. Сжигатель жира, омолаживатель и все такое. Доставка по спецзаказу с Хучжоу. Получив вожделенный титул курфюрстины, Анна-Мария помешалась на здоровом образе жизни. Членство в Научном совете и право избирать состав Королевского совета странным образом связались для нее с диетой, массажем и выводом шлаков из организма. Ну да, скоро – восемьдесят. Почтенный возраст. Даже по меркам Ларгитаса.

– Ты бы хотела жить в варварской дыре, мама?

– Я? Ты забываешь о моем положении. Моя работа…

– Твое положение, мама. Твоя работа. Скажи на милость, чем я буду заниматься в этой глуши? Я дисквалифицируюсь через год. Хочешь, чтобы я стала домохозяйкой?

– Ты будешь оперировать на выезде. Тебе ведь не впервой?

– Меня станут привлекать к операциям все реже. Психиру нужна профессиональная среда. Регулярная практика. Однажды про меня забудут. Я сама себя забуду. Госпожа Зоммерфельд, жена посла. Тебе нравится такая судьба?

– Ты преувеличиваешь.

– Ничуть.

– Выйдя замуж, ты можешь остаться в клинике. Ник будет прилетать к тебе в отпуск. Это будет вполне благопристойно.

– Он и так прилетает ко мне в отпуск. Даже чаще.

– Это совсем другое дело.

– Мама, с каких пор тебя стала волновать благопристойность? Тебе не нравится, что твои коллеги шепчутся обо мне? Ах, курфюрстина ван Фрассен – само величие! Жаль, что ей не повезло с дочерью…

– Прекрати!

Ладонь ударила по столу. Задребезжали чашки. Подпрыгнул заварник. Минуту спустя Анна-Мария пожалела о своей несдержанности. Разгладились морщины на лбу, ушел гнев. Она смущенно улыбнулась дочери. В варварской дыре, думала Регина, с ответной улыбкой глядя на мать, тебе дали бы не больше сорока пяти. Отправляйся на Шадруван, мама. Или на Террафиму. Сразу помолодеешь.

– Пустяки, мама.

– Извини, я не хотела.

На газоне подняла голову Фрида. Уши торчком, янтарь глаз светится недоумением. Химере строго-настрого запрещали посещать газон в ипостаси горала. Травоядному здесь не место. А кошке – добро пожаловать. Не объест. Убедившись, что хозяйке ничего не угрожает, Фрида зевнула и задремала снова.

– Меня не интересуют сплетни. Меня интересуешь ты. И папа беспокоится. И дедушка Фриц. Ты же знаешь, как он сдал после отставки. Он звонит мне три раза на день.

– Папе он звонит ежеминутно. Требует доклада о делах на факультете, и вообще. Иногда мне кажется, что отставка теснее привязала дедушку Фрица к Академии, чем служба. Контр-адмирал ван Фрассен, декан оперативного факультета – не более чем курьер Фридриха Рейнеке, великого и ужасного. В любое время суток он должен быть к услугам тирана. Что да как, да в какие сроки…

Отставка действительно подкосила Рейнеке Кровопийцу. Он все знал и понимал заранее. Он даже побил рекорд, удержавшись в строю до ста десяти лет. Его предшественник ушел раньше. Но мирная жизнь, по словам Рейнеке, сводила его в могилу. Железного вояку разъедала ржавчина болезней: реальных или мнимых. Лечение он признавал одно. Находя любые поводы, являлся в альма матер – знакомый бас далеко разносился по коридорам, смущая умы. Кто-то из преподавателей пошутил в курилке, что и после смерти Кровопийца не покинет любимых стен, сделавшись академическим призраком. Вроде бы, узнав о шутке, контр-адмирал ван Фрассен нашел шутника и набил ему морду – но правда это или нет, не знал никто.

В том числе жена и дочь буйного контр-адмирала.

– Дедушка Фриц хочет правнуков.

– Ну конечно. Он отдаст их в военное училище.

– Не выдумывай.

– Трех дней от роду. Их вскормят ядерным топливом.

– Он хочет, чтобы у тебя был нормальный муж. Нормальная семья. А не эта… Времянка.

Анна-Мария отхлебнула чаю и с наслаждением повторила:

– Да, времянка.

– Я живу так же, как ты, мама. Помнишь? Папа служил на «Громобое». Ты делала карьеру в университете. Папа прилетал в отпуск. Тебя это устраивало. Почему это не должно устраивать меня? Только потому, что мой брак не зарегистрирован? Мама, не будь ханжой…