Изгнанник вечности (полная версия)
Шрифт:
— Да услышь тебя Природа, — хохотнув, завершил Ал, которому больше нравилось называть себя Тессетеном. — Это я насчет второй части твоей фразы, родная.
Женщина, которая была по сути своей Танрэй и которую чудак-Учитель величал другим именем, приблизилась к мужу, легко согнулась, чтобы поцеловать, и (теперь им не обмануть Фирэ, он, быть может, только это и помнил отныне из своих прошлых жизней!) таким знакомым, родным жестом они соединили ладони, сплетая пальцы и на какие-то мгновения забывая про весь мир, пока их губы касались друг друга. Он даже помнил эти моменты, в разных местах, в разном возрасте,
Фирэ задохнулся, чувствуя, как при воспоминании о счастливом и навсегда утраченном прошлом начинает рваться что-то в груди, а с тем заболели и свежие раны от когтей зверя.
— Что? — спросила Танрэй, распрямляясь и замечая пелену невольных слез, которые он не успел смахнуть с глаз. — Обезболивающего?
— Нет, родная, хватит с него обезболивающих! — вмешался Учитель.
— Ничего, ничего, — прошептал Фирэ. — Я вспомнил… с… своих маму и отца… они…
— Я знаю, — резко пресекла Ормона и еще холоднее заговорила о другом. — Меня удивило, что ты так долго возился с тварью и позволил ей столь сильно покалечить тебя. Но есть выход: ты подчинишь своей воле ее котят, и они отслужат перед нами повинность матери, осмелившейся напасть на человека. Если она бросилась на тебя, значит, что-то родственное притянуло ее в тебе. Это необходимо понять, а поняв — развить в свою пользу.
Она так просто взяла его в оборот, что он даже забыл о недавних траурных мыслях и слушал ее с приоткрытым ртом. Танрэй всегда обладала нестандартным мышлением и предприимчивостью, но Ормона переплюнула ее в обоих направлениях.
— Вы там вообще о чем? — уточнил Тессетен.
— Мне можно вставать? — немного оглушенный этой парочкой, спросил Фирэ.
Ормона равнодушно пожала плечом:
— Так спроси об этом Паскома, разве я кулаптр?
И они зацепились взглядами с мужем, молча, но удивительно красноречиво обмениваясь какой-то недоступной Фирэ информацией.
— Извините, но, может быть, кто-то из вас слышал о человеке по имени Дрэян? Это мой брат.
Супруги снова переглянулись. В глазах Ала-Тессетена заплясала какая-то странная искорка, а Танрэй-Ормона улыбнулась:
— Он живет в этом городе, ему передадут, что ты здесь. Пусть о тебе думают только хорошее — теперь ты с нами.
Фирэ показалось, что у нее на уме было обнять его на прощание, но, что-то уяснив для себя, она вовремя опомнилась и не сделала этого. Они с Сетеном еще раз коснулись рук друг друга.
— Ормона, — тот не отпустил ее в самый последний момент, когда она уже отстранялась, — ты хорошо подумала и продумала? Не поздно все отменить…
— Я не отменяю такие вещи. Мы так долго вели эти проклятые переговоры, что у меня уже болит язык. Я так долго изучала этих чурбанов, что у меня уже ноет мозг. И что, ты желаешь услышать, что после всего этого я скажу: живите с миром, тепманорийцы, я к вам не приеду и не взболтаю вашу трясину?!
— Но ты можешь подождать, когда у меня заживет нога?! Мы поехали бы вместе!
Она наклонилась к нему близко-близко, глаза в глаза, и почти коснулась своим лбом его лба:
— Мы не можем ждать. Я не могу ждать. У
меня мало времени.— Ты… что говоришь? — запнулся Учитель и тоже, вслед за нею, перешел на шепот, прекрасно, между тем, слышимый для Фирэ. — Кто сказал?
Она отодвинулась и сделала бровями какой-то знак. В глазах Сетена мелькнуло смятение:
— Может быть, он ошибся? Такие предсказания — дело непростое…
— Он не ошибся. И он больше ничего не скажет. Я должна сделать это, а там будет видно.
— Но он хотя бы намекнул — что это? Какая-то болезнь, несчастье или…
— Нет, не намекнул. Я думаю — «или».
Ормона поднялась, снова взглянула на Фирэ:
— Приглядывай за ним, кулаптр. Твой Учитель немного сумасшедший… даже не немного. Да будут «куарт» наши едины!
А потом она развернулась и так же скоро, как и вошла сюда, вылетела за дверь. Тессетен остался угрюм и беспокоен, совсем иной человек, нежели тот беспечный и ироничный балагур, что заговорил с учеником полчаса назад.
— Что случилось?
Тот посмотрел на него, поморщился, махнул было рукой, но все же передумал и решил сказать:
— Она только вчера привезла тебя из Виэлоро, а сегодня уже собирается к соседям-северянам…
— К соседям?
— По континенту. Они там, на севере, в Тепманоре. Туда лететь только две трети суток, а что будет там…
Фирэ хорошо помнил, что такое аринорцы. Нет, не те северяне, которые испокон веков жили на Оритане и являлись ори до мозга костей, как Тессетен. Именно аринорцы — те, что бомбили их города, устраивали ночные налеты, обстреливали ракетами… Эти ненавидят южан так, что вгрызлись бы им в глотку, окажись они все даже на Селенио. Беловолосые разумные звери…
— Она летит туда одна?
— Нет. С куратором того Ала, о котором ты все время твердишь, с тримагестром биологии Солонданом. Конечно, у них будет военизированное сопровождение из нескольких гвардейцев, но все это чепуха, если что-то пойдет не так…
— А чего она хочет добиться?
— Мы хотим добиться. Нам нужно сотрудничество с их эмигрантами, оно выгодно нам экономически. Но я участвовал в переговорах, и мне стало совершенно понятно, что собой представляет эта публика…
Для Фирэ по-прежнему многое осталось за гранью понимания, но он решил не усугублять печали Учителя дальнейшими расспросами. Пожалуй, лучше попробовать подняться с постели и пройтись по комнате, что юноша и сделал, действительно оторвав Тессетена от раздумий. Тот принялся следить за ухищрениями ученика, напутствуя его дурашливыми советами и веселыми комментариями. Так и не сумев окончательно подняться и добившись только темноты перед глазами, Фирэ лег обратно, сдерживая стон от боли в потревоженных ранах.
— Не судьба, — услышал он напоследок вердикт соседа, а затем окунулся в полное беспамятство.
Подхватывая с земли очередной камень, когда-то составлявший павильон Теснауто, Ал поймал себя на том, что не перестает размышлять о работе, которой они занимались с Солонданом вот уже много лет и постоянно заходили в тупик, словно кто-то нарочно заводил их в дебри с завязанными глазами раскручивал и толкал в сторону той самой дороге, которая их в эти дебри и привела.