Изгнанник вечности (полная версия)

— Да знаю я! — с досадой махнул рукой тот. — Знаю! Но сегодня вы должны проявить себя наилучшим образом.

— Но это ведь учения? — засомневался целитель, беспомощно озираясь по сторонам, будто ища пути к отступлению.

— Не совсем, Тиамарто.

Оба они смолкли.

Дрэян знал об этой системе лишь в общих чертах, однако этого хватало, чтобы понять: для развлечения такое не применяют. Военные кулаптры знают способ — они вырабатывают его в процессе долгих тренировок тела и духа — чтобы перевести себя в иной режим пребывания на физическом плане. Мертвый — это другой уровень присутствия, нежить ведает всё, для нее практически не существует преград. Кулаптр поэтапно останавливает в себе жизненные процессы, временно умерщвляя плоть. Начинается настоящее разложение, и впоследствии человек платит за это сверхсостояние собственной жизнью, здоровьем и молодостью. Минута тлена — как минимум, год жизни. Но за эту минуту он успеет сделать многое. Мертвеца нельзя убить, мертвец движется с необычайной скоростью, он проходит там, где живой пройти не сможет (поговаривали, что даже сквозь материальные предметы), он видит то, что живой не увидит ни через приборы, ни в специальном состоянии. Мертвец — это мертвец, и этим все сказано.

— Полминуты, Тиамарто! — шепнул, уговаривая, Дрэян. — Полминуты нам хватит, чтобы обнаружить их, а они вас даже не заметят!

Кулаптр в ужасе затряс головой и попятился:

— Вы даже не понимаете, о чем говорите!

Дрэяну надоело, он стал резок и холоден:

— Это приказ!

Тот уселся в траву, отдышался от ужаса, потом лег навзничь, однако руки его дрожали.

— Я никогда еще не применял это на практике, — проговорил он.

Дрэян ничего не ответил. Его не беспокоило, что случится с целителем, ему было любопытно увидеть то, что не было доступно почти никому. Почему-то он не верил в серьезность всех этих предостережений. Да и что такое год жизни? Кто там отсчитывал, сколько убудет и в каком случае? Вряд ли у кулаптров было слишком много возможностей и желающих проверять это на собственной шкуре. Вот и одергивают выдуманными страшилками, чтобы молодежь не совалась, куда не нужно.

Вдруг по телу лежащего человека прокатилась судорога. Он глухо застонал, и стон этот напоминал теперь не то рев, не то звериное урчание. Сжимаясь в мучительной агонии, мышцы выворачивали туловище и конечности Тиамарто, и тело его принимало самые немыслимые и жуткие позы. Он корчился на траве, а потом вдруг вытянулся и замер.

— О, природа! — прошептал Дрэян, с отвращением и страхом следя за всеми метаморфозами живого человека, на глазах становящегося грудой мяса, обреченного на гниение, но не упокоенного.

— Та! Та! Та! Та-а-а! — вдруг странно, отрывисто, щелкая челюстями, произнес новоиспеченный мертвец.

Сложившись пополам, Тиамарто ровно сел и раскрыл глаза, и замогильным ледяным равнодушием обожгли они Дрэяна. Затем труп сорвался с места и вмиг исчез в джунглях. Так не умел бегать ни один зверь, и медленнее него летали птицы.

— Что это? Что это было? — в недоумении перешептывались гвардейцы в своих укрытиях, но никто не посмел обратиться к Дрэяну, который стоял и в ожидании похлопывал себя по локтю свитком с картой местности.

Истекла минута, пошла вторая. Тиамарто все не было, и Дрэян начал волноваться. Держать купол маскировки становилось все труднее и труднее. Кто первый рассекретится, на того и нападут сразу с двух сторон с превосходящими силами.

По ноздрям хлестнуло запахом смерти. Возле Дрэяна возник человек — не человек, чудовище — не чудовище. Молодой кулаптр убегал в джунгли почти таким, каким был в жизни. Через полторы минуты он вернулся и выглядел, как покойник, пролежавший не менее трех дней. Тошнота снова подкатила к горлу, и, едва подавив вскрик ужаса, Дрэян отпрянул.

Тиамарто упал в траву на то же место, с которого встал, и замер. Гниение, происходившее прямо на глазах с противоестественной быстротой, стало замедляться, остановилось, и процесс пополз в обратную сторону. Исчезла «маска смерти» — четко выделившиеся лицевые кости черепа — заостренный и вздернутый нос, готовящийся еще немного, и провалиться в треугольную дыру, принял обычную форму, а запавшие глазницы будто бы наполнились жизнью. Вместе с «маской» растворились и жуткие буроватые пятна на щеках и шее, а мертвенная желтизна отступила под натиском тока крови, вновь хлынувшей по восстановившимся жилам.

Бывший мертвец застонал. Теперь он садился с таким трудом, словно был дряхлым стариком, а не двадцатичетырехлетним парнем. В темных волосах даже в полутьме виднелись пучки седины, а лицо стало как у сорокалетнего — еще без глубоких морщин, но уже заметно поизношенное и обвислое у подбородка. Но страшнее всего были глаза — глаза человека, вернувшегося с того света и уже ничего не желающего на свете этом.

— Карту дайте, — прохрипел он.

Изо рта его все еще несло тленом, и он сплюнул от омерзения.

Отвернувшись, Дрэян подал ему карту. Тиамарто безо всяких эмоций указал на ней местонахождение вражеских групп и закрыл глаза.

— Что случилось, Тиамарто? Почему вы там были так долго?

— Я застрял, — не двигаясь, прошептал несчастный. — Еле освободился… Я потом расскажу. Победите их, чтобы я не зря все это делал…

Группа Дрэяна немедленно рассекретилась и напала на ближайшего противника. Услышав начало стычки, к ней присоединился и дальний враг.

Дрэян дал знак половине своих отойти в укрытие, чтобы по большей части заработать победу чужими руками, а потом ударить по временному союзнику с тыла. Однако третья группа тоже оказалась ополовиненной: ее командир рассудил в точности так же и сэкономил энергию солдат, которым предстоял затем решающий бой.

Оружие, которое использовалось на учениях, всегда было бутафорским, за ходом и правильностью действий следили старшие офицеры, и смертельных случаев не было еще никогда. За это и презирал традиции Саткрон, пристрастившийся к живой кровушке. Ему хотелось настоящих смертей.

Вот и теперь Дрэян, наблюдая, как дерутся его ребята, с гордостью понимал, что их выучка будет посерьезнее вражеской и что происходи эта схватка всерьез, противник был бы посрамлен еще скорее. Рукопашка ли, бой холодным оружием или дистанционный поединок — всюду отличились его гвардейцы, а их была лишь половина, к тому же третья сила тоже норовила выбить их из игры под шумок. И вылетала при этом сама.

Но где-то на втором плане сознания Дрэяна так и вертелись слова кулаптра, по его прихоти перенесшего физическую смерть: «Я застрял, я потом расскажу». Что-то там, в джунглях, с ним случилось, и виноваты в том были не их условные враги-сослуживцы, не головорезы Саткрона, сейчас пасущиеся в окрестностях павильона Теснауто, а что-то поистине опасное, за полторы минуты состарившее Тиамарто лет на пятнадцать.

И вот, когда победа отряда Дрэяна была уже не за горами, из засады выскочили не учтенные им бойцы противников.

— Как это понимать, господа?! — прошипел он в передатчик.

— Военная хитрость, атме Дрэян! — рассмеялись те. — Альянс.

— Вы не заявили этих людей — это во-первых. Не было указаний об альянсах — это во-вторых!

— Условием сбора, как вы помните, была демонстрация всех возможностей. И мы не сделали ничего, чего не может случиться в реальной войне.

— Кто от вас остался в карауле в городе? Вы что, сняли всех людей на учения?!

— Да. Ведь именно таким было задание.