Изгнанник. Арка 3. Том 2

Рассказ занял очень много времени. О том, как я попал в пустыню, о том, как меня чудом нашли и привезли в Кастильву. О сделке с Йегеросом, о работе на Кастильву, о приюте вимрано, о похищении к пустынным кочевникам. Я рассказывал всё подробно и не спеша, потому что с удовольствием понимал, что теперь мне уже некуда спешить. Я уже успел всё, что можно, и везде, где можно. Да и потом, я чувствовал, что эту историю мне придётся рассказывать ещё не единожды, так что стоило попрактиковаться среди тех, кто не станет меня прижимать неудобными вопросами.

Когда я закончил, время уже перевалило за полночь. Малыш Ники спал на моих руках так крепко, словно для него мои объятия равнялись объятиям материнским. Когда Аксоша попыталась аккуратно его забрать, Ники не проснулся, но нашёл иной способ выразить протест, обильно обмочившись, так что досталось всем. К счастью, мою одежду запачкать было очень непросто, и простой струи воды хватило, чтобы вычистить запачканное место.

Весь следующий день я провёл дома у Сайраша и Аксоши, с удовольствием проводя время с Ники, полное имя которого звучало как Никияраш. Сайраш же с Аксошой через местного мага сумели связаться с Кичандашем, который к концу лета уже перебрался в Университет в ожидании начала нового учебного года, и тот, узнав, кто именно вернулся из небытия, с радостью согласился забрать меня через пару дней. Это, конечно, было довольно долго, учитывая, что сердце рвалось к Миариали, но приходилось ждать. Как бы меня все ни были рады видеть, стоило помнить, что я буквально свалился всем, как снег на голову. Поэтому стоило проявить терпение. Ничего, главное, что я уже в Авиале, и ждать осталось совсем чуть-чуть. И скоро, скоро я её увижу.

Наконец, настал тот момент, которого я так долго ждал. Малыш Ники всего за пару дней успел привязаться ко мне, как к младшему брату, и в какие только игры он со мной не переиграл. Я был не в претензии и послушно давал ему столько внимания, сколько он просил. Сейчас ребёнок должен был получать столько любви, внимания и заботы, сколько ему нужно. Это всё у него будет — и я верил, что Никияраш вырастет достойным мужчиной, который сделает в этой жизни намного больше хорошего, чем он сделал в той.

И вот — стук в дверь. И, повернувшись, я увидел, как в дом входит Кичандаш. Они с Сайрашем с уважением кивнули друг другу — вероятно, за три года они всё-таки нашли возможность поговорить, во всём разобраться и оставить все прошлые разногласия в прошлом. Встав, я принялся внимательно изучать Кичандаша, равно как и он внимательно изучал меня.

Вреся изменило его в лучшую сторону. С морды практически пропало сварливое и несдержанное выражение, которое он унимал только когда рядом были дети. Теперь он выглядел более спокойным, собранным и, как ни странно, невероятно довольным жизнью. Кажется, преподавание в Университете, когда у него появилась возможность учить детей сразу всех рас, пошло ему на пользу. Он просто лучился уверенностью в себе, и, надо сказать, это ему очень шло. Значит, самый толстый лёд расизма был растоплен, и теперь ученики и студенты были готовы его слушать. А уж в том, что Кичандаш сумел без труда покорить их своим мастерством, я не сомневался. Ибо это самое мастерство неоднократно видел своими глазами и даже ощущал на своей шкуре.

— Ты тоже изменился, — как всегда, в грубоватой форме заявил Кичандаш, — глаза стали хорошие. Раньше вечно ходил с видом, будто делаешь всем одолжение и только и ждёшь, что тебя кто-то похлопает по плечу. А теперь… повзрослел, Дэмиен, верю, что повзрослел. Моё уважение.

Отбросив все сомнения, я просто подошёл к Кичандашу и обнял его. Я безумно скучал по всем своим знакомым в Авиале, и для меня огромной радостью было видеть, что они живы, здоровы и в порядке.

— Даже так, — хмыкнул Кичандаш, вероятно, в виде исключения пару раз похлопав меня по плечу, — что ж, я тоже рад, что ты в порядке, синеглазый. Так, ну наверное, нам уже пора…

В этот самый момент к Кичандашу осторожно подошёл Ники, впрочем, готовый при первой же опасности юркнуть мне за ногу.

— Ну что, малыш, — невероятно ласково сказал Кичандаш, наклонившись к нему, — хочешь сказать привет дяде Кичандашу?

Тот снова подошёл и несколько раз погладил его по носу. После чего тут же отскочил к маме, которая с улыбкой подхватила его на руки.

— Ну это просто чудо какое-то, — чуть хрипло проговорил Кичандаш, поднимаясь, — раньше я едва в дом заходил — он тут же убегал. А тут подошёл и даже прикоснулся. Растёт малыш, растёт…

— Да нет, — смеясь, сказал Сайраш, — это он с Дэмиеном сдружился так, что хвостиком бегал за ним эти два дня. И раз Дэмиен подошёл и обнял тебя, значит, ты не страшный.

— Ну да, конечно, — фыркнул Кичандаш, — ладно, авторитет Дэмиен, давай, пошли. С тобой очень много кто хочет поговорить.

Я согласно кивнул, однако в этот момент меня кто-то дёрнул за руку. Повернувшись, я увидел, что Ники уже успел слезть с рук матери и теперь дёргал меня за запястье с жалобным взглядом.

— Не волнуйся, Ники, — я присел и обнял его, — я буду приходить в гости, обещаю. Возможно, даже не один. Но сейчас меня ждут другие люди. Так что иногда нужно уходить.

Обняв на прощание и Сайраша, и Аксошу и дав слово, что буду навещать их почаще, я вышел из дома вслед за Кичандашем, который уже уверенно топал в сторону пруда, через который он, собственно, сюда и попал.

— Скажи, — обратился я к ящеру, — а что ты имел в виду, когда сказал, что со мной много кто хочет поговорить? Мы сейчас разве не в Университет направляемся?

— В Университет, — заверил меня Кичандаш.

— А кто там меня, кроме ректора, может ждать? — удивился я.

— А у остальных, по-твоему, что, ног нету? — удивился Кичандаш, — ректор сразу дал королю и совету знать, что ты вернулся. Так что помимо ректора тебя будет ждать советник, который очень желает знать, что с тобой случилось. А ещё к ректору зачастил главный прелат церкви по поводу одного дрянного дельца, который совет никак не желает прекратить проталкивать, так что и он тебя послушает. Ну и ещё… пара знакомых.

И вот, наконец, мы дошли до пруда. Кичандаш несколько раз глубоко вздохнул, после чего, тряхнув головой сказал:

— Нет, Дэмиен, так не пойдёт. Признавайся: что случилось с твоей аурой? Почему она стала такая тяжёлая? Мне не то, что колдовать — мне будто дышать около тебя тяжелее обычного.

— В смысле? — я удивлённо на него посмотрел, — я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— В самом деле? — Кичандаш лукаво на меня посмотрел, — а мне кажется, ты хитришь. Что ж, сейчас прочистим тебе память.

В этот момент из пруда вылетела вода, которая, приняв форму ледяного кулака, полетела прямо на меня. Совершенно не понимая этой агрессии, я, понимая, что мне от этого теперь никак не спастись, инстинктивно выставил руки вперёд.

И каково же было моё удивление, когда ледяной кулак передо мной стал обратно водой, которая бессильно обрушилась на землю.

— Ну и зачем? — я сердито повернулся к Кичандашу, — зачем было так меня пугать? Сейчас-то я тебе чем не угодил?

— А ты будто сам не знаешь, — фыркнул таисианский маг, — ты разве не видел, что случилось?

— А что случилось? — непонимающе спросил я, — ты хотел ударить меня ледяным кулаком, но в последний момент отменил чары. Зачем?

— Ты что, так и не понял? — Кичандаш, наконец, догадавшись, что я действительно ничего не понимаю, начал откровенно забавляться, — это НЕ Я отменил свои чары. Это ТЫ их отменил.

— Я? — я не поверил своим ушам, — как это? Каким образом?

— Самым обычным, — хмыкнув, сказал Кичандаш, — у тебя способности храмовника. И очень мощные, если ты безо всякой сноровки просто взял и погасил чужие чары.