Изгнанник

— Эти двое хотят, чтобы ты осудил их, — сказал страж.

— Ладно. — Николай Иванович мельком кивнул Авденаго, более внимательный взгляд задержал на Евтихии, а затем решительно зашагал обратно в сад.

Булыган и Обвальный поспешили за ним.

Затем Обвальный опустился на четвереньки, а Булыган встал рядом. Николай Иванович, не колеблясь и не смущаясь, уселся на это импровизированное кресло. Потому что у гномов исстари так заведено — чтобы кхачковяр вершил правосудие, восседая на троне.

— У Обвального колени и локти быстро устают, так что будем кратки, друзья мои, — заявил Николай Иванович. — Начнем с Авденаго, и по двум причинам, как говорят тролли: во-первых, я его уже судил и признал невиновным, а во-вторых, я знаю, зачем он явился. Когда наш разговор закончится, — он глянул на стража, внимавшего почтительно и спокойно, — Авденаго должен будет препровожден на троллиную сторону границы.

— Хвала мудрости кхачковяра! — провозгласил Обвальный снизу.

— Теперь ты, — Николай Иванович медленно перевел взгляд на Евтихия. — Кто ты такой и чего хочешь?

— Николай Иванович, он — бессловесный, — встрял Авденаго.

— Это еще не доказано, — возразил Николай Иванович.

— У Обвального локти и колени быстро устают, — напомнил Авденаго.

— Ничего, мы можем продолжить нашу беседу гуляя. Как перипатетики… — Николай Иванович поднялся. — Благодарю вас за верную службу, Булыган и Обвальный, — обратился он к гномам. — В знак моей признательности я сообщу вам все подробности приговора, вынесенного этому бессловесному.

— Бессловесным не выносят приговоры, — пробурчал Авденаго.

— Да, но чего-то ведь он от меня добивается, не так ли? — возразил Николай Иванович.

Гномы, оживленно переговариваясь, ушли. Разбирательство не обещало ничего интересного. Вот если бы предстояло доказывать словесность или бессловесность подсудимого — вот тогда да, тогда любопытно…

— Для начала, позвольте вручить вам пятый моранов артефакт, — сказал Авденаго, когда они остались наедине с кхачковяром и стражем. Он вынул пергамент и торжественно протянул его правителю Калимегдана. — Уничтожьте его, как сочтете нужным… Лучше, конечно, просто сжечь. И я надеюсь, что после этого с Джурича Морана будут сняты все обвинения.

— С Джурича Морана и без того сняты обвинения, — ответил Николай Иванович. — Его невиновность полностью доказана. Но ты прав, эту штуку надо будет сжечь.

— Она может вызвать апокалипсис, — предупредил Авденаго вполне серьезно.

— Боже, сколько общаюсь с троллями твоей расы, столько поражаюсь вашему невежеству! — воскликнул Николай Иванович. — Апокалипсис, он же конец света, может быть только один. Глобальный. Не бывает маленьких апокалипсисов. И не бывает их несколько, для отдельно взятой деревни или отдельно взятого тролля. Уверяю тебя, когда настанет конец света, его не пропустит ни одна живая душа.

— А что тогда это было? — возразил Авденаго. — Когда реки крови текли, или с неба сыпались черви, или город рассыпался на нитки…

— Локальные катастрофы, — ответил Николай Иванович. — Словесный тем и отличается от бессловесного, что не путается в терминологии.

— Евтихий и таких-то слов не знает, — обиделся Авденаго.

— Лучше не знать никаких умных слов, чем пользоваться ими как попало, — отрезал Николай Иванович.

И тут учитель русского языка и литературы свернул пергамент в трубку и поднес к глазу.

Авденаго аж задохнулся от удивления. Чего угодно ожидал он от премудрого кхачковаяра, но только не подобной глупости.

— Ну ничего себе, — проговорил Николай Иванович, опуская трубу. — А почему у тебя растет борода, Балашов? Если смотреть на тебя невооруженным глазом, то ты вполне себе безбородый… Как ты это проделываешь, а?

* * *

— Ну вот, — сказал Авденаго Евтихию, — теперь ты, кажется, отделался от меня навсегда. Будешь скучать?

Евтихий покачал головой.

Авденаго помедлил еще немного возле ворот.

— Спасибо, Николай Иванович.

Учитель ободряюще кивнул ему.

— Иди.

— Может быть, мне первенца назвать Николаем? — спросил Авденаго и громко расхохотался.

Ударом кулака он распахнул ворота. Первое, что все увидели, был огромный, до самых небес, костер и возле него — стройная женщина в платье с меховой оторочкой. Золотые косицы покачивались у ее висков, ресницы были накрашены розовым, а губы рассекали полоски ядовито-фиолетового цвета.

— Ух ты, прямо завидно, — проговорил Николай Иванович.

Этих слов Авденаго уже не услышал. Ворота за его спиной захлопнулись, лиловая ночь с двумя лунами на близком небе обступила его, а Атиадан Злой Колокол бежала к нему навстречу, и во вселенной наконец-то воцарился порядок.

Глава девятая и последняя, в которой все возвращаются домой

— Жила-была девочка, — звенел детский голосок, — и она жила не со своими родителями, а с чужими, потому что была подмененным тролленком. А жизнь таких троллят очень тяжела, потому что люди их все ненавидят, и первее всех ненавидит их женщина, которая считается матерью. Вот и та ненастоящая мать была такой же злой. Чего она только не делала, чтобы только сжить тролленка со света! Заставляла ее — ту девочку — мыть полы и чистить котлы, а еще посылала ее в лес за дровами и вообще поручала ей всю тяжелую домашнюю работу, а сама только и делала, что прохлаждалась у прялки, а под вечер совершенно напивалась.

— Напивалась? — переспросил Арилье.

Он слушал рассказы Енифар вполуха, но время от времени вставлял какое-нибудь замечание или вопрос. Иначе Енифар решит, что он ее вообще не слушает, обидится и… Ой, лучше не думать о том, на что способна разгневанная знатная троллиха, да еще дочь Джурича Морана, да еще девяти лет от роду!.. Обиженная Енифар бывала злобна и изобретательна.

— Ну да, — кивнула девочка, — эта женщина пила, как лошадь, и в пьяном виде давала волю кулакам. И еще она ругалась, как пьяный… как пьяный гном!

— Енифар, мы с тобой здесь не видели пьяных гномов, — попытался возражать Арилье.

Девочка тряхнула волосами.

— Ты, может, и не видел, а я — много раз! Кхачковяр говорит, что ты идеалист, поэтому многого не замечаешь.

— Ты обсуждала с кхачковяром такие вещи? — удивился Арилье.

— Ну, на самом деле я с ним обсуждала тебя, — просто ответила Енифар. — Я тут как-то раз заглянула к нему в гости. Это вышло совсем нечаянно, потому что я вовсе не к нему тогда шла… — И девочка быстро перевела разговор на другое: — Но ты совершенно прав: пьяные гномы не так уж и ругаются. Они, скорее, хвастаются. Ой, до чего смешно они хвастаются!