Изгоняющий Остылых

Один из людей внимательно всмотрелся в центр древнего кладбища. Там, среди покосившихся надгробий, посреди захоронений проплыли в тумане два раскрытых мраморных саркофага. Одна резная крышка с изображённым на ней рыцарем, отваленная в сторону, развалилась на три части. А другая была слишком крепка и лежала здесь же, подле мраморного ложа. Два саркофага, два отвёрстых гроба по числу гостей.

…

Сделав ещё шаг, я сбил капли росы с последних травинок и вступил на белые ступени. И взойдя по шероховатой поверхности ступеней, я дотронулся рукой до мокрого мрамора боковой стены склепа. Она была гладкой, словно её отполировали вчера, влажная изморось собиралась прямо на ней и текла вниз небольшим ручьем по жёлобу. Мой спутник не спешил, озираясь по сторонам, он выбирал дорогу среди развалившихся надгробий. «Думаю, это правильное решение: обойти вдоль всей этой длинной белой стены. Надо же, похоже мрамор имеет вкрапления нефрита», – присмотрелся я к камню. Впереди из тумана снова выплыли два ряда колонн. Наконец, мой спутник нагнал меня, и мы выдвинулись вперёд, не поднимая шума.

Титан Йодкейм близился к закату. Хоть я и приказал разбудить поутру, никто из местных не решился меня поднять ни свет ни заря. Особенно после моего «приветствия стражников» им претило получить арбалетный болт или что похуже себе в лоб. Отлично выспавшись среди листьев салата, я с удовольствием отправил один из завяленных на моем поте листков себе в рот: «Мммм… Вот этот вкус я никогда не забуду». После был разговор с заместителем старейшины, молодцем, что лыбился вчера передо мной. Он сжимал и разжимал руки, чувствуя некую неуверенность, общаясь со мной. Я посмотрел на его разбитые кулаки: «Неужели он подрался со своим близнецом из-за золота в такой глуши?» Заместитель сказал, что от всех вчерашних переживаний глава поселения приболел и просил его выбрать мне проводника.

Борна, мой провожатый, последовал моему примеру, когда я замер возле склепа. Неровное и тревожное дыхание лесоруба обращалось в пар при каждом выдохе. Его палица выскальзывала из вспотевших рук, и он перехватил её покрепче. Борна так накрутил себя, что, обратившись к нему, я заставил его вздрогнуть.

– Может быть, назад пойдешь, мало ли что там внутри ходит? – Я искоса бросил взгляд на него, оставив позади первую пару колонн и не спуская взгляда с прохода. Он выглядел так, словно я снова изобрёл для него речь. И она излилась из него полноводной рекой.

– Нет-нет, милсдарь! Сжальтесь! Я же один по лесу не ходок! Съедят меня, с вами хоть как-то поспокойнее, – унимая дрожь в коленках запричитал мужик. «Если он так и дальше будет себя накручивать, то добром наше дело точно не кончится, – подумал я. – Нужно его как-то отвлечь».

– Реликвия у тебя? – небрежно бросил я через плечо вопрос, осторожно ступая по мраморным плитам, удивительно плотно подогнанным друг к другу.

– Да-да, она здесь. – Борна опустил руку на свёрток, лежащий поверх его заплечного мешка.

– Постарайся не отставать, – шепнул я ему, подходя всё ближе и плавно пригибаясь. – И ещё кое-что. Зажги огонь. Факел с собой, надеюсь, есть?

– Да-да, вот, сейчас, погоди, зажгу, – Борна остановился, чтобы достать необходимое из мешка, и я тоже замер, ожидая. Дважды чиркнув кремнем, мой проводник зажёг какую-то едкую ткань трясущимися руками. Затем встал и другой рукой покрепче перехватил свою дубину, а затем даже и вовсе – заулыбался.

– Мандражка-то так и берёт, – облегчённо выдохнул он.

Я знал это чувство. Огонь всегда добавляет уверенности и решимости, если ничто уже не помогает. «Огонь – это просто и понятно, он всегда под рукой. И если охотник прибегает к его помощи, то может быть и я смогу что-то сделать», – подбодрит себя такой человек. Сколько раз мне приходилось использовать этот трюк ещё с послушниками Ордена во время испытаний. Ну, а если не было огня под рукой, тогда я давал им в руки нож, и они сразу ободрялись, даже если совсем не умели им пользоваться.

– Хорошо. – Я извлёк из своей сумки зелёный светящийся кристалл в небольшой клетке и с подвесной ручкой. Говорят, тогда, когда ещё первые поселенцы прибыли на остров Янтаресвет Великий, узники ходили под Полог Неведомого с такими изумрудными кристаллами. Тогда, давным-давно, на заре первой эпохи, как я уже сказал, их носили заключённые, чтобы разгонять тьму Полога. А теперь их носим мы, охотники, чтобы отпугивать ими заражённые порождения древней ночи. Эти кристаллы похожи на короткий поводок, сделанный лишь для того, чтобы осуждённые не могли надолго отлучиться от экспедиции. Кристалл высасывает жизненные силы его обладателя. Вот и сейчас я ощутил подобие ветра, пронизывающего меня и уносящего внутрь разгоревшегося с новой силой кристалла мои жизненные соки. Кожа на пальцах станет постепенно дряблой, как после бани, затем начнет остывать, а если промедлить, он вытянет всё без остатка. С запозданием раздались знакомые потусторонние нестройные голоса. Они стенали, шептались, вздыхали. Говорят, что это стоны душ тех, чьи жизни этот кристалл уже сожрал.

И всё обагрилось красной кровью Титана Йодкейма. Колонны терялись в сумраке, густота тумана подступала справа и слева багряным маревом. Позади было кладбище, огромные каменные надгробья. Справа и слева высились колонны из покрасневшего белого мрамора, они отражали свет, заливая всё вокруг алой пеленой. Дымка впереди кровавой шалью застилала синий тенистый проход во тьму неизвестного прошлого. Шаги шептались между колонн гулким эхом, исчезая в гробнице. А ещё был стук сердца, неожиданно громкий для столь позднего часа.

Борна позади меня наступил на ветку. Она захрустела, рассыпаясь в прах. Я слегка повернул голову в его сторону, тот развёл руками. Впереди раздался хриплый и резкий рык и серия хрипов принюхивающегося к добыче хищника. Он проревел, уже более отчётливо охраняя свою территорию. У меня было несколько предположений, кто может быть внутри. Осталось только подтвердить или опровергнуть их.

Я осторожно присел и посмотрел на пол. На нём были отметины от когтей. «Хищник был огромен, ещё не так давно он заволок к себе в логово какую-то крупную добычу… – я положил на язык запёкшуюся капельку крови, отчётливо видимую на камне, – молодого оленя, судя по всему». Я провёл рукой и осмотрел её: «Хм. Слой пыли стерт, словно его промели веником». Ни одно существо не подходило по описанию.

Клеть с кристаллом опустилась на пол, и он почти сразу погас. Если верить слухам, есть и другой кристалл, светлый, что способен разгонять тьму, не беря плату в виде жизненной силы. Им же украшают свои гнёзда громовые птицы – рухи. Он же стоит на древних маяках в каждом большом городе. В честь него названа столица – Янтаресвет Великий. Ему достаточно света Титана Йодкейма, чтобы разогнать мрак. А ещё его называют кровью Сонма Светлых. Спросишь, почему я не использую его? Нам запрещёно им владеть. Кристалл недоступен охотникам, потому что они сражались с особенным заражением, царящим по ту сторону гор, и за пять лет впитали в себя опасную его концентрацию. Потому убийцам остылых запрещёно владеть им. После службы каждого из охотников отпускают в земли живых, чтобы там с помощью своего опыта сражаться с более слабыми порождениями осерения. За всё время, что я здесь, среди живых, я ни разу такой драгоценности не видел.

Все мои предположения рассыпались. И я вспоминал, кто здесь вообще водится, когда неожиданный ответ пришёл сам собой: «Какие необычные следы. Безумие! Неужели они всё-таки не вымерли? Да, это бы ответило на все вопросы! Быть того не может! И это, действительно, совиный медведь? Это логично. Самец носит самке, сидящей на яйцах, пищу. Сам охотится в лесу, а склеп очень даже хорошее и защищённое место для гнезда. Сейчас поздний вечер. Самец совиного медведя только что ушёл на охоту. Мы с ним, похоже, разминулись».

Достав из своей сумки пару колб парализующего дыма, я забросил их внутрь, – «В закрытом помещении дым должен заставить уснуть всех, кто находится внутри. Самка совиного медведя, если это действительно она, пока нас не видит, а значит, не будет проявлять агрессию».

– У нас есть несколько минут. После чего хищник проснётся, – Борна хотел понестись вперёд, перехватив свою дубину, но я придержал его за локоть.

– Можешь радоваться, у вас здесь поселилось семейство совиных медведей, – поделился я с ним, и редкая лёгкая улыбка осталась незамеченной под моей маской милхимика.