Излечи от ненависти

«Он не похож на выдумщика, или на того, кто начитался глупых женских фэнтезийных романов, и решил воплотить извращённые желания в жизнь. Не стал бы заниматься подобным бредом», — логически размышляю, сплёвывая остатки пасты в раковину, вновь умывая лицо.

Так и замирая, вцепившись руками в края каменной столешницы, зажмуривая глаза, отказываясь верить в происходящее. Моё сознание раскалывается пополам, и ноги подкашиваются, но удаётся устоять.

«Я просто схожу с ума. Точно», — внушаю себе, отталкиваясь от столешницы, и, решительно покидая ванную, предварительно облачаясь в короткий шёлковый халат, висящий на одной из вешалок.

Стоит открыть дверь, как меня тут же заграбастали наглые руки, вжимая в горячее тело. Вниз живота упирается эрегированный член, и я вздрагиваю, упираясь ладонями в крепкие плечи. Мужчина обнажён, и, кажется, у него напрочь отсутствует чувство такта и совести. И даже удивляюсь, когда Белорецкий отстраняется, напоследок с каким-то вспыхнувшим удовлетворением бросая взгляд на укус в районе моего плеча, а после, шлёпнув по попе, подталкивает в сторону кухни, сам скрываясь в ванной комнате.

«Козёл!», — только шиплю, нервно потирая кожу около шеи, так как вновь ощущаю тянущий зуд.

Чтобы отвлечь себя хоть как-то, на кухне готовлю кофе, и лёгкий завтрак, состоящий из горячих бутербродов. Пребывая в своих мыслях и злости, не замечаю, что водружаю всё на стол в двойном количестве: для себя и Арсения.

В удивлении замираю, пытаясь понять, с какого перепуга проявляю некую заботу по отношению к своему насильнику. В таком состоянии меня и находит Белорецкий, вновь подходя и прижимая к себе, оставляя в районе метке на плечи жадный поцелуй, а после усаживаясь на стул, благо не утягивая меня за собой, оттого сажусь напротив него. Нас разделяет только стол, этого мало, так как хочется сбежать на другой конец земли, но больше волнует иное…

Внимательно наблюдаю за кареглазым поверх кружки, делая несколько глотков обжигающего напитка. Арсений жадно поглощает бутерброды, и пододвигает ко мне один, одним взглядом давая понять, что если не поем, то меня накажут. Могла бы и воспротивиться, но находясь в неком состоянии задумчивости и…страха, начинаю есть. В голове много вопросов, и я пытаюсь сдерживаться, но язык мой — враг мой. Слова срываются раньше, чем успею всё обдумать…

— Кто ты?

Белорецкий скептически приподнимает бровь, продолжая есть свой бутерброд, при этом не сводя с меня своего пронзительного взгляда, и…глаза вновь вспыхивают золотом, и я осознаю, что это не блик от солнца, и явно не особенность организма. Оттого каменею, а горло сдавливает невидимая рука. Кажется, мужчину забавляет моя реакция и даже…возбуждает. Пухлые губы растягиваются в порочной улыбке, предвкушая продолжение моих эмоциональных скачек, но следующие слова бьют под дых, лишая всего кислорода.

— Я — оборотень, Катерина. Тот, про кого пишут нелепые сказки и снимают фильмы, не имеющие ничего общего с реальностью, — с неким наслаждением выдыхает, делая ещё пару глотков кофе, отставляя пустую кружку в сторону.

Не знаю, что говорить, а реакция тела следует незамедлительно.

Кухню оглушает мой дикий истеричный смех, даже прикрываю глаза, сдерживая слёзы. Всё похоже на бред, и я словно парю в двух измерениях. То ли смеюсь, то ли плачу, осознавая, что попала в капкан. Не могу остановиться, и громко вскрикиваю, открывая глаза, едва ловлю на себе цепкий золотистый взгляд, пропитанный хаосом. Смех резко обрывается, я вскакиваю на ноги, делая пару шагов назад, отрицательно мотая головой.

«Нет. Это всё бред. Я сплю. Точно! Нужно просто прийти в себя!».

Но стоит ущипнуть себя, и понимаю, что боль реальна, и это явно не сон. Голова кружится, в глазах темнеет. Не помню, в какой момент подкашиваются ноги и я лечу на пол, только слыша в голове отчаянный крик…ребёнка.

5 ГЛАВА

Происходящее попахивало бредом, точнее, казалось, что я сошла с ума. Сидя на диване в собственной гостиной, прижав к себе ноги, с распахнутыми от неверия и ужаса глазами, рассматривала большущего волка с насыщенно-шоколадной шерстью, сидящего по центру ковра. Золотые глаза цепко следили за каждым моим движением, подмечая малейшую реакцию. А я и дышать боялась.

Когда пришла в себя, практически сразу накричала на Белорецкого, обвинив его во всех прошлых грехах и нынешних. Мало того, что не чувствовал за собой вины и вторгался против моей воли в мою жизнь, так ещё и пытался свести с ума фантастическими бреднями. Я была намерена выставить мужчину «вон», и более никогда не видеть. Арсению же не понравилось ни одно моё слово, и, чтобы убедить меня в реальности происходящего, мужчина обратился в волка.

Честно, не ожидала подобного исхода, оттого сидела истуканом, глупо моргая, надеясь, что мираж рассеется. Но зверь передо мной был более чем реален. И прошло несколько долгих минут, прежде чем хищник поднялся, медленно, гипнотизируя золотом глаз, направляясь ко мне, заставляя сжаться ещё сильнее, крепче сжимая ноги. Даже стоя на четырёх лапах оборотень сейчас был выше меня, хотя я сидела на диване.

Хищник оскалился, демонстрируя устрашающую челюсть с полным комплектом острых, как лезвие, зубов, а клыки вовсе вызывали дикий ужас, грозясь переломить мне хребет одним щелчком. Стоило волчьей морде приблизиться ещё, оставляя между нами пару жалких сантиметров, отчего ощущала на своём лице обжигающее дыхание смерти, кажется, вовсе перестала дышать.

«Невозможно. Этот мир должен быть нормальным. Должен!», — пыталась убедить себя, стараясь абстрагироваться от происходящего.

Только вот стоило оборотню опустить свою морду, и провести шершавым языком по моей шее и плечу, как меня всю передёрнуло, и не понятно, отчего конкретно. Или от самого действия, пропитанного дикостью и пороком. Или от реальности прикосновения, которое не было похоже на иллюзию, или игры разума.

Ненависть?

Увы. В данный момент не ощущала ничего, кроме поглощающего скользкого страха, поработившего каждую клеточку моего тела. Я не верила в существование сверхъестественного, и сейчас было проще испепелить из памяти этот момент, но…

Белорецкий этого не позволит. Даже, если сам мужчина откажется от меня, уедет и забудет, меня всю жизнь будут преследовать кошмары, а кто-то, защищая сохранность тайн потустороннего мира, может и вовсе пожелать мне смерти, боясь, что я сболтну лишнее на публике, учитывая мою публичность.

— Какая же ты сладкая, — раздалось уже человеческое хриплое на ухо, и шею обожгли мягкие чувственные губы.

Передо мной уже сидел мужчина, а не волк, упираясь коленями в пол, а руками в сидение дивана. Он не переставал покрывать мою шею и плечи жадными поцелуями, словно желая сожрать. А у меня перед глазами до сих пор отражалась волчья пасть, и вспоминалась сказка про «Красную шапочку». Учитывая многие слова Белорецкого, почему-то не отмела мысль о том, что съел бы он меня с превеликим удовольствием, отчего голова шла кругом.

Вся моя спесь испарилась, включились мозги, и я осознавала всю свою беспомощность и слабость перед этим беспощадным монстром. В данный момент не было сил бороться, да и, чтобы начать это делать, придётся сначала перебороть страх. И всё же…

— Ты же меня кусал? — тихо, сдавленно, выдыхаю, делая короткий вдох.

Чувствую, как мужские губы растягиваются в улыбке, а затем горячий язык прочерчивает дорожку от края плеча к подбородку. Воистину звериные повадки, пропитанные адской похотью.