Излечи от ненависти

— Кусал, — не кривя душой, чарующе произносит, кажется, наслаждаясь этим.

Прикрываю глаза, собираясь с мыслями, а грудь сдавливает сильнее от страха.

— Теперь, я стану такой же, как…ты? — произношу более интересующий вопрос, и на миг оборотень замирает.

Прикладывая силу, расцепляет мои руки, а затем и вытягивает мои ноги, ставя ступнями на пол, а после разводя широко колени в стороны, оказываясь между ними. Ощущаю себя куклой, и сопротивляться не могу, точнее, боюсь. Лучше не провоцировать зверя. Сначала, стоит собрать максимально информации, а уже после принимать действия.

Человеческие тёмно-карие глаза, направлены на моё лицо, и сейчас, словно прожигают душу насквозь.

— Нет, — раздаётся уверено, и я едва заметно облегчённо выдыхаю. — Но однажды станешь.

В страхе распахиваю глаза, чувствуя, словно удар под дых. В голове роется миллион мыслей, одна хуже другой, и мне хочется вопить от ужаса, но ничего сделать не могу. Кажется, всё и так считывается по моему лицу, отчего Арсений не пытается ликовать или насмехаться, а наоборот, его лицо вдруг смягчается, ладонь ложится на щёку, касаясь крайне нежно…

— Я пометил тебя, девочка. Теперь любое сверхъестественное создание знает, кому ты принадлежишь. Но век человека короток, а мы живём в разы дольше, да и будучи волчицей, тебе будет легче выносить потомство. Поэтому однажды ты станешь одной из нас.

Столь плавная лёгкая речь ударила по голове, точно обухом. От каждого слова становилось хуже, и ненависть вновь давала о себе знать. Ещё могла смериться с какой-то там меткой, в конце концов, обычному человеку до этого и дела нет, но вот всё остальное…

Казалось, Белорецкий давно всё продумал, и интересоваться моим мнением никто не собирался. Меня просто ставили перед фактом. И это невероятно злило. То, как одиннадцать лет назад, не слушая меня, Арсений воспользовался мной, следуя только собственным желаниям, точно также он поступал и сейчас, разница лишь в том, что список требований возрос до космических пределов.

— Сколько тебе лет? — сдерживая злость, поинтересовалась.

И вновь обжигающий взгляд, направленный на губы.

— Семьдесят девять, — хрипло протянул, наклоняясь, оставляя короткий поцелуй в уголке губ, после вновь припадая к шее.

От произнесённой цифры обомлела, совершенно не реагируя на происходящее. В то время, мужчина успел развязать мой халат, и, положа ладони на оголённые бёдра, медленно повёл руки выше, вскоре обхватывая талию. Жадный вдох в районе плеча, и короткий хищный рык, тоже не вывели меня из состояния ступора. Даже, когда оборотень уложил меня на диван, наваливаясь сверху, сдирая халат с тела окончательно, отчего оказалась полностью обнаженной, продолжала тупо пялиться в потолок, переваривая всё услышанное ранее.

— Вся ты… Создана только для меня, — хрипло нетерпеливо протягивал мужчина, покрывая моё тело обжигающими горькими поцелуями, попеременно прикусывая нежную кожу, вновь оставляя следы своей страсти. — Одиннадцать лет ты сводила меня с ума, являясь во снах, а сейчас рядом… Я хочу восполнить потерянное время, девочка, — потёрся щекой о живот, прокладывая дорожку поцелуем ниже. — Ты забудешь о ненависти, ведь по сути, она не принадлежит тебе. Это всего лишь злость, которую легко искоренить. Но мы — звери, — короткий поцелуй в лобок, — И, учуяв свою самку, можем потерять контроль. Ты должна это понимать.

«Должна понимать?», — только отпечаталось в сознании.

В следующий момент стало не до мыслей.

Арсений прикусил клитор, после всасывая в рот, и проводя языком по нежным складкам, вырывая из груди непроизвольный стон. Моё тело вновь плавилось в умелых ненавистных руках, и я ничего не могла с собой поделать. Возможно, всё дело и правда в этой пресловутой «истинности», о которой так разукрашивал Белорецкий, и именно поэтому мой мозг отключается в присутствии мужчины. Это злит. Я не желаю прислушиваться только к инстинктам.

Оборотень доводит своим языком и пальцами меня до яркого оргазма, я вновь поймана в его тиски. И даже удивляюсь, когда Белорецкий не пытается удовлетворить свои потребности, а просто садится на диване, утягивая меня в свои объятия, и помогая облачиться в халат. Все его действия кажутся странными, и даже выбивают из колеи. Но проходят минуты, Арсений молчит, только крепко прижимает к себе, всё вдыхает мой запах, словно наконец-то добрался до кислорода, и вдруг резко поднимается, оставляя меня сидеть.

— Мне нужно ехать. Дела, — ровно выпаливает, с нотками раздражения, и, удаляется в спальню.

Только наблюдаю за идеально рельефной спиной и шикарной упругой задницей, ведь после обращения в человека из волка, мужчина был обнажён. Моргаю, сбрасывая наваждение, после затягивая пояс халата сильнее на талии, вновь прижимая колени к груди. Про себя радуюсь, что скоро останусь одна и смогу всё хорошенько обдумать. Тут же планирую план побега, мысленно прикидывая места уединения.

Арсений появляется бесшумно, застёгивая пуговицы на рукавах рубашки. Выглядит шикарно, и это стоит признать честно. И только сейчас замечаю то, чего не могла разглядеть раньше. Хищные движения и нечто тёмное, пропитавшее всего мужчину. Оборотни явно создания тьмы, и сама их сущность пропитана двуличием. До безумия красивые создания, на внешность и харизму которых клюют все люди, даже не представляя, какая беспощадная душа скрывается за манящим фасадом.

— Я планировал сообщить тебе позже о своём происхождении, — спокойно поясняет Белорецкий, заправляя рубашку в брюки. — И в других условиях. Сейчас мне действительно нужно ехать. За квартирой будут приглядывать мои люди. Если что-то захочешь, просто скажи им.

«Чёрт! Ещё и охрану ко мне приставил!», — разозлилась про себя, прикусывая губу.

План с побегом становился призрачным. Меня не выпустят из поля зрения, и на уловки женские не купятся. Это не обычные люди.

— Я хочу остаться одна, — коротко выпалила, смотря на мужчину исподлобья.

На самом деле, с языка так и норовили сорваться ругательства и проклятия, но сдерживалась. Арсений может сорваться, или вовсе останется, а мне этого совершенно не хотелось. В тишине и спокойствии легче думается. Только надеялась, что Белорецкого задержат на несколько суток, ибо видеть его самодовольную рожу совершенно не было сил. Хотя сейчас, оборотень насторожился, чуть сузив глаза и склоняя голову набок, присматриваясь ко мне…внимательнее. Не знаю, что его так задело в моих словах или моём поведении, но выглядел он крайне…подозрительным.