Излом

Пашка теперь беспрестанно что-то ронял, в основном коробок спичек или пачку сигарет. Особенно всё валилось из рук и карманов, когда рядом находились две подруги – Томка и Ленка. Они любили, чтобы их звали, как девчонок, хотя тётям перевалило за тридцатничек. Если кто-то хотел досадить, то называл подруг по имени–отчеству. Когда Заев, выкатив глаза, нагибался за своей потерей, они раздвигали ноги и интересовались, чего он там ищет. Пашкина любимая по пятам ходила за ним, предлагая зашить карман.

Перед самым обедом меня подцепила весьма капризная клиентка. Покупала она полутораспальную кровать с деревянными полированными спинками. Кровать ей кое-как подобрал, цвет и рисунок полировки совпали с её любимым шифоньером. Потом вместе с Тамарой и Леной направился в бендежку, где хранились матрасы.

Мне пришлось перелопатить несколько упаковок, так как нужный товар находился в самом низу. Когда с трудом добрался до него и торжественно извлёк на Свет Божий, он оказался совершенно не таким по цвету и качеству. Наступил обед. Наконец дамочка сделала выбор и указала на самый первый из предложенных, только теперь он вновь оказался внизу.

Вконец обессиленный, там же свалился на груду матрасов. Решил остаться без обеда, но зато отдохнуть. Ленка с Томкой, к моему удивлению, не вышли, а заперли дверь и легли рядом.

«Интересненько…» – подумал я и расстегнул халат.

— Жарко! – потёр грудь ладонью.

— И правда, – согласились они и стали расстёгивать халаты.

Лена была хрупкая блондинка с мальчишеской фигуркой и высокой причёской. Меня давно интересовало, натуральные у неё волосы или крашеные. Её небольшая упругая грудь с удивительно твёрдым соском прижалась к моему правому плечу.

«Поехали…» – пронеслось почему-то в голове.

Моё левое плечо накрыла большая мягкая грудь. Тамара была выше и намного плотнее своей подруги.

«Какую же выбрать?» – мучительно соображал я.

Но выбирать не пришлось, девочки проявили незаурядную сноровку.

Как это было прекрасно! Я уже не понимал, где нахожусь, восторг охватил меня…

Уходя, они синхронно послали мне воздушный поцелуй.

— Насильницы! – успел бросить им вслед.

«Пойду помоюсь», – приведя себя в относительный порядок, направился в душ.

Усталости не ощущал, что показалось странным после таких нагрузок.

«Троих обслужил, – думал я, – клиентку и двух подруг…»

Распахнул дверь душевой и удивлённо замер. В глаза бросились четыре ноги и огромные ягодицы, сдавленные ладонями. В полумраке помещения увидел Пашкину физиономию. Губы его посылали меня на три буквы. Я был сытый и умиротворённый, как кот на масленицу, но прежде чем закрыть дверь, наступил ему на ногу.

«Ну и денёк сегодня…» – пошёл перекурить к столяру.

У кабинета директора стояли две продавщицы и Петя–глухой, внимательно к чему-то прислушиваясь. Увидев меня, поднесли палец к губам.

— Что-то директор с замом подозрительно давно заперлись, – объяснил потом Петя–глухой.

«Разведчик хренов», – оглядел огромный живот и маленькие уши, – ему, конечно, легче было бы ноги потерять, чем слух, он и на протезах бы, как бабочка, порхал по замочным скважинам…»

Вскоре появился нервный Заев и сходу кинулся выяснять отношения.

Оказывается, мой визит испортил ему финал.

— Позор! – хватался за голову.

Под мой смех столяр посоветовал привязывать кое–куда чайную ложку, на что Пашка и вовсе обиделся.

Вечером было стыдно глядеть Татьяне в глаза. Да ещё, как нарочно, пришёл почти трезвый.

«Лучше бы напился», – терзала меня совесть.

Через несколько дней всё повторилось. На это раз совесть не докучала.

Как-то в конце смены в магазин заявился Лёша Чебышев, да не один, а с кладовщицей по спирту.

— Чё, бээф несёте? – широкой улыбкой встретил их Заев. – Главный, ты, по–моему, скоро в книгу рекордов Гиннесса войдёшь, как самый тощий житель земли…

— Да пошёл ты, кошёлка… От этого Гуинплена–Большого, что ли, привычку взял дразниться…

Мы по делу. Тамару сократили… Та тяжко вздохнула и промокнула сухие глаза.

— Может, её продавцом или, на худой конец, уборщицей возьмут?..

Из-за положительных эмоций от встречи Пашка не мог настроиться на серьёзный лад и привязался к «худому концу».

— Весь в хозяина… То-то, гляжу, с тобой Митрофаниха раздружилась… – услышали мы с Тамарой, направляясь к директору.

Свободных вакансий в магазине не оказалось.

— Вот что мы сделаем, – пришла в голову оригинальная мысль, – торговать будешь, но не мебелью, а мясом, – успокоил её.

После работы, подзаняв у насильниц деньжат, помчался на рынок, куда возил мясо и откупил торговую точку. Дело это оказалось весьма сложным. Гости с Кавказа начали с гвоздичек и постепенно оккупировали весь базар. Вся торговля шла через них. Местные менты кормились из их рук, так что жаловаться было бесполезно.

— Брат, вэзи, а я продам, – предлагал кавказец.

— И за сколько у меня возьмёшь?

Цену он называл смехотворную.

— Ха! – как опытный торгаш, гнул свою линию. – Да за эти деньги телёнка не выкормишь.

— Обижаешь, да–а? Какого телёнка, слюшай?..

— Ладно! Кто тут у вас старший?

Взятых денег даже не хватило.

14

Круизы в деревню повторялись стабильно каждые две недели. Ещё раз съездили с шефом, затем он отправил нас одних. Мы тут же вышли из-под контроля. Часть мяса взяли у Амира Кулаева, деревенского мафиози, с которым вёл дела наш директор, а ещё за одной партией маханули в свой родной «Красный боец».

Председатель просто обалдел от счастья – жизнь-то начала меняться. Если раньше правил его величество – дефицит, то теперь – рынок, который принадлежал приезжим, и без их ведома хрен чего продашь. А тут! Прямо на дом приехали. Не надо колхозный бензин тратить, чтобы в город везти.

Лицо его, конечно, поскучнело, когда узнал, что деньги хотим отдать с продажи. Окинул нас и машины подозрительным взглядом. Мы были – сама честность. Авто – не задрипанные грузовики, а специально оборудованные под перевозку мяса машины. Даже санэпидемстанция не прикапалась бы.