Измена маршалов

Принимая первую продукцию одной новостройки, командарм сказал:

— Я хоть и не специалист в этом деле, но продукция производит на меня отрадное впечатление. Новостройка увеличивает ценности нашей страны, обогащает наш Дальний Восток. Главное же заключается в том, что новостройка воздвигнута в тайге быстро, культурно и уже дает продукцию.

В заключение Блюхер рекомендовал лучше использовать механизмы и больше заботиться о культурно-бытовых нуждах рабочих и служащих.

Уделяя большое внимание развитию производительных сил в крае, Василий Константинович в то же время непрерывно укреплял боевую мощь ОКДВА…»

Душенькин показывает маршала «принимающим продукцию новостроек», рекомендующим мастерам «лучше использовать механизмы». Блюхер здесь выглядит как руководитель Дальневосточного края, а вовсе не командующий армией. Правда, в конце автор спохватывается, говорит скороговоркой, что маршал «в то же время непрерывно укреплял боевую мощь ОКДВА».

Популярность маршала Блюхера нарастала. О нем писали газеты, рассказывалось по радио. Появились многочисленные плакаты, портреты: Блюхер в маршальской форме со звездами в петлицах и на рукавах. Их развешивали на улицах городов и сел, в государственных учреждениях, в войсках, с ними выходили трудящиеся на праздничные демонстрации. Складывался определенный образ Блюхера-маршала. Образ в ореоле непомерного восхваления.

Орган Хабаровского краевого комитета партии газета «Тихоокеанская звезда» с восторгом писала: «Красивый человек Василий Константинович Блюхер! Красива его жизнь! Он прекраснейшей души человек — чуткий, отзывчивый. Его образ для всех—пример для подражания».

Константин Паустовский: «Имя Блюхера в последние годы неразрывно связано с Дальним Востоком; под его руководством наша дальневосточная граница превратилась в «границу из бетона». Блюхер охраняет границу зорко, охраняет сильной рукой. Страна спокойна за этот далекий и сказочно богатый край. Он расцветает на глазах. По словам Блюхера, карта Дальнего Востока меняется непрерывно… Когда Блюхер говорит, что дальневосточная тайга расступается перед волей большевиков, в этой фразе точно и коротко выражен грандиозный процесс изумительного культурного и хозяйственного роста края…

Маршал Советского Союза Блюхер — человек высокой революционной закалки, воспитанный ленинской и сталинской эпохой, человек громадного личного мужества и стойкости, прямоты и военного таланта, человек нового времени и новой, социалистической культуры».

Французский публицист Роллен по-своему нарисовал образ Блюхера: это маршал революции «с массивной и коренастой фигурой, с круглым и энергичным лицом, с квадратной и властной челюстью, с подвижными и пронизывающими глазами, с лицом, которому усы придают классический вид военного, немного грубого, хотя его жесты элегантны, и авторитетом, который обычно объясняют его исключительным личным магнетизмом, оказывающим влияние на лиц, соприкасающихся с ним…» И далее: «Блюхер непрестанно выступает в роли организатора»…

Конец 1935-го и весь 1936 год стали для Блюхера звездным часом. Как командующий ОКДВА он все меньше уделял внимания войскам, его увлекали поездки по краю, встречи с трудовыми массами.

Очистительный Молох

Не судите, да не судимы будете

В середине мая 1937 года Василий Константинович Блюхер получил из Москвы телеграмму за подписью Ворошилова. Без объяснения причины ему предлагалось срочно прибыть в Наркомат обороны.

Он приехал в столицу 24 мая по срочному вызову ЦК, и сразу же ему сказали здесь, что арестованы как враги народа Корк, Фельдман, Тухачевский, Эйдеман.

Блюхер знал, что под арестом уже находились (с августа 1936 года) известные военачальники Красной Армии — командующий войсками Ленинградского военного округа В.М. Примаков и военный атташе в Лондоне В.К. Путна. Им вменялось участие в «военной троцкистско-зиновьев-ской контрреволюционной организации».

И вот новые аресты контрреволюционных заговорщиков.

В Наркомате обороны царила суматоха — спешно собирались постоянные члены Военного совета при наркоме обороны СССР, начальствующий состав с мест и руководящие работники центрального аппарата НКО. Среди собиравшихся ходил шепот: заговорщики готовили военный переворот в Кремле.

А 26 мая уже говорили вслух о постановлении ЦК, в котором указано, что на основании данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Рудзутака и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского в участии в антисоветском троцкистско-пра-вом заговорщическом блоке и шпионской работе против

СССР в пользу фашистской Германии, они исключены из партии.

В коридоре Наркомата Блюхер встретился с командующим Тихоокеанским флотом М.В. Викторовым и членом Военного совета Тихоокеанского флота Г.С. Окуневым. Викторов спросил недоумевающе:

— Неужели это правда, Василий Константинович?

Блюхер в ответ неопределенно пожал плечами.

30 мая Блюхер намеревался зайти в Политуправление РККА, чтобы пообщаться с Гамарником и Аронштамом. Ему хотелось поговорить с Яном Борисовичем и Лазарем Наумовичем по душам, как бывало раньше, а сегодня, конкретно, о сегодняшних событиях. Но ни Гамарника, ни Аронштама на службе не оказалось. Ян Борисович, пояснил дежурный ПУРа, по болезни находится на постельном режиме у себя на квартире. Причина отсутствия Аронштама неизвестна. Дежурный еще не знал, что Политбюро приняло решение «отстранить Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате обороны и исключить из состава Военного совета, как «работников, находившихся в тесной групповой связи с участниками военно-фашистского заговора».

Глафира Безверхова-Блюхер вспоминала: в майскую поездку 1937 года в Москву муж взял ее с собой. Поселились они в гостинице «Метрополь», в постоянно забронированном для Блюхера номере «387». 31 мая во второй половине дня к ним зашел Лаврентьев, первый секретарь Приморского крайкома, и предложил Василию Константиновичу навестить на квартире приболевшего Гамарника, с которым его связывали давние приятельские отношения.

Вернувшийся вечером от Гамарника Блюхер рассказал жене, что Ян Борисович болен несерьезно, опасного ничего нет.

На следующее утро Глафира, просматривая утреннюю почту, в одной из центральных газет, в «Правде» или «Известиях», увидела заметку о том, что застрелился махровый враг народа Гамарник. С газетой в руках она влетела в комнату к мужу: «Прочти!». Сообщение шокировало Блюхера: «Бывший член ЦК ВКП(б) Я.Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством»…

Чтобы успокоиться, Блюхер стал быстро ходить по комнате. Наконец, остановился, сказал: «Теперь я понимаю: когда мы с Лаврентьевым вышли от Гамарника, во дворе стояла машина НКВД, при нас они не могли его арестовать. Ян Борисович, по-видимому, уже все знал, решение покончить жизнь самоубийством было им принято, он только ждал нашего с Лаврентьевым ухода… Какая выдержка! Значит, в тот момент, когда мы отъехали, и энкавэдэвцы ринулись в дом, чтобы арестовать Яна Борисовича, он застрелился..: Успел…»

Потом, через день, Блюхеру рассказал заместитель начальника Политуправления РККА Булин, что 31 мая он и начальник управления делами НКО Смородинов по приказанию Ворошилова ездили на квартиру к Гамарнику и объявили ему приказ об увольнении его из РККА. После их ухода Гамарник покончил с собой…

1 июня в Кремле открылось расширенное заседание Военного совета [49] с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б). С докладом «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА» выступил Ворошилов. Перед докладом наркома все участники заседания были ознакомлены с показаниями «заговорщиков»: Тухачевского, Уборевича, Якира, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Примакова, Путны. Это создало напряженную атмосферу в работе Военного совета.

49

На заседании Военного совета присутствовало 116 человек. К началу открытия заседания (к 1 июня 1937 г.) из 85 постоянных членов Военного совета — двадцать, то есть четверть его состава, уже были арестованы как «заговорщики».