Измена в прошлом

В девяностые всё это куда-то исчезнет. Трубы и урны разворуют и сдадут в металлолом, деревья засохнут без полива, а горки и качели на детских площадках заржавеют без ежегодной весенней покраски.

Комбинат загнётся, перестанет существовать, долгие годы его цеха будут разбитыми окнами, тоскливо и укоризненно, смотреть на проезжающие машины и на проходящих мимо людей.

А посёлок так и останется "городком Бумажников". Запущенным, разваливающимся и никому не нужным. Только муниципальные детские сады, школы и поликлиники выживут и будут работать как и прежде.

Я, не спеша, бродила по знакомым местам, грустила о прошедшем, вспоминала детство и юность. Вглядывалась в лица прохожих и никого не узнавала. Я уже забыла лица людей, с которыми ежедневно сталкивалась когда-то в магазинах, во Дворце культуры на киносеансах, просто ежедневно ходя по этим улицам.

Тихая грусть наполняла и наполняла меня, как родниковая вода сосуд. Добралась уже до самого края и грозилась пролиться подступающими слезами. Сколько воспоминаний вызывала эта прогулка, сколько картинок из прошлого проплывало в памяти. Нежных и щемящих. Грустных и невозвратных.

Уставшая и опустошённая, я вернулась домой, открыла ключом дверь и, войдя в квартиру, вдохнула, знакомый до боли, запах детства. Пахло мамиными духами, свежевыстиранным бельём, весенними ароматами, просочившимися в открытую на кухне форточку. Рухнула на кровать и задумалась.

Всё происходящее не укладывалось в голове. Утром, после ухода мамы, я так и не смогла уснуть. Надежда, что проснусь у себя в реальном мире, не оправдалась и сейчас, я окончательно поняла, что я в своём прошлом. И это какая-то другая реальность. И лопаться, как мыльный пузырь она не собирается. Наоборот, всё плотнее и плотнее окружает и сдавливает меня. Не отпускает. И, возможно, мне придётся в этой реальности жить, потому что в своей настоящей жизни я скорее всего...умерла?

Эта мысль меня не удивила и не расстроила. В той жизни меня больше ничего не держало, все, кто были мне дороги, ушли. И сын Сергей тоже.

Умный, добрый, мой любимый мальчик, мой сынок. Почему это случилось с ним? Почему жизнь так несправедлива, почему именно он? Почему смерть забирает лучших?

От мысли о сыне сердце больно сжалось в груди, стало тяжело дышать, и слёзы полились сами собой. Кажется, все три последних месяца я плакала не переставая. Поэтому всё чаще болело сердце, тупая боль за грудиной не отпускала ни на минуту. В ту ночь, когда я в последний раз уснула в своей квартире, оно болело как-то особенно сильно. Возможно именно в эту ночь я умерла во сне. И очутилась здесь, в прошлом. И почему тогда всё помню?

Громко хлопнула входная дверь. От неожиданности я испуганно подскочила на месте. Кто мог прийти в разгар рабочего дня?

Глава 6

И сразу вспомнилось, как когда-то мы с Пашкой обжимались, сидя на этом самом месте. Я, опьяневшая от поцелуев, впервые позволила ему расстегнуть мою блузку и добраться до голой груди под бюстгальтером. Он нежно сжимал и гладил её, задевая большим пальцем чувствительные вершинки, а я стискивала бёдра от накатывающих горячих спазмов внизу живота.

Осмелевшая и шалая забралась руками под его водолазку и гладила твёрдый и плоский живот, широкую грудь. Чувствовала ладонями, как под его горячей кожей вздрагивают сильные мышцы, и мечтала стянуть с него эту чёртову водолазку, чтобы, наконец, прильнуть к его обнажённой коже губами.

Хотя до секса мы добрались раньше чем до свадьбы, но всё же не сразу. Пашка стал моим первым мужчиной, но я несколько месяцев после знакомства мариновала его, боясь первого раза и того, что он сразу же бросит меня, получив желаемое. По крайней мере, мама всегда убеждала меня в том, что все парни так и поступают.

Мы так разгорячились с ним, что были уже на грани того, чтобы завалиться на кровать и наконец-то сделать это, но пришла домой мама. Вот также хлопнула входная дверь и я испуганно вздрогнула. Стала вырываться из Пашкиных рук, а он не сразу осознал что происходит и пытался удержать меня целуя. Только услышав мамин голос, наконец то сообразил, что мы в квартире уже не одни. Учитывая, что дверь в мою комнату даже не прикрыта, так быстро, как в тот раз, я не приводила себя в порядок больше никогда. Мама, конечно же, поняла, чем мы там занимались. По растрёпанной косе, по зацелованным губам, по моему испуганному и смущённому виду. Паша же, успевший пересесть на стул у письменного стола, с совершенно невозмутимо и спокойно поздоровался. Мама только кинула на нас оценивающий взгляд и быстренько ретировалась на кухню.

– Юля, доча, ты дома? – мама зашла ко мне в комнату и взглянув на меня сразу изменилась в лице.

– Ты что, плакала? У тебя что-то случилось? Вы с Пашей поссорились?

Я только покачала головой. А что я должна ей сказать? Что мне плохо и страшно, и я не понимаю что происходит? Что я помню свою другую жизнь? Зачем пугать ещё и маму.

– Ну что ты, милая? – она обняла меня и, притянув к себе, поцеловала в висок. – Всё будет хорошо. Не переживай, всё наладится.

От её ласки, тёплых рук и заботы у меня внутри всё замерло, время приостановилось, замедлило движение, даже посторонние звуки затихли. Я прижималась к её теплу, родному запаху, к ощущению безопасности. Мне так хотелось ещё хоть немного побыть маленькой девочкой, которую утешает и успокаивает мама.

Я попыталась подавить подступившие слёзы, но всё равно громко всхлипнула. А мама, как в детстве гладила меня по голове и тихонько шептала:

– Шшшш....всё хорошо... всё хорошо...

Я притихла, чувствуя, как заполняются в душе все, уже давно исчерпанные, запасы уверенности, что всё будет хорошо, всё, в конце концов, наладится. Мамины руки, как когда-то, ласкали, успокаивали и утешали.

– Пойдем, я тебя накормлю. Не ела, наверное, ничего целый день. – мама осторожно отстранилась и заглянула мне в лицо. Я жалко улыбнулась ей и кивнула.

* * *

– Я договорилась на работе с машиной. Завтра в обеденный перерыв съезжу в прокат за холодильником. Продуктов много будет. Нужно ещё закупить мясо. Осетрину и балык дядя Вася привезёт из Травино. Какой стол без осетрины, потом будут говорить, что бедная свадьба была.

– мама привычно суетилась на кухне, разогревая суп на плите, нарезая хлеб и вынимая из холодильника сметану. – А у нас морозилка крошечная, ничего не поместится. Потом ещё колбасу, сыр купить надо.

При слове "свадьба" я поморщилась. Как я забыла! У нас же регистрация с Пашей через две недели. Мне что, опять замуж за него выходить? Всё сначала? Зачем, если я знаю, как всё закончится? Второй раз проходить через предательство и измену? Унижение и разорванное в клочья сердце? Не хочу! Тем более, я его больше не люблю, давно переболела, перестрадала и отпустила. Снова ввязываться в это не было никакого желания.

– Мам, может, ну её, эту свадьбу? Что-то я уже не уверена что хочу замуж. – запустила я пробный шар.

– Нет уж, женитесь! – резко развернулась ко мне мама. – Я знаю, что вы уже вовсю живёте. А если забеременеешь? Незамужняя рожать будешь? Вот женитесь и делайте что хотите. Хоть рожайте, хоть разводитесь, никто слова не скажет. А так будут в глаза тыкать, что в подле девкой незамужней принесла.

Я и забыла, что сейчас не две тысячи двадцатый первый год. И сейчас такой вариант считается позорным, особенно для маминого и тем более для бабушкиного поколения.