Измена. Дар богини драконов
Шрифт:
«Прости. Я был неправ».
«Что, вот так просто?»
«Да. Зачем усложнять?».
«Не боишься, что если наши сознания сольются, ты изменишься?»
«Нет».
«А я боюсь. Мой превосходный, совершенный характер будет испорчен твоими недостатками».
«Разве что самую чуточку».
Дракон вздыхает, принимая решение. Я знаю, что он мог сейчас легко подавить мою человеческую сущность, и я остался бы навсегда зверем. Но он доверяется мне.
И я доверяюсь ему.
Меня просто захлестывает силой, как волной в шторм. Все преграды, которые я возводил у себя в голове, рушатся.
За время внутреннего диалога вокруг меня успел образоваться густой кокон из тьмы. Отец настолько занят, что не заметил перемен, произошедших во мне.
Понятия не имею, что конкретно он задумал, но отчетливо вижу, что кокон сжимается, постепенно уплотняясь.
И когда черная масса опускается на меня, плотно подтягиваясь со всех сторон, понимаю, что действовать нужно именно сейчас. В мгновение ока я обращаюсь в дракона. Еще никогда перевоплощение не происходило так быстро и естественно. Слышится треск ломающихся деревьев, в которые моя драконья фигура не вписывается. Кокон же просто разрывает на клочки. Спасибо, отец, за дельный совет. Наверное, единственный дельный из всех, что я от тебя слышал.
Глава 31. Воссоединение
Иногда жизнь преподносит сюрпризы. Кто бы мог подумать, что сиротка однажды обретет мать, которой окажется сама Богиня.
Алайна предлагает мне перекусить, прежде чем отправиться к детям. Но мое сердце рвется к моим крошкам. Хочу сама убедиться, что с ними все в порядке, хочу любоваться ими, рассмотреть в подробностях их личики, подержать малышей на руках.
Богиня понимает мое рвение, поэтому без лишних разговоров отводит меня в смежную комнату.
Я вижу две крошечные колыбельки, завешанные прозрачной тканью, и душа наполняется радостью, а на глазах выступают слезы умиления. Они такие красивые, что я могла бы смотреть на них вечность. Мальчик крупнее, волосы у него темные, он деловито сосет палец, смешно причмокивая. Девочка белокурая, со смешными завитками над крошечным лобиком.
— На тебя похожа, — говорит Алайна с печальной улыбкой.
Только через какое-то время замечаю, что мы не одни. В уголке у окошка сидит девушка в зеленом платье простого фасона. Тала.
На моих губах сама собой появляется улыбка.
— Тала! — восклицаю шепотом, чтобы не разбудить детей.
Она встает с кресла и подходит ко мне, я распахиваю руки, и мы крепко обнимаем друг друга.
— Я знала, что ты обрадуешься, — смеется Алайна.
Ужин подают в ту же комнату, где я очнулась. Мать разделяет со мной трапезу. Еда довольно простая.
— Извини, у нас очень тяжело с продуктами, — поясняет Алайна. — В монастыре все обратились в камень.
Прикрываю от ужаса рот.
Мать-настоятельница, послушницы… Я же предупреждала, почему они не приняли меры?
— Не переживай, есть средство, как вернуть их к жизни. Но пока в столице хозяйничают вирены, это бесполезно.
— Кто же их остановит, если все прячутся? Вы на острове. Приближенные к императору — в убежище.
— Вечно прятаться не получится. У нас осталось очень мало запасов продовольствия. Если очень сильно ужаться, можно растянуть
на месяц, а потом — все.— Почему же вы не покидаете остров?
— Первая богиня дала указания вернуться к мужчинам только тогда, когда они начнут меняться, но время идет, а плохие качества драконов так никуда и не делись.
— И не денутся, — искренне возмущаюсь я, — вы спрятались от проблемы. Скинули все на несчастных истинных, положение которых мало чем отличается от племенной скотины. И ждете, что девушки перевоспитают мужчин под вас? У меня было единственное желание — бежать от своего мужа куда-нибудь подальше, и если бы не твое вмешательство он бы нашел меня и наказал. Эйвери пошла по другому пути, она убила подонка-мужа, не выдержав его издевательств. Драконы относятся к истинным, не как к равным, не как к любимым женщинам, а как к ходячим маткам, пригодным только для выращивания потомства. Пока вы тут прохлаждались, истинные страдали
— Я знаю.
— И разве никогда у вас не возникало мысли все изменить? — я задумчиво вожу пальцем по сморщенной кожице желтого яблока.
— У меня много раз… С того самого момента, как я встретила Кертиса. Но есть заветы Богини, которые непреложны. Мы должны следовать им.
— Даже если они устарели?
— Нельзя подвергать сомнению божественное. Нельзя шатать устои веры.
— И что теперь?
— Можно погрузить в сон бодрствующих дракониц, оставив лишь малую горстку, которая сама себя сможет прокормить. Земля у нас плодородна, но ее слишком мало, чтобы обеспечить всех жительниц острова пропитанием.
— Мир рушится, а вы прячете голову в песок. Кому потом будет нужна безжизненная пустыня с летающими над ней сгустками тьмы?
— Ты забываешься, Ясмина. Осуждать действия Богини — грех, — голос Алайны становится холодным и отстраненным.
— Я думала, что разговариваю с матерью. Оказывается, я ошиблась, — с горечью говорю я. — Прости мою дерзость и глупость, о, Всеблагая. Ниспошли мне милость свою и благодать, — поднявшись со стула, опускаюсь перед ней на колени и низко склоняю голову.
Моей щеки касается ее теплая рука, нежная и ласковая.
— Прости меня, доченька. Для меня это тоже в новинку.
Она помогает мне подняться.
— Чтобы драконицы могли вернуться, нужно знамение. Что-то, что доказывает, что драконы изменились, — говорит она.
— Но они ведь не изменились! — в отчаянии восклицаю я. — Да и как можно доказать такое? Провести опрос семейных пар?
Я замолкаю, мне кажется, что ответ где-то близко, но мы не упорно его не замечаем.
— А если предъявить в качестве доказательства что-то существенное? Эрнан говорил, что то, что у меня родилась девочка — большое чудо.
— Правильно! — в глазах Алайны вспыхивает проблеск надежды. — Твоя дочь — драконица. Первая, рожденная за все время с момента исчезновения дракониц с континента, если не считать тебя.
— Мы можем показать ее, и этого будет достаточно?
Мне бы не хотелось, чтобы мою дочь разглядывали как диковинную зверушку, щупали ее и дышали в ее сторону. Даже если это требуется для спасения мира.
— Боюсь, что помимо этого тебе придется показать всем, какая у вас крепкая и дружная семья.