Измена. Его две половинки

— Шестнадцать недель — это незаконно! — ответила Елена Николаевна. — Малыш полностью здоров и хорошо развивается, — добавила она и вышла из кабинета, оставив с Джауари наедине.

И я сразу набросилась на него:

— Артур, мне не нужен ребенок! Я не желаю рожать! Придумай, как мне от него избавиться! Подделай документы, что это урод и скоро умрет! Или что у меня внематочная!

— Дорогая, я не буду этого делать.

— Я не замужем и замуж не собираюсь! — наехала я на друга. — У меня нет стабильного дохода!

— Я помогу и все заботы возьму на себя. Ягодка моя, дети — это дар! Ты не представляешь, какое это счастье! — уговаривал Артур.

— Ты псих! Какое это счастье?! Пузатой ходить?! Недомогание, рвота, тошнота, отеки, лишний вес, изуродованная кожа, испорченная грудь?! Потом этотродится и будет орать! Сам рожай!

— Милая,в тебе обязательно проснется материнский инстинкт. Ты и так прекрасна, даже с этими «синяками» под впавшими глазами.

Я взвизгнула. Все-таки не ошиблась. Мое лицо опало, и япострашнела. Надо немедленно сделать аборт, пока изменения в теле поправимы.

— Ты поможешь или нет?! — уже закричала я.

— Помогу тебе с малышом. Я твоя надежность. У меня не может быть детей. Поэтому этот дар я приму всей душой и горячим сердцем. Клянусь любить вас вечно.

— Артур,я не рожу! Избавить меня от него!

— Не могу. Это против моих убеждений. Ребенок уже большой. Он уже человек. Вот такой, — Джауарипоказал на маленький муляж, подписанный «16 недель». — Если ты захочешь вызвать выкидыш, то в этом случае у тебя будут настоящие роды. Ты родишь живого ребенка, который умрет.

Хватит! Хватит мне страшилки рассказывать! Я не собираюсь рожать от Загорского! Я подарила Артуру самую ядовитую улыбку, на которую была способна, и, хлопнув дверью, ушла.

Обзвонив несколько клиник, специализирующихся на абортах, я наконец-то нашла ту, в которой пообещали помочь справиться с проблемой за большие деньги.

Но ядо нее не доехала, так как около своей машины увидела поджидающих меня людей Загорского. На этот раз убежать от них у меня не получилось.

Глава 31

ГЕННАДИЙ

Тьма. Мне казалось, что в моем теле нет ни одного места, которое не болело бы. А когда пришло осознание, что со мной случилось, то душевная боль оказалась гораздо сильнее физической. Я четко понял, что Ирина в руках Загорского. Но самое страшное, когда понимаешь свою беспомощность что-либо изменить, что тело тебя совсем не слушается.

Я лежал не в силах пошевелиться и даже сомневался, а есть ли у меня дыхание. И вообще жив ли я или уже мертв. Амбалы Загорского тоже посчитали меня уже трупом и между собой обсуждали:

— Ну и кто из нас будет его четвертовать?

— Не я точно! — заявил один из них.

— И не я. А Базилио нас сам четвертует. Если мы руки этого журналиста жене не принесем.

— Могилу зови. Пусть он журналиста на «запчасти» разбирает. Он это любит.

Потом бугаи ушли, а я в ужасе понимал, что даже не могу открыть глаза, и все лицо затекло, не то что бы убежать или бороться за свою жизнь. Я лежал и отсчитывал минуты в надежде, что умру раньше, чем почувствую боль от топора или пилы. Чем они там меня четвертовать собирались?

И, признаться честно, я не верил в чудо, поэтому никому не молился. Хотя Ирина, видимо, верующий человек, а я — реалист. Поэтому прекрасно понимал, что погибну и ее не спасу. Больно, очень от этого больно, но такова жизнь.

Мне кажется, что потом я вырубился от гнетущей тишины, словно ушел в забытье. Но вдруг послышался свист колес, после этого знакомая кавказская музыка. Стрельба, а затем сигналы полицейских сирен. Я даже подумал, что где-то рядом сидит охранник и смотрит фильм про ментов.

Только когда раздались быстрые шаги, и, услышав незнакомые голоса, я понял, что внезапно спасен. Меня положили на каталку скорой, а затем я услышал голос Джауари:

— Брат! Ты живой! Хвала всем нашим богам, какие в мире есть! А где Анфиса?! Ты ее видел?! Она пропала! Я ее не нашел! Загорский сбежал!

Но я лишь выговорил:

— Ира...

— Да приведут твою Иру! Фиса где?! Она живая?!

Я слишком хорошо знал Анфису. Естественно, она живая, и такие, как Фиса, не пропадают. С Загорским она как рыба в воде. Еще гляди, без трусов его оставит и найдет себе на Канарах новую «крышу».

Через несколько минут я услышал визг Ирины, а затем ее плач. Это она увидела меня. Врачи пытались ее успокоить и пересадить в другую машину. Но Ирина категорически отказывалась и сидела рядом, не отпуская моей руки.

Я слышал всхлипы любимой женщины, но не мог что-либо ей сказать и даже на нее посмотреть.

***

Пришел я в норму через две недели. Только тогда мне разрешили выйти на улицу и погулять по двору больницы. Все это время Ирина была моей единственной сиделкой. Она реально выхаживала меня. Хотя врачи сомневались в том, что я вообще встану на ноги и останусь в здравом уме. Но я очень быстро заговорил, чем сильно их удивил. А затем и сам пошел, но выписывать меня из больницы никто не собирался. К тому же головные боли еще не прошли, и врачи ждали, пока полностью заживут все открытые раны. А у меня их оказалось очень много. В тот день мое бессилие было из-за того, что я просто истекал кровью. Меня чудом спасли, что даже Артур пошутил:

— Теперь я знаю, что ты неубиваемый! В рубашке родился! Бьют, бьют и не добьют!

Правда, мой друг больше говорил об Анфисе. Оказывается, брат Артура прочитал то, что должен был отвезти в полицию. В то время Джауари выяснил, что Анфису насильно увезли в другой машине. Так как ее тачка осталась на парковке около клиники. Его родня быстро выяснила всю правду про Фису, Загорского, Ирину и меня, поэтому на общем собрании было решено спасать друзей. Но Артур подстраховался, подключив к этому делу своего товарища — полицейского.

Чудом они успели вовремя вытащить Ирину и меня. Однако самого Александра и Анфисы дома не оказалось, но всю охрану Загорского арестовали. Я написал свое заявление, Ирина тоже. Загорского словно след простыл. Но друг Артура по своим наводкам отметил, что Александр свою жену не оставит в покое и планирует вернуть ее. Сейчас от имени Загорского работали юристы и всячески его обеляли. Мол, приказа убивать Матвеева не было, Александр ничего не знал, мол, предоставьте доказательства. А жена Загорского приехала добровольно, и ведь не поспоришь.