Измена. Если муж кинозвезда

— Ты видела себя в зеркало?

— Утром и вечером чищу зубы и любуюсь, — горько язвлю я.

— Настя, я серьезно! От тебя остались одни глаза!

Наблюдаю, как она подходит к плите и, проверив кастрюли, накладывает в тарелку макароны и гуляш, которые ставит передо мной со словами:

— Я не уйду, пока не увижу, что ты это съела.

Беру вилку и ковыряюсь в еде.

— Настя, я серьезно! — повышает голос Алина.

Закидываю в рот кусочек мяса и пару макаронин. Я действительно не помню, когда в последний раз ела нормальную еду, а не бросала в рот так, что-нибудь, чтобы были силы находиться в вертикальном положении.

Алина возвращается к своей чашке и как бы невзначай бросает:

— В пятницу Андрей приезжал.

Киваю.

— Аня мне сдала его.

— Вы идиоты! — в сердцах заявляет она, и я, наконец, смотрю ей в глаза. — Он тоже выглядит не очень.

Прозвучавшие слова в момент окрыляют меня. Может, Андрей тоже переживает наш разрыв?

Замираю и откладываю вилку.

— Будешь есть — буду рассказывать!

Тут же хватаю орудие для приема пищи со стола и под внимательным взглядом Алины запихиваю в себя еще немного. Она одобрительно кивает.

— Молодец!

В нетерпении пожираю сестру мужа глазами.

Что она еще мне скажет про Андрея?

— Я разговаривала с ним. Все, что прислала твоя… подруга, ложь. Она сама хотела переспать с ним.

Хмурюсь.

— Я слышала это…

— И что?

— Ты веришь брату?

— Да! — горячо восклицает Алина. — И я не понимаю, почему ты не веришь своему мужу?!

Задумываюсь. Передо мной дилемма — одно слово против другого. Оба этих человека всегда мне были близкими и дорогими. Оба в моей жизни давно.

Кто-то из них говорит неправду? Кто?!

Для Алины это очевидно, но для меня — нет.

— Ты любишь его?

Многозначительно смотрю на нее, выражая глазами возмущение от глупого вопроса.

— Конечно!

— Он тоже любит тебя, Настя. Завязывай со своими предрассудками и езжай к Андрею мириться.

Чувствую, как слова, сказанные Алиной, проникают под кожу и возвращают к жизни. Ведь это было именно то, чего я хочу. Хочу настолько сильно, что, если бы было возможно, я, наверное, тут же помчалась бы к нему как угодно, на чем угодно — хоть пешком.

Я вдруг резко понимаю, что верю мужу или, может быть, очень хочу верить, но, в принципе, это неважно. Важно лишь то, что я не могу без него, и эти две недели были тому подтверждением — я была словно маленький цветочек, который загибался без своего солнца.

— Да, я поеду к нему! — решительно восклицаю я и, подскочив к Алине, начинаю душить в объятиях, думая о том, что у любви нет гордости. Ее не может быть просто потому, что гордость — это твое эго, а любовь — растворение в другом человеке полностью. Так, что ты не боишься быть в его глазах смешной, глупой, настоящей…

Все остальное не любовь, может, так, влюбленность. По крайней мере, не то чувство, что пронзает всю тебя до миллиметра, сжигает до пепла, сбивает с ног своим притяжением!

И не говорите мне, что это не так!

Любовь — это именно то редкое чувство, и гордость не идет с ним за руку. Гордость — это всего лишь — эго — я, а любовь — это прежде всего ОН.

23 глава

Я жутко зол на Настю. Мое решение расстаться — не просто какой-то спонтанный каприз, а осознанное, пусть и озвученное импульсивно, в порыве эмоций.

Все к этому шло последнее время. Я реально устал доказывать жене свою невиновность. Создавалось ощущение, что я бьюсь головой о стену.

Я всегда считал, что брак — это команда. Люди верят друг другу априори. А моя жена помимо того, что не доверяет мне, так еще и скрывает что-то, связанное с братом, прекрасно зная, как я реагирую на него.

Вздыхаю: видимо, роль публичного человека не сочетается с семьей.

Очень жаль это осознавать, потому как я реально люблю свою жену и свою дочь, и мне никто другой не нужен.

В любом случае мы не определились, что будем делать дальше. Все таки решимся на развод или оставим все пока так, в подвешенном состоянии. Но нам все равно придется пересекаться ради благополучия нашей дочери.

Съемочный день заканчивается грандиозным банкетом, который устраивает Анжела в честь своего дня рождения. Хочу слинять с него, потому как настроение совсем не праздничное, но именинница догоняет меня возле машины и слезно просит:

— Андрюш, побудь на празднике хотя бы часик.

— Портить настроение окружающим?

— Ты своим присутствием поднимешь настроение мне.

Хмурюсь.

— Ну пожалуйста! У меня сегодня день рождения, сделай мне такой подарок.

Не хочу оставаться, но соглашаюсь, убеждая себя, что я и так все вечера на этой неделе отсидел в своем номере.

Возвращаюсь в павильон, и Анжела тут же вручает мне бокал шампанского.

— Я за рулем, — произношу, отказываясь, но она все равно всовывает стеклянный сосуд и, подмигивая, говорит: — Какие проблемы? Возьмешь такси. Тебе нужно расслабиться. Весь зажатый.

Смотрю на пузырьки в светлой жидкости и решаю, что расслабиться мне действительно не помешает. Держать в себе все свои переживания — это саморазрушение. Пора избавляться от них, тем более все эмоции, что я коллекционирую для того, чтобы достовернее играть роль, я уже запечатлел в своей памяти.

Смотрю, как ведущий развлекает нашу разношерстную публику. На Анжелу в центре внимания. Она улыбается, принимает поздравления и выглядит вполне счастливой, хотя я прекрасно знаю, что это только видимость. На самом деле Анжела одинокий человек. Отношений у нее нет, родителей тоже. В принципе, на фоне этого мы с ней и сошлись. Мне, выросшему в кругу близких, которые всегда поддерживали, было жаль ее, и я взял молодую актрису под свое братское крыло.

Алкоголь в организме стал залечивать открытые раны, и я, желая продлить действие обезболивающего, беру новый бокал, но уже более крепкого напитка, у проходящего мимо официанта.

Не знаю, что находит на меня, но накидываюсь алкоголем я конкретно, и когда понимаю, что мне пора сваливать, в такси рядом оказывается Анжела.

— Что ты здесь делаешь? — сам собой вырывается вопрос.

Улыбается:

— Провожаю тебя.

— А гости?

— Пусть догуливают сами. В отеле она держит меня за руку, чтобы я шел максимально ровно и не привлекал внимания, в лифте хихикает.