Измена. Искры над пеплом

От новостей голова идёт кругом: у меня в крови нашли следы психотропного вещества. Именно этим и объясняется моё неадекватное состояние и продолжительная отключка.

Мой муж в СИЗО. Катя в больнице. Говорят, что она мне скорую вызвать пыталась и Митя, за это, её ударил. Попал в живот. Оказывается Катя беременной была, срок совсем ранний, но беременность сохранить не вышло. Более того, у неё серьёзная травма матки. Врачам удалось избежать гистерэктомии, но прогнозы неутешительные: будет чудом, если моя сестра когда-нибудь сможет снова забеременеть и выносить ребёнка. Придя в себя после операции и узнав, что с ней случилась, она сразу стала давать показания против Мити.

Воробей говорит, что общался со своим знакомым и тот сказал, что моему мужу, по совокупности преступлений, светит весьма приличный срок. Катя, скорее всего, будет проходить как свидетель и потерпевшая. Даже на основании Митиных показаний, вряд ли удастся доказать её причастность к тому, что я в своё время ребёнка потеряла. Сама она все обвинения категорически отрицает, утверждая, что Митя её оговаривает…

Когда Воробей свой рассказ завершает, я уже слёзы сдержать не могу. Реву взахлёб, как дитя малое. Как же я сглупила, не рассказав Гоше сразу про намечающуюся встречу с мужем! Страшно представить, что было бы, опоздай мой друг на пару часов. Я бы точно в дурдоме уже лежала, а Катя… кто его знает, как бы Митя с ней поступил. Несмотря ни на что, мне сестру жалко. Получается, что она пострадала пытаясь мне помочь… Нет, я никогда не прощу ей своего малыша! Но та ненависть, что выжигала меня изнутри при любом упоминании Кати – её я уже не ощущаю.

– Прости, Гоша! Я такая дура! Хотела как лучше, а вышло…

– Тсс, ты не дура. Просто ты не ожидала, что под личиной твоего мужа настоящий монстр скрывается. Не вини себя, Маш. Если бы ты не попалась в его ловушку в этот раз, то он, наверняка, придумал бы какую-нибудь другую пакость…

Воробей пытается меня утешить, гладит мою руку, целует запястье, а потом обнимает, крепко но осторожно, словно поломать боится. Отвечаю. Прижимаюсь к нему, утыкаюсь в его шею, вдыхаю его запах, согреваюсь от тепла его тела и постепенно успокаиваюсь.

Эпилог

Пять лет спустя

Украдкой смотрю на мужа. Любуюсь его точёным профилем. Не могу удержаться и зарываюсь пальцами в его мягкие, густые, чуть растрепанные ветром волосы. Глажу бархат золотисто-загорелой кожи, ласкаю мужественную линию подбородка.

Гоша, улыбаясь, перехватывает мой взгляд своими нежными, пронзительно-незабудковыми глазами. Тону в их волнующих глубинах. Он ловит губами, целует подушечки моих пальцев. Растворяюсь в этой ответной нежности. Прижимаюсь к нему ещё теснее, напитываюсь его близостью, переполняюсь ощущением безмятежности и счастья.

«Мой муж» – с наслаждением перекатываю на языке сладкое переплетение звуков и смысла. Вспоминаю, как первый раз прошептала ему эти слова. Вспоминаю, как он впервые назвал меня своей женой.

Мы расписались спустя пару месяцев после того, как я развелась с Митей. Светлая предложила устроить двойную свадьбу, но ни я, ни Гоша не захотели пугать своё счастье излишне пышной церемонией. Да и кого нам на неё было приглашать? Мы просто расписались и в тот же день улетели на месяц в свадебное путешествие в Испанию.

С мамой я, на тот момент, предпочитала не общаться. Она всё никак не могла мне случившееся с Катей простить. По её словам, это из-за меня «бедная девочка» пострадала. Согласно маминой версии событий, я была безусловным злом, а Катя – нежным ангелом, невинным ребёнком, попавшим в переделку по вине бессердечной сестры.

«Бедная девочка», к слову, весьма ловко вывернулась из всех выдвинутых против неё обвинений. Если преступления Мити были очевидны, то против Катюши никаких прямых улик не было. Возможно её и смогли бы на признание вывести, но у Кати нашёлся очень хороший адвокат, который сумел доказать, что все доводы обвинителя против его подзащитной – несостоятельны. А спустя пару месяцев мама мне кратенько сообщила, что Катюша замуж выходит. Когда моя сестричка успела окрутить своего бывшего репетитора – я до сих пор не понимаю, но факт остаётся фактом – Катя Ракитина стала Екатериной Ягусовой.

Признаться, зная свою сестричку, я поначалу за Яна Алексеевича переживала. Но то ли Катя выводы сделать смогла, то ли ей удобно нынешнее положение дел, но они с Ягусовым женаты уже почти пять лет. Мать говорит, что Ягусов ребёнка хочет, Катю по докторам и клиникам дорогим таскает, но пока дело у них с мёртвой точки не особо двигается…

Митя отбывает внушительный срок в местах лишения свободы. Не взирая на все свои связи и серьезную поддержку отца, выкрутиться он не сумел. Дело было резонансным, и после того, как всплыл факт существования преступной цепочки, организованной главврачом психиатрической больницы, оно получило довольно широкую огласку. Помимо Мити за решетку тогда многие влиятельные люди отправились. Ну и за причинение тяжкого вреда здоровью Кати мой бывший своё наказание тоже получил.

Те документы, которые я тогда для Мити подписала, оказались обычными бумажками, не имеющими никакой юридической силы. После раздела имущества, со мной связался Митин деловой партнёр. Он предложил мне продать ему мою долю в компании и я с радостью этим предложением воспользовалась. Наш с Митей дом так же был выставлен на продажу. Мне хотелось как можно скорее избавится от призраков прошлого. И я испытала неимоверное облегчение, когда моё желание осуществилось.

После свадьбы мы с Гошей переехали жить в Питер – в Москве я оставаться больше не могла, да и Гошу там ничего не держало. Мы оба очень быстро нашли работу, купили квартиру, а сейчас подумываем об открытии собственной медицинской клиники.

Мы очень хотели ребёнка, но мне, некоторое время, не удавалось забеременеть и я очень переживала по этому поводу. Накручивала себя, нервничала… Воробей успокаивал, убеждал не расстраиваться и верить в лучшее. Говорил, что никаких медицинских оснований для паники нет. И как всегда оказался прав. Под Новый год я узнала, что скоро стану мамой. А спустя несколько месяцев в нашей жизни появился Никита.

Мы сидим на самой кромке пляжа, на стыке двух миров, двух стихий, бок о бок, полуобнявшись. А в паре шагов от нас, по колено в воде, резвится наш трёхгодовалый сын. Набежавшая волна, заигравшись, сбивает его с ног и тут же поспешно отступает, словно засмущавшись. Малыш плюхается в хрустальную воду, поднимает искрящуюся взвесь бриллиантовых брызг, смеётся заливисто. Мой маленький отважный ангелочек! Ещё такой кроха, а уже не боится заигрывать с древним гигантом.

– Иди сюда, лапонька, – зову я его, не в силах больше бороться с острым желанием обнять сына, прижать к себе, расцеловать смешливую мордашку, почувствовать тепло его тела, его пьянящий запах.

Никита оборачивается и бежит в нашу сторону. Его личико светится радостью:

– Папа! Мама! – кричит он восторженно, бросаясь в наши объятья.

– Осторожно, малыш, не ударь сестрёнку, – мягко увешает его Гоша, потом подхватывает сына на руки, кружит, подкидывает в воздух, вызывая новую волну заливистого смеха.

Любуюсь на своих мальчиков, и вскрикиваю от неожиданности, почувствовав весьма ощутимый и болезненный толчок.

– Буянит? – улыбаясь спрашивает Гоша.

– Ага, ревнует наверное.

Он подходит, опускается рядом, целует мой округлившийся животик и с серьезным видом шепчет куда-то в пупок:

– Не волнуйся, бусинка. Мы с мамой и твоим братиком очень тебя любим и с нетерпением ждём встречи. А сейчас папа хочет порадовать нас всех вкуснейшим сливочным пломбиром. – Он переводит на меня смеющийся взгляд и уточняет, – Если конечно мама не против.