Измена. Кто третий лишний?

– Ты теперь курируешь мою жену, папа? Зачем тебе это?

Отец пожал плечами.

– Я уже говорил, что не оставлю Аню. Сейчас я обеспечил ее работой, она встанет на ноги и будет самостоятельной.

Я коротко рассмеялся и повторил свой вопрос:

– Зачем это нужно тебе? Вот, что мне интересно. Стало скучно на старости лет?

Папа улыбнулся, и в этом не было ни капли тепла или веселья.

– Когда тебе будет немного за пятьдесят, тоже станешь называть себя старым?
– задал он риторический вопрос.
– Ну и если тебя так волнует, зачем я это делаю, то отвечу. Аня мне нравится. Она чистая и добрая.

– Она умеет приспосабливаться. Отогнали от одной кормушки, тут же присосалась к другой!

Я намеренно говорил настолько грубо, потому что знал отца. Он не позволит себе несдержанность, которая может перерасти в драку. И точно! В глазах его полыхнул огонь, но он не стал снова хватать меня за шкирку или угрожать.

– Она мать твоих детей, Сережа!
– процедил он тихо, видимо, не желая привлекать к себе внимание.
– Имей совесть! И уважение к женщине, которая родила тебе двух прекрасных дочек! Какого черта ты притащил сюда Ясю? Журналистов здесь, конечно, нет, но твои друзья и партнеры явно не оставят это без внимания!

О, он зрил в самый корень! Потому что именно для этого я с собой Ярославу и позвал. Пусть Аня знает свое место!

– А может, я женюсь на Ярославе, как только избавлюсь от Нюрки, - пожав плечами, сообщил я отцу.

Брови его приподнялись.

– Хотя… зачем я перед тобой отчитываюсь?
– продолжил лениво.
– Ты и сам притащил сюда Аню! Или тебя не волнует, что подумают об этом другие?

Я схватил с подноса проходящего мимо официанта бокал, не глядя, что в нем. Приложил к губам и сделал глоток, который опалил горло. Весь этот диалог меня порядком выбесил!

– Анна здесь по работе, - спокойно ответил отец.
– Все украшения, которые ты здесь видишь, - ее рук дело. Шикарно, правда?

Он немного призадумался и вдруг поразил меня до глубины души:

– Но может, ты прав… Ты показал всем свою будущую жену, а я - свою.

Сказав это, он развернулся на месте и ушел. А я с силой вцепился пальцами в стекло бокала.

И что это сейчас, черт побери, было?!

7.3

Возвращаться домой после праздника, который так могла назвать для себя с большой натяжкой, я не стала. Поехала к родителям, у которых остались девочки, чтобы проверить, как они. А потом решила, что переночую у сестры по соседству.

Рано утром Тане нужно было на работу, поэтому засидеться допоздна, как это часто у нас бывало, и поболтать обо всем и сразу не вышло. Да и не хотела я этого сейчас. Мне нужно было обдумать то, что ощущалось внутри как нечто новое, неизведанное и пугающее. И речь вовсе не о Сергее, с которым все было яснее ясного. Я размышляла об Алексее и о том, как он вел себя по отношению ко мне.

Лежа на диване и глядя в потолок, по которому изредка пробегали блики от фар машин, проезжающих за окном, я думала о том, что крылось в поступках свекра. Просто сочувствие? Скорее всего, да. С огромной долей вероятности, Алексею было просто стыдно за то, что творил Сергей, и он таким образом пытался загладить ту вину, которая лежала вовсе не на его плечах. С другой стороны, я ведь чувствовала, что за этим кроется нечто большее. Тем женщинам, к которым не испытывают симпатии, - не покупают наряды и не приводят с собой на праздники, где совместный выход не укрыть от посторонних глаз. А может, я все это себе придумала? Повернувшись набок, я закрыла глаза и попыталась заснуть. Надо выбросить все мысли об этом из головы, а то они меня до добра не доведут.

Отоспавшись и даже не заметив, как сестра ушла на работу, я встала с дивана и потянулась. Умывшись, отправилась на кухню, где на столе стоял пакет, в котором обнаружились два круассана. Рядом лежала записка: «Тебе к кофе, соня!». И смешной смайлик. Улыбнувшись, я заварила себе горячий напиток и, присев за стол, включила телефон. И тут же облегченно выдохнула, когда прочла сообщение от Никольского:

«Уезжаю в срочную командировку, буду через три дня».

Это был самый настоящий подарок небес. Лицезреть сейчас мужа и снова пререкаться с ним по поводу и без я не желала. Слишком устала от всего происходящего и мне был нужен только покой. Поэтому домой, забрав девочек у родителей, я возвращалась в состоянии, близком к эйфории. Три дня без Сергея… Боже мой! Какое счастье!

– Анна?

Меня окликнул женский голос как раз в тот момент, когда мы с детьми вышли из такси и собирались подняться наверх, в квартиру. Я обернулась и тут же нахмурилась. В нескольких метрах от нас был припаркован большой черный джип, рядом с которым стояла… Ольга, жена Татоса.

– Оля?
– удивленно спросила я в ответ, крепче сжимая ручонки Кати и Лизы.

Зачем эта странная женщина, которая сейчас выглядела так, что краше только в гроб кладут, приехала ко мне?

– Мы можем с вами поговорить? Это очень важно… - прошелестела Ольга, и я окончательно напряглась.

– Если вы одна… можем подняться к нам в квартиру, - предложила я.

Оля затравленно огляделась, как будто за нами могли следить и она сейчас убеждалась в том, что рядом никого нет.

– Давайте лучше в моей машине, - кивнула она на джип.
– Я не отниму у вас много времени.

Садиться к ней в машину, сажать вместе с собой моих детей? Ну уж нет!

– В нескольких шагах отсюда небольшой сквер, давайте там, - выдвинула я свои условия, не понимая, что это за шпионские игры.
– Или нигде больше.

Некоторое время Оля смотрела на меня, затем медленно кивнула. Мы направились к скверу, где девочки вполне могли поиграть на крохотной детской площадке те десять минут, в которые я рассчитывала уложить разговор с женой Татоса.

– У меня не очень много времени, - соврала я ей, когда Катя и Лиза побежали к качелям, а мы с Ольгой присели на лавочку.
– Зачем вы здесь?

Она тяжело вздохнула и впилась пальцами в сумочку, которая лежала на ее коленях.

– Я хочу просить вас о помощи, Анна, - ответила Оля.

– О помощи?
– удивилась я, не представляя, о чем она может повести речь.

– Именно так. Вы знаете, что я была беременна…

Она произнесла эти слова и когда я скосила на нее взгляд, поняла, что Ольга находится на грани и еле держит себя в руках. Она поджала губы, и они теперь были похожи на тонкую полоску, едва заметную на бледном до синевы лице.

– Вы… были беременны?
– переспросила я.

– Да. Ребенка больше нет. Я его потеряла.

Совершенно не представляя, зачем она говорит мне все это, я сидела и гадала, что за помощь может попросить у меня Ольга.

– Татос… он меня просто убьет. Но я не выдержала! Организм не справился!

В голосе Оли появились истерические нотки. Еще бы! После пяти родов состряпать шестого ребенка в надежде, что будет девочка, которую уже просватали за сына Никольского! Ольга ведь была женщиной, а не заводом конвейерного типа для обеспечения потомством здорового мужика.

– Что значит, он вас убьет?
– возмутилась я.
– Потеря ребенка от вас никак не зависела, я уверена!

Она помотала головой и все же взяла себя в руки.