Измена. Мне (не) нужен врач

— Мамуль, ну, когда это было? Уже почти десять лет прошло. Ты же не знаешь, как он жил эти годы, какой он сейчас.

— Возможно… Но, поверь моему опыту, если мужик любит погулять, то вряд ли это исчезнет с возрастом. Да одно то, что ему уже за тридцать, а он никогда не был женат. Такой факт тебя не напрягает?

— Нееет, — с улыбкой тяну я, — скорее, радует. Мамуль, ну, пожалуйста, не отговаривай меня. Впервые я счастлива рядом с мужчиной. Я люблю Лёшу и верю в наше совместное будущее.

Мама пристально смотрит мне в глаза, как будто хочет убедиться, не шучу ли я. Постепенно её взгляд смягчается.

— А Вадим? Что ты скажешь ему? И как нам объяснить твой новый роман его маме и папе?

— Так ты не в курсе до сих пор? – удивляюсь я, — а его родители очень даже в теме. Так слушай.

И начинаю рассказывать о том, что произошло между мной и бывшим женихом. О его измене, о предательстве Лариски. О том, как застукала их, о том, как каждый из них пытался оправдать себя и свою связь.

Мама то возмущённо охает, то качает головой, то прячет рот в ладонях.

Потом тянется ко мне, крепко обнимает:

— Ксюша, какой кошмар. Мне так жаль, что тебе пришлось это пережить. Почему же ты молчала… Надо было сразу рассказать. Малышка, обещаю, что мы не будем вмешиваться в твои отношения с Алексеем. Но и ты дай мне слово, что, если когда-нибудь, упаси Бог, в твоей жизни произойдёт подобное, если он, как Вадик, обидит тебя, то ты придёшь ко мне за помощью и поддержкой.

— Торжественно клянусь, — улыбаюсь маме, прижимаюсь к ней тоже, — люблю тебя, мамуль.

— И я тебя, кроха моя, — она смахивает с ресниц слёзы, — Ладно, пойдём. А то наши мужчины сейчас точно напьются.

Мы возвращаемся. Около двери подъезда я замечаю женщину. Она внимательно провожает нас взглядом. Что-то знакомое, никак не могу вспомнить.

Увидев нас, консьерж вежливо улыбается и кивает.

Мы поднимаемся. Не заходя в квартиру, слышим чересчур оживлённые голоса. Да, мама права.

Я тихонько вставляю ключ в замочную скважину. Заговорщицки подношу указательный палец к губам. Мы на цыпочках проскальзываем в квартиру.

Мужчины сидят там же, где мы их оставили. Только теперь перед ними стоит почти пустая бутылка коньяка, два бокала, несколько кусочков сыра на небольшой тарелочке и пепельница.

Раскрасневшийся папа тушит сигарету и умничает:

— Лёх, я тебе ещё раз говорю. Мою дочь обижать нельзя. Заруби это себе на носу. Любовь – это не только слова, это дела. Будь с ней всегда и во всяких ситуациях. А если что… Порву.

Он многозначительно сжимает кулак.

— Серый, в сотый раз отвечаю, никто МОЮ, — выделяет голосом, — любимую женщину не обидит. Кстати, это и тебя касается, понял? – вторит ему Алексей.

— Женись сначала, — ворчит отец, — а пока не женился, я главный мужчина в её жизни. Нашёл от кого защищать…

Мама задевает ногой крючок, на котором висит ложка для обуви, она звякает о деревянную поверхность. Папа нетрезво оборачивается на громкий звук:

— О, девочки наши пришли. А мы тут с будущим зятем решаем…

Он добродушно улыбается.

Лёша поднимается из-за стола.

Мама идёт к ним первая, я следом.

— Всё решили? Молодцы. Пора расходиться. Ох, надымили, дышать нечем, — ворчит она, зажав нос пальцами, — у тебя есть тут хоть какая-то форточка для проветривания, Лёш?

Она окидывает взглядом панорамное окно.

Алексей подходит к ней, нажимает на крупную металлическую кнопку на стене. Пластина с отверстиями рядом с окном начинает издавать жужжащие звуки.

— Всё, Серёжа, поехали домой. У нас ещё дел столько…

Папа поднимается. Обнимает меня и громко шепчет:

— Дочь, я договорился. Он тебя не обидит.

— Спасибо, пап, — зажмурившись, терпеливо жду, пока он расцелует меня в обе щёки.

— Серёжа, — мама недовольно поторапливает его, — нам пора.

— Иду, любимая…

Лёша обнимает меня за талию, мы направляемся к двери провожать родителей.

Папа на прощание долго жмёт Алексею руку:

— Приходи в любое время. Мой дом для тебя всегда открыт.

Обнимаются напоследок:

— Лёха.

— Серый.

Мамин сердитый голос:

— Да пошли уже, решала…

Наконец, дверь за ними закрывается.

Мы обнимаемся и замираем лицом к лицу, взглядами лаская друг друга.

Лёша с теплотой в голосе шепчет:

— Ксюш, хочу, чтоб ты знала. Я тоже…

Вдруг из туалета раздаётся истошный кошачий крик.

— Ты Рыжего запер? Бедняжка…

Вырываюсь и тороплюсь к санузлу. Котёнок пулей вылетает оттуда и с поднятым вверх хвостом, кружит вокруг моих ног.

— Злые дядьки какие, упекли в заточение, — глажу его, наклонившись, — не пускали хорошего мальчика на волю.

Вдруг на мои ягодицы ложатся горячие ладони.

Взвизгиваю от неожиданности, разворачиваюсь.

— Ты чего? – растерянно улыбаюсь.

Отступаю, а Алексей, серьёзный, с потемневшим от возбуждения, взглядом, делает шаг ко мне. Не хочу больше отдаляться, притормаживаю.

Его руки, задержавшись на мгновенье на моих локтях, проскальзывают на спину, взгляд опускается на мои губы. Он облизывает свои, и вот мы уже целуемся. Лёша наступает на меня, направляя вглубь, к лестнице, ведущей в спальню. А я пячусь и жадно целую его тоже. И уже непонятно: кажется, я сама его туда веду… Чувствую его тело, большое, горячее и твёрдое. И он такой высокий, что иногда мне приходится приподниматься на цыпочки.

Не знаю, как мы преодолели лестницу и оказались в спальне. Лёша укладывает меня на кровать, а может, это я тяну его на себя. Он всё целует меня, целует, целует. Его язык такой настойчивый, жадный и тёплый, с ароматом коньяка и сигарет. У меня во рту ещё осталось сладкое послевкусие пирожного. И мне безумно нравится это сочетание. Хочется, чтоб наши поцелуи никогда не заканчивались. Я уплываю от возбуждения.

Его руки скользят по моей одежде, стягивают её. А я ловко расстёгиваю молнию на его джинсах. Легко, как будто всю жизнь этим занималась. Помогаю приспустить их, сама достаю твёрдый, горячий член, ласкаю его рукой, хотя совсем не знаю, как это делается. Лёша прикрывает глаза и издаёт неконтролируемый стон, и я понимаю, что у меня получается. Он сильной рукой разводит мои колени, резко вклинивается между бёдер. А я сама направляю член в себя, хочу его внутрь.

Больно. Больно-больно-больно. И вдруг нехорошие ощущения исчезают, а по телу проходит тёплая волна. Боже, задыхаюсь от эйфории. Я изумлённо распахиваю глаза. И залипаю на блаженно прикрытых глазах Лёши, на ритмичных движениях его тела надо мной. Я плыву и таю, теряюсь в пространстве. В воздухе только наше общее жаркое дыхание. И в какой-то момент мне становится безумно, ужасно, невыносимо приятно. Я впиваюсь ногтями в его плечи и выгибаюсь грудью вверх. В эту сладкую минуту слышу его голос: