Измена. Нас больше нет

– Марина! Что ты здесь делаешь?! Кто тебя сюда впустил?!

– Я… должна была просить разрешения?

Буквально кожей ощущаю, как мой брак трещит по швам. Это конец.

Стояк у мужа дыбом. Он тянет штаны наверх. Девица поднимается, идёт к окну и поправляет кофту. Прячет грудь, которая торчала из бюстгальтера. Она приглаживает волосы, но ко мне не поворачивается. На ней мини-юбка и белая блузка, и сейчас девица успешно демонстрирует мне свою задницу, будто хочет этим что-то сказать.

– Как ты мог, Демид? Мы столько лет вместе!

– И что, Марин? Ну получилось так! Нравится она мне. – Он кивает на девушку, а та, расправив плечи, наконец поворачивается ко мне.

Я вижу ее лицо. И это очередной шок.

Это та самая клиентка, свадьбу которой мы сегодня обсуждали в моем офисе! Она торжественно ухмыляется и выгибает брови. А я-то все думала, на кого она променяла своего обеспеченного мужика…

– Сколько ей лет? Двадцать два?

– Да, свеженькая. Энергии вагон! Устраивает меня по полной! Не как ты… – добивает Демид каждым словом, унижая меня перед этой проституткой.

– Ты же понимаешь, что измену не прощают? Какой бы она ни была…

– А кто у тебя прощения просил? Хочешь уйти – уходи. – Муж равнодушно пожимает плечами. Смотрит безразлично, убивая своей жестокостью.

Потом подходит к девице и обнимает ее за талию.

– Сегодня я обговаривала ее свадьбу с другим мужиком. Несколько часов назад она точно так же в моем кабинете сосалась с ним. Тебя такая устраивает? Окей, Демид… Выбор за тобой, и ты его сделал. Выбрал себе легкодоступную шлюшку. Запомни: нас больше нет. И никогда не будет. Я сегодня же уйду из дома! Вместе с сыном!

Глава 2

Все как в дурном кино, где я играю главную роль. Только там отснятый кадр заканчивается, и актеры возвращаются к обычной жизни, а я петляю по улицам города, где мой ад следует за мной по пятам и делает больно в самом центре души.

Оставив машину во дворе, я вбегаю в дом, мельком взглянув на часы, которые показывают половину восьмого вечера. Скинув обувь, мчусь на второй этаж.

«Ни минуты больше не проведу в этом доме», – даю установку сама себе.

От одной мысли об увиденном я покрываюсь липким потом, и вся грязь прикосновений мужа к другой словно проступает наружу.

В таком состоянии я забываю о том, что внизу наша домработница тетя Яна готовит ужин или уже ждет к столу. На самом деле она давно наш друг и член семьи. А десять лет назад, когда отец Демида бросил свекровь и укатил куда-то строить свою личную жизнь, сделав все это очень некрасиво и со скандалом, она переехала жить к нам.

Дом большой, а Аллу Николаевну я люблю как родную мать. Они с тетей Яной стали лучшими подругами, а в моей жизни появился еще один человек, который дарит тепло и кормит вкуснейшими ужинами.

– Мариша? – слышится голос Яны Мирославовны еще на лестнице, затем становится все ближе. – Мари…

Она застает момент, когда я вытаскиваю из гардеробной чемоданы и открываю их так резко, что пластиковые крышки бьются о паркет, создавая шум.

– Марина! – шокированный возглас заставляет меня остановиться и посмотреть на женщину, застывшую на пороге

– Добрый вечер, теть Ян. Вы простите за шум, случайно вышло.

Становится стыдно, но в голове сейчас мало разумных и рациональных мыслей. Более того, она начинает болеть и кружиться.

– Марин, а ты чего? – Она указывает на чемодан в моих ногах. – Я ужин приготовила… Слышу кто-то бежит, глядь, а это ты. Зову – не отвечаешь… Случилось чего?

Такой простой вопрос, но простого ответа быть не может.

– Яна, это Марина? – Теперь к нам поднимается свекровь, и я понимаю, что вопросов станет больше.

Как и тетя Яна, мать Демида застывает на входе в комнату.

– Марина? Дочка, а… – Ее руки взмывают вверх и опускаются на грудь – любимый жест. – Что это… командировка? Заказ выездной?

Я сжимаю переносицу и закрываю глаза. Мне бы хотелось подыскать слова, чтобы правильно преподнести все то, что натворил муж. В конце концов, я умею писать замечательные речи. Но сейчас, стоя у пропасти буквально на носочках, я и двух слов связать не могу.

Но и оттягивать неизбежное нет никакого смысла. Поэтому я поднимаю глаза на обеих женщин, хотя больше, конечно, обращаюсь к Алле Николаевне.

– Демид мне изменяет, поэтому я… – Последний рывок, где я облекаю в слова все мысли, становится сложным, потому что двадцать лет – это половина жизни, так просто не выбросишь и не забудешь. – Я ухожу.

Обе женщины вздыхают. Причитают по очереди «О господи», а я ухожу в гардеробную и вытаскиваю первую партию своих вещей.

Когда возвращаюсь в спальню, мама мужа и домработница уже сидят на диване и наблюдают за мной. Я знаю, что им тяжело. Мне тоже. Полжизни не уложить в два небольших чемодана.

Я и не пытаюсь. Складываю вещи аккуратно, потому что привыкла к дорогой одежде и мять ее не хочу. Цену деньгам я прекрасно знаю.

– Как же так? – первой задается вопросом свекровь.

Я даже знаю, о чем она думает, учитывая, как уходил свекор.

– Марина, ну погоди, прошу… – Она оказывается за моей спиной и, поглаживая по плечу, просит остановиться.

Теплое прикосновение ее руки буквально тормозит меня, и все вокруг замирает.

– Давай поговорим, дочка. Ну нельзя же так… – Она подводит меня к другой стороне кровати и садится вместе со мной.

– Я не понимаю, Алла Николаевна. Правда не понимаю ничего, – говорю уставшим голосом, немного ссутулившись. – Зачем он так?

– Я – тем более. Ты… Как ты узнала-то, Марина? Сказал кто?

– Если бы! – Я горько усмехаюсь и запрокидываю голову, чтобы не позволить слезам пролиться.

– Если сказали, то послушай меня, как мама тебе совет даю: лучше поговорить. Как бы ни было больно, девочка моя, но лучше все обсудить и понять, что к чему. Ты сломаешь за секунду, а строила двадцать лет общими усилиями. Ты женщина не скандальная, но высказать все надо. Чтобы такие слухи даже не поднимались больше. Как муж и отец, он должен пресекать подобное.