Измена. Наследник мэра

— На каких правах я буду жить в твоем доме?

— Если ты еще не поняла — решать только тебе, Алена.

— Что с твоей работой? Ты сообщишь всем, что у тебя есть ребенок?

— Это придется сделать в любом случае, потому что правда рано или поздно вылезет наружу, и лучше держать все под контролем.

— А как насчет меня? — хрипло спрашиваю я, не сводя глаз со Стаса.

— Для всех ты мать моего сына, — пожимает он плечами. — Наверняка когда правда будет известна, к тебе начнут рваться журналисты и пытаться раскопать как можно больше дерьма. Об одном тебя прошу: не говори с ними. Мои люди обсудят с тобой возможные вопросы и то, как правильно отвечать на них. Также, скорее всего, будет подготовлен план мероприятий, на которых нам было бы неплохо показаться вместе. Но, Алена, все это — только с твоего согласия. Я не буду настаивать ни на чем.

— То есть, — доходит до меня, — получается, теперь мои действия могут опорочить твою репутацию? Или, например, если я приду с тобой на какой-нибудь вечер и напьюсь там?

План зреет быстро, сверкает яркой вспышкой и тут же меркнет, гаснет, падает и умирает под моими ногами. Я никогда не поступлю так со Стасом.

— Ты этого не сделаешь, — произносит спокойно он, будто читая мои мысли.

— Не сделаю, — тихо подтверждаю я и отвечаю честно: — Но мне нужно подумать, Стас. О многом подумать, потому что жить с предателем под одной крышей мне будет очень сложно.

На лице Стаса непроницаемая маска, но взгляд обжигает меня. Он думал, я забыла, не так ли? Простила? Я все помню так, будто это было вчера. И изменить это мне не под силу.

— Об этом мы тоже поговорим с тобой, Алена, — отвечает он мне хрипло. — Все не то, чем кажется.

Глава 27. Когда-то давно

Алена

— Сынок, нам нужно поговорить с тобой кое о чем.

Тимофей садится на кровать, и я присаживаюсь рядом с ним.

Вот как рассказать ребенку о том, что у него теперь есть отец? Не было пять лет, а тут раз — и есть! Получите, распишитесь!

Нет, Тим никогда не спрашивал о том, где его папа. Мы много времени провели в больницах и разговаривали на совершенно другие темы. И там, в больницах, в основном рядом с больными детками были мамы…

Вот почему, наверное, он никогда не интересовался этим вопросом.

Совершенно точно я знала одно: увиливать от ответов с моим сыном нельзя. Он прямолинеен, а еще он взрослый не по годам, именно поэтому надо говорить все так, как есть, и называть вещи своими именами.

Я беру руку сына в свою. Перебираю его маленькие пальчики. Он сажает рядом с собой медведя и смотрит на меня внимательно.

— Тимох, — начинаю я, — мне надо у тебя кое-что спросить. Кое-что очень важное.

Тим не перебивает, ждет продолжения:

— Тебе нравится Стас? — мой голос дрожит, и я стараюсь держать себя в руках, чтобы не разреветься перед сыном.

— Стас хороший и добрый, — выносит вердикт сын. — Он помог мне собрать железную дорогу. Я давно такую хотел. А еще мне чуть-чуть его жалко, потому что у него не было родителей и никто не читал ему сказки.

Черт возьми… Дыхание спирает, и я начинаю быстро моргать, чтобы смахнуть непрошенные слезы. Мой маленький мальчик с большим сердцем. Все тонко чувствующий и все понимающий.

— Тимош, — говорю мягко и провожу большим пальцем по щеке сына, — Стас не чужой нам.

— Как это? — спрашивает с интересом.

— Когда-то давно, когда тебя еще не было у меня, мы со Стасом… мы были знакомы. Но случилось кое-что, и мне пришлось уехать. А потом родился ты, но мы были уже далеко отсюда, и Стас об этом не узнал. Он твой папа, Тимош.

Замираю и смотрю на лицо сына. Простые эмоции. Чистые, открытые, без злобы и ненависти.

Он широко распахивает глаза и в нетерпении подпрыгивает на кровати:

— А он знает, что я его сын?

— Да. И очень рад этому, — стараюсь, чтобы мой голос звучал бодрее, и улыбаюсь.

Тим сначала радуется, но потом сникает и тихо задает следующий вопрос:

— Мам, он не хотел со мной знакомиться, потому что я болел, да?

— Нет-нет, — спешу его разубедить. — Тимош, Стас даже не знал о том, что у него растет сын. Но теперь он очень рад тому, что у него появился ты.

— И мы теперь будет часто видеться с ним?

— Как ты смотришь на то, чтобы перебраться к нему домой?
– говорю неестественно-радостно.

— Сюда? — Тим даже вскрикивает и снова подпрыгивает на месте.

— Да. Твой папа подготовит соседнюю комнату, и ты будешь жить там.

— Уау! — вскрикивает Тимоха. — А он купит мне кровать-машину?

— Давай спросим у него? — улыбаюсь, хотя делать это не совсем легко.

— Мам, а мне теперь Стаса нужно будет называть «папа»? — спрашивает шепотом, словно раскрывает какой-то секрет.

— Только если сам этого хочешь, — отвечаю твердо. — Но, знаешь, я думаю, Стасу будет приятно, если ты начнешь звать его папой.

— Да? — переспрашивает сын, и я киваю.

Как раз в этот момент в комнату заглядывает Ольга и замирает на пороге в нерешительности.

— Привет, — вымученно улыбаюсь ей.

— Привет, — она неспешно заходит в комнату, будто боится, что я могу выгнать ее.

Присаживается на корточки рядом с Тимофеем и треплет его по волосам.

Да, про Ольгу сыну тоже надо будет рассказать. Ведь она его сестра.

— Тимош, а хочешь посмотреть твою новую комнату? Там так красиво! Классные обои и стол со специальной доской, на которой ты можешь рисовать. А раскрашивать любишь? Я купила тебе несколько раскрасок и фломастеры, — протягивает руку, и сын опускает свою ладонь в ее.

— Да, люблю, — отвечает он и зовет меня. — Мам, пойдем с нами.

Заходим в соседнюю комнату, и я приваливаюсь к косяку. Тут действительно потрясающе. Мечта любого ребенка. Ольга увлеченно все показывает и рассказывает.

— Кровати пока нет, но ее должны привезти со дня на день, — поясняет она.

— А папа купил мне кровать-машину? — спрашивает Тим беспечно, и Ольга зависает.

— Э-э-э, — поднимает на меня растерянный взгляд, но я лишь развожу руками, мол, ничего не могу поделать. — Я почти уверена, что папа купит тебе именно такую кровать.

Быстро достает телефон и что-то пишет в нем, а я не могу сдержать улыбки. Кажется, прямо сейчас она отменяет заказ и формирует новый, с пресловутой кроватью-машиной.