Измена. Найти свое счастье

Выслушиваю ценные указания, высказанные в приказном порядке, и прощаюсь, пообещав появиться в администрации вовремя. На дорогу уйдёт примерно час, потому что я собираюсь заехать до начала рабочего дня по одному адресу.

* * *

На проспекте, как всегда оживлённо, но я спокойно дожидаюсь сигнала светофора, не высовываясь вперед, как люблю делать в другие дни. Сегодня мне даже нравится стоять в потоке и наблюдать за другими водителями и пассажирами, и размышлять о жизни. Период философствования не длится долго: стоит загореться зеленому, я вжимаю педаль в пол и проскакиваю несколько перекрестков, сокращая расстояние до вбитой в навигатор промежуточной точки.

Чем ближе нужный мне дом, тем плотнее движение, но класс машин явно ниже. Никогда в центре не обращал на это внимание, но сейчас, уступая дорогу очередному автобусу, зачем-то делаю пометку в голове.

При въезде во двор снова приходится объезжать и уступать дорогу. Только теперь не автобусам, а спешащим женщинам, держащим за руку орущих детей. Хорошо, что шумоизоляция нормальная, в салон проникают только самые громкие крики.

Подумав, сдаю назад и нахожу удобное место для наблюдения, изучив все тропинки и дорожки на карте.

Ближайшая остановка в нескольких метрах от меня, пропустить не должен.

Мелкий дождь противно моросит, скапливаясь на стекле в надоедливые ручейки. Дворники лениво смахивают капли, делая обзор лучше.

Подкуриваю и настраиваюсь на длительное ожидание, но Елизавета приятно удивляет.

Куртка на девчонке та самая, что на фотографиях в отчёте. Я вычисляю её легко среди мамаш. Она перепрыгивает лужицы и то и дело поглядывает на часы. Спешит?

Может, подвезти?

Дергаюсь, но передумываю, продолжая просто смотреть. К этому времени Лиза уже успешно прячется в остановочном комплексе, от которого одно название. Крыша и та дырявая, поэтому люди практически жмутся руг к другу.

Щелкаю камерой и пересылаю помощнику отца: хочет народной любви? Пусть сделает хоть что-то для этого народа.

Девочка топчется на месте в нетерпении и часто обхватывает себя руками. Сканирую её: волосы влажные, собраны в косу. Руки без перчаток. Она несколько раз подносит их к губам, чтобы согреться.

При этом улыбается.

Она, блядь, улыбается какой-то старухе! И помогает той присесть, перехватив палку. Пальцы еще больше краснеют от соприкосновения с холодным металлом, и я не выдерживаю.

Выкручиваю руль, разворачиваясь через сплошную.

Глава 08

POV Захар Одинцов.

— Чёрт! — сжимаю кулак, понимая, что опоздал буквально на минуту.

Шустрый водила подрезает меня и останавливается перед капотом тачки, открывая двери.

Люди потоком несутся в нутро буса. Елизавета исчезает вместе с толпой, а мне остаётся лишь плюнуть повторно на правила и гнать в офис, отбиваясь от звонков лучшего друга. Он еще не в курсе изменений, произошедших в моей жизни, если Сабина не успела открыть рот.

Они неплохо общаются и было время, когда Платон подкатывал к моей тогда ещё потенциальной девушке.

«Позже», — пишу короткое сообщение, не выпуская смартфон из рук.

Покручиваю его, постукивая углом о колено, и на парковке нахожу баланс, который не мог уловить.

В поисковой строке приложения вбиваю запрос и зависаю от предложенного выбора. Надо, наверное, выбрать что-то нежное и нейтральное, но я раз за разом возвращаюсь к жёлтому цвету.

Странно думать об этом, но я представляю, как Елизавета обрадуется моему подарку. Все девочки любят внимание, и эта наверняка такая же.

POV Лиза Суворова.

За рассеянность, проявленную на первой паре, получаю не самый высокий балл. Конечно, расстраиваюсь. А ещё думаю над тем, как буду объяснять маме то, что материал не доучила.

Я действительно плохо подготовилась, борясь со сном, который окутывал сознание, когда тело начало отогреваться.

Да и сейчас я всё ещё дрожу, потому что влажная куртка успела пропитать влагой и остальную одежду, а в аудиториях прохладно.

Ой, только бы не заболеть!

Твержу, как мантру, и на перерыве позволяю себе сделать то, чего обычно избегаю: иду в буфет и покупаю картонный стаканчик горячего чая.

После него становится значительно лучше, и моя надежда не заболеть только крепнет.

На следующих занятиях я уже активнее записываю материал и отвечаю на несколько вопросов, заслуживая одобрения. Жаль, баллы за мои ответы не ставят… «Хорошо», конечно, хорошая оценка, но не для моей родительницы, стремящейся к идеалу. Сама она тщательнейшим образом готовится к каждому уроку и очень требовательно оценивает учеников.

У неё никогда не было любимчиков, чем мама безумно гордится. В её профессии сложно разделять личные эмоции от рабочих моментов, но она прекрасно умеет держать дистанцию, выстраивая ровные отношения со всеми.

Если честно, мне иногда кажется, эта её черта и не позволяет стать… Не знаю… Счастливее что ли. Со мной — единственным родным человеком — мама тоже выдерживает свою дистанцию, словно боится открыть сердце или проявить чувства.

Неужели она думает, что от поцелуя или тёплых материнских объятий я превращусь в неблагодарное чудовище?!

Не знаю, смогу ли я вести себя также, как мама, дистанцируясь от чужих проблем… Мне тяжело пройти мимо, если человек нуждается в помощи. А если в помощь нужна ребенку… Нет, сомневаюсь в своих силах.

Мне кажется, я буду любить свой класс и постараюсь стать для детей не просто проводником в мире знаний, но и другом, с которым можно поделиться или к которому можно прийти в минуты слабости.

Размечтавшись, иду по коридору, ловко обходя группы студентов, бурно обсуждающих планы. Стараюсь не думать, как накануне мечтала оказаться частью такого коллектива, примерять образы и собираться на тусовку.

— Суворова!

Ну вот… Потираю плечо, которым, задумавшись, врезалась в угол папки.

— Летишь и не смотришь!

— Извините, — отступаю на шаг, не отнимая руки от плеча. Кажется, там будет синяк: преподавательница торопилась, да и я не ползла.

— Не нравишься ты мне, Елизавета, последние дни! Витаешь в облаках, сбегаешь с занятий… Если это будет продолжаться, придется поднять вопрос о дисциплине.

Сильнее надавливаю пальцами на то место, где болит. Это чуточку отвлекает и не дает иронично изогнуть бровь. Надо бы опустить глаза в пол, но мне почему-то становится смешно. Нет, правда! У нас на потоке половина прогульщиков, но за один пропуск готовы четвертовать меня. А всё потому, что мамина знакомая приходится какой-то там родственницей моей учительницы.