Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Измена. (не) Его невеста
Шрифт:

И разве её происхождение меняло хоть что-то в том, как он её видел?..

Перед его внутренним взором мелькнули светло-каштановые волосы. Тёплый свет выбивал в них рыжинку. А голубые глаза в свете ламп становились едва ли не синими.

Аккуратный, чуть вздёрнутый нос и пухлые губы. Криминально узкая талия. Особенно для такой прожорливой девчонки.

Вчера он не планировал строить из себя довольного жизнью молодого мужа. И в итоге делал именно это. На весь вечер к ней как приклеился. И это бесило.

Бесило, что притворяться, считай, не

пришлось…

И если бы только он отыскал в себе смелость быть честным с собой до конца, он вспомнил бы, что на долю мгновения таки позволил, позволил себе вообразить, что они с ней счастливая пара. И как опасно легко в это вдруг стало поверить.

Неужели ему настолько не хватало кого-нибудь рядом, что он готов…

Его невесёлые мысли прервало какое-то движение на лужайке.

Глеб невольно взглянул на часы — время обеда.

Обедом там, судя по всему, и собирались заняться.

И этот обед обеспечивала… его жена. Маленькая Канатас таскалась от рабочего к рабочему с накрытой полотенцем корзиной и чем-то всех одаривала.

Ровнявший живую изгородь светловолосый тип с мускулатурой, которую заработал явно не в саду, лыбился во все тридцать два, когда очередь дошла до него — девчонка поставила корзину в траву и протянула ему здоровенную румяную булку.

Она что, результатами своих кулинарных экспериментов решила не только поместье, но и всех вокруг него закормить?

Она улыбалась.

Очень приветливо.

Слишком приветливо.

Глеб нахмурился.

Белобрысый отхватил полбулки за раз и закатил глаза, как бы давая понять, что ничего в своей жизни вкуснее не ел.

Клоун.

И рожа у него мерзкая.

Прожевав, садовник что-то сказал, и она залилась смехом.

Настоящим, искренним смехом. Он впервые видел и слышал, как она смеётся.

Под рёбрами странно заныло, будто кто-то струну натянул.

Белобрысый отправил в рот остатки булки, и она наградила его второй.

Да она буквально светилась от счастья.

Какого, мать его…

Глеб рванул на себя створку и вышагнул на окаймлявшую эту часть дома террасу.

Она обернулась. Застыла. Улыбка сползла с порозовевшего лица.

— На пару слов, — отчеканил он.

Белобрысый с ним поздоровался, но Глеб и не взглянул на него.

Девчонка распрямила плечи и приблизилась так, будто сделала ему величайшее одолжение.

— Внутрь, — скомандовал он.

— И не подумаю. Мы можем и…

Он схватил её повыше локтя и буквально втолкнул в библиотеку. Защёлкнул створку, задёрнул занавесь.

— Это как понимать?

Она смотрела на него с нескрываемым вызовом:

— Как пожелаешь.

— Полина…

— О-о-о! — голубые глаза расширились в наигранном удивлении. — Так ты знаешь, как меня зовут?

Он сцепил зубы, чтобы не выругаться, и процедил:

— Я задал вопрос.

— А мне нет до него дела! — она развернулась и пошагала к выходу.

Большего не успела.

Он нагнал её у порога, впечатал ладонь в дерево

над её правым плечом, второй рукой развернул девчонку к себе и привалил её к двери.

— Какого чёрта ты себе позволяешь? — прорычал он, впиваясь пальцами в обтянутое кашемиром плечо.

— Какого хочу! Отпусти!

Голубые глаза потемнели от гнева. Полные губы кривились.

О, она его ненавидела…

— Сожалею, — его пальцы сжались сильнее. Ни о чём он не сожалел. — Но сейчас всё будет как хочу я.

Глава 28

Его последняя фраза меня обожгла.

— Так, как хочешь ты? А разве не всё и всегда именно так, как ты хочешь? Постыдился бы вообще о таком говорить!

Я вжималась лопатками в дерево, будто всерьёз намеревалась в него окончательно вплавиться. Близость Уварова меня откровенно пугала. Слишком высок, слишком широк в плечах, слишком… слишком опасен.

Его взгляд почернел от гнева, челюсти сжаты, меж густых бровей залегла вертикальная складка.

— И это ты мне сейчас говоришь о стыде, — его голосом сейчас можно было камни ломать. — Какого чёрта ты рядом с садовниками трёшься? Тебя что, так и тянет к рабочему классу? Чувствуешь духовное с ними родство? Или, может, не только духовное?

Я дёрнулась, мечтая вцепиться ему прямо в лицо. Но его руки превратились в стальные клещи.

— Ты просто… подонок! — рявкнула я. — Я всего лишь угостила их сырными булками! Они же без перекуса с самого утра! Нужно быть совсем уж отбитым на голову, чтобы позволять себе подобные инсинуации!

— Следи за языком, — прорычал Уваров.

— Не смей мне указывать! Я буду говорить всё, что хочу. Пользуешься тем, что сильнее, только поэтому новую пощёчину не схлопотал! Но рот ты мне не заткнёшь, потому что я бу…

Он заткнул. Он очень даже заткнул.

Его губы прижались к моим. Жёсткие, горячие, как в лихорадке.

Шок. Взрыв. Тишина. Земля замедлила свой бег, остановилась.

Я утратила способность мыслить. Могла только чувствовать.

Бесконечное мгновение — и его губы оттаяли. Дрогнули, чуть отстранились, но лишь для того, чтобы прижаться к моим с новой силой.

Жар заливал моё тело, сердце глухо стучало в ушах.

Что-то происходило. Происходило со мной!

Я будто теряла волю к сопротивлению.

Одна только мысль об этом заставила меня вздрогнуть всем телом.

Я сжала губы и вновь забилась в его хватке.

Уваров будто очнулся, отстранился. И я вновь смогла задышать.

— Ты это заслужила, — выдохнул он. — За всё, что наговорила.

Он тяжело переводил дыхание, будто этот внезапный поцелуй не одну меня сбил с толку.

— Это… это уже за рамками… — лепетала я, сгорая от странного жара, омывавшего моё тело. Губы до сих пор ощущали его прикосновение.

— За рамками чего? — к Уварову возвращалась его привычная язвительность. — Мы женаты, если ты ещё не забыла.

Поделиться с друзьями: