Измена. (не) Его невеста

Но вот зашёл разговор о, возможно, безродной девчонке, которая выносит ему мозг, как он забуксовал, принялся упираться и возражать очевидным вещам. Вещам, которые, вообще-то, в его же интересах.

Потенциально.

Салон авто будто скукожился до невыносимо малых размеров. Непрошенные мысли вихрились в голове, буквально выдавливая его наружу.

Глеб бросил сопротивляться и вылез наконец из авто.

В доме стояла звенящая тишина. Так частенько бывало накануне выходных, но сейчас он будто чуял… чуял её где-то там, далеко, наверняка запершуюся в своих комнатах. В комнатах, которые они должны были бы разделить.

Будь они реальной супружеской парой. Счастливой супружеской парой.

Пересекая фойе, он и сам не заметил, как свернул по направлению к кухне.

Он не то чтобы оголодал, но… он был в отлучке несколько дней. Просто хотел убедиться, что в доме ничего кардинально не изменилось.

Не изменилось.

Он замер на пороге хозяйкиной кухни. Девчонка продолжала добросовестно колдовать — на столе высилась фаянсовая прямоугольная форма с остатками… пирога?

Глеб приблизился к столу и потянул носом — пахло ванилью и персиком.

Он открыл один из верхних ящиков, вытащил десертную ложку.

Снимет пробу, и всё. Просто…

…просто эта её несуразная выпечка, она каким-то непостижимым образом и выглядела тем, что превращало его дом в дом. Где его могли ждать, пусть и лишь для того, чтобы в который раз в дребезги разругаться.

Он присел на высокий стул и зачерпнул подобие пирога ложкой.

Хрустящая корка из теста, а под ней кисло-сладкая ароматная «кашица». Он понятия не имел, соответствует ли эта мешанина рецепту. Наплевать.

Он зачерпнул ещё. И ещё. И ещё.

— Его… его вкуснее с мороженым, — раздалось от порога.

Глеб обернулся — на пороге стояла Полина, в простом белом халате и тапочках. Она прикусила губу и опустила глаза, будто смутилась, что позволила себя обнаружить:

— Не хотела мешать. Просто слышала, как ты приехал.

Глеб опустил ложку на бортик формы:

— Не мешаешь. А мороженое у тебя есть?

Глава 32

Не знаю, как мне удалось это определить, но автомобиль ещё даже не вырулил на площадку перед крыльцом, а я уже знала, чьё именно это авто.

Домой из столичных объятий вернулся блудный супруг.

Я невольно покосилась на телефон, покоившийся на прикроватной тумбочке. Предмет первой необходимости, превратившийся в инструмент моего любительского шпионажа.

Каждый раз, когда я вспоминала о сделанном, мне становилось нехорошо. Рука так и тянулась к телефону — удалить проклятые фото.

В тот вечер открытая дверь его кабинета — одного из немногих помещений дома, где не велось видеонаблюдение, послужила для меня отчётливым знаком от вселенной — вот он, твой шанс. Пользуйся. Не будь идиоткой, учись выживать в этом новом для себя мире.

И я попыталась.

Когда спешившая горничная скрылась из моего поля зрения, я юркнула в его кабинет. И мне даже опускаться до лазания по ящикам не пришлось, пусть я и не была уверена, что всё-таки решилась бы на подобное.

На письменном столе прямо поверх стопки скопившейся в отсутствие хозяина кабинета корреспонденции лежали бумаги — неосмотрительно текстом вверх.

Какие-то списки.

Сверху от руки кто-то размашистым почерком приписал: «Надёжные варианты для инвестиций в обход…». И дальше шли фамилии, ничего мне не говорившие.

Фразы звучали увесисто. Наверняка что-нибудь важное.

Стараясь не рассуждать, я вынула телефон и сделала пару снимков.

Ну вот. Этого от меня хотела моя родственница?

Теперь можно считать, что я разжилась каким-нибудь козырем?

Если он продолжит надо мной измываться, я смогу вот этим его припугнуть?

Как эти битвы ведутся? Как выигрываются?

Или… или сделать так, как она уже не раз мне намекала.

«Поля, если что-нибудь разузнаешь, и понятия не будешь иметь, что с этой информацией делать, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я тебе подскажу».

Я поглядывала на телефон.

Нет, я не знала, что буду делать дальше. Но уверена была пока только в одном — рубить сгоряча не буду. Слишком опасно. Особенно если толком-то и не знаешь, что за оружие у тебя на руках.

Ведь слишком уж важные документы никто на виду оставлять и не стал бы. Теоретически.

Но в жизни чего только ни бывает…

Издёргавшись от муторных мыслей, я поняла, что не засну, если хотя бы чаю не выпью. Уваров наверняка давно уже в доме, однако мы с ним вряд ли пересечёмся. Не припомню, чтобы когда-нибудь слишком поздно заставала его на кухне…

…но, очевидно, всё когда-нибудь бывает впервые.

Муж обнаружился именно там — на кухне. И не просто на кухне, а на моей кухне. Он преспокойно сидел за столом и, задумчиво уставившись в пустоту, поглощал мой персиковый коблер.

Штука, простейшая в приготовлении, но оттого не менее вкусная. И он, между прочим, мне удался, потому что даже выглядел довольно прилично.

Только его бы, конечно, не просто так-то жевать…

— Его… его вкуснее с мороженым, — брякнула я и только потом уже сообразила, что проговорила всё это вслух.

Уваров обернулся, полоснул по мне взглядом. Я невольно прикусила губу и спрятала взгляд. Но совсем не потому что смутилась.

Нет, всё было гораздо, гораздо хуже. И я только сейчас это поняла.

Я будто бы… мне будто бы не хватало его присутствия в доме. Не его самого, нет, боже упаси! Просто… дед был прав. Мы, может, так до сих пор и не ладили, но с хозяином в доме себя невольно ощущаешь спокойнее.

Я постаралась поскорее отогнать прочь бредовые мысли и объяснила:

— Не хотела мешать. Просто слышала, как ты приехал.

Не сводя с меня взгляда, он опустил ложку на бортик формы:

— Не мешаешь. А мороженое у тебя есть?

Я… не ожидала такого. Скорее ждала, что он отпустит новый язвительный комментарий по поводу моих кулинарных «шедевров».

Но, сама себя удивив, прошлёпала к холодильнику и достала из морозильной камеры ведёрко чистого сливочного пломбира. Вынула ложку для мороженого и плюхнула пару шариков прямо на коблер.

— Спасибо, — Уваров снова схватился за ложку, зачерпнул всего по чуть-чуть и отправил в рот.