Измена. Новая Вера

Заканчиваю мыть посуду, чувствуя пятой точкой постоянный пристальный взгляд. Если бы это было реальностью, то попка бы уже загорелась от такого внимания, или в ней бы появилась дырка. Выключив воду и высушив руки полотенцем, достаю блюдо из духовки.

Ох, как это было сложно сделать. Только наклонилась, как послышался хриплый вздох мужчины, и я вспомнила, что вид за счет футболки получается очень… провокационным, в общем. Пришлось садиться на корточки, все же специально провоцировать, несмотря на браваду не хотелось.

Глеб съел все за считаные минуты, не забывая нахваливать блюдо.

– Да на чем угодно поклясться могу, такой сочной грудки еще ни разу не ел.

Внутри все потеплело. Все же это отдельный вид женского удовольствия, смотреть, как у мужчины от твоей стряпни за ушами трещит. А если учесть, что бывший максимум говорил отмашки, то поведение Глеба подняло самооценку очень высоко.

После поедания вкусностей снова мою посуду, и тут наступает неловкий момент. Ночевка. Поворачиваюсь к нему, и, теребя полотенце в руках, только хочу спросить, где можно лечь, как он меня опережает.

– Ну, что, спать? Только у меня одна кровать, а диван метровый и не раскладывается, – довольный собой, закидывает руки за голову, ожидая реакции.

Смотрю на него глазами по пять копеек и думаю, пошутил или сказал серьезно. Не понимаю этого человека. Сейчас, когда шок немного отошел на задний план, вообще его не понимаю.

Мы не знакомы, и никогда не были, так почему он помог совершенно незнакомому человеку? Сначала больница, потом предложение отвести домой, теперь здесь. Пристает, но уходит. Провокация или он сумасшедший? Точно, он псих, играющий людьми, а потом их…

– Чего ты так побледнела? Я же тебе не сигануть с крыши без парашюта предложил, а всего лишь ночь в компании с молодым и нормальным на мордаху мужиком. Чего реагируешь неадекватно. Я вроде не маньяк какой-то, да и ты не свежесорванная фиалка.

У меня даже глаз дергается от его прямолинейности. Как ему удается сохранять веселость в тот момент, как у меня сердце в пятки уходит от страха?

– Так, я не понял, – видя мою реакцию, до него все же доходит смысл происходящего. – Ты меня за уш… черти кого приняла?

Глеб подается вперед, опуская руки на стойку. Хорошо еще, что сидит. Если бы встал, я бы такого драпака дала, мама не горюй. Всегда хорошо бегала, особенно на долгие дистанции.

– Вер, отвечай, – с нажимом спрашивает, и максимум на что меня хватает, так это на слабый кивок. – М-да, не думал, что такое впечатление произвожу. Давай сразу на берегу все обсудим. Да? – киваю, чем, кажется, раздражаю его. – Голосом, Вер, голосом. Я не зверь и монстр.

– Д-давай, – заикаюсь, но все же выдавливаю из себя ответ.

– Отлично. Психолог из меня никакой, но в людях разбираюсь и чувствую, иначе не выживу. Тебя считать – вообще не проблема. Не знаю, что у тебя произошло, но не трудно догадаться, что какой-то долбосвинтус обошелся с тобой нехорошо. Тебя колбасит. Ок.

Какое он слово интересное подобрал в качестве определения для мужа. Надо будет запомнить.

– Ты красивая баба, – такое грубое определение неприятно режет слух, даже морщусь. – Он просто дурак, уверен, раз упустил такую чувственную бабу, но его проблемы. Трогать тебя не собираюсь, есть у меня пунктик, если сплю с кем-то, то с адекватным. Из нас двоих, ты под это определение сегодня не подходишь.

Супер, мы еще сейчас опустимся и до еще чего интересного. Хочу прервать его, потому что не готова говорить на подобные темы. Тем более, с посторонним. Даже рот открываю, но не успеваю издать и звука, как мужчина поднимает руку, не давая мне сказать.

– Не перебивай. Скрывать желание по отношению к тебе не собираюсь. Я здоровый мужик, а ты, повторюсь, красивая баба. Но тебе сейчас нужно успокоиться и не погрязть в самоанализе. А я умею отвлекать только одним способом. Успокойся, ничего не будет, но кровать у меня реально одна.

Мне, с одной стороны, обидны его слова и грубости, а с другой стороны, он честен со мной. Был бы маньяком, уже десять раз мог в лесок отвести и прикопать холодный трупик. Только мы здесь, говорим и собираемся спать. Только одна кровать меня смущает.

Смотрю на него с надеждой, вдруг догадается лечь на полу, благородно уступив мне кровать. Не понимает. Эх, ладно, я старалась достучаться до него. Прямую просьбу все равно отвергнет. Вон, уже хмурится.

– Пойдем спать? – тихо спрашиваю, и он почему-то недовольно кивает.

Глеб встает и ведет меня в спальню. Не знаю почему, но он не включает основной свет, только потолочную подсветку в двухуровневом потолке. Сложно что-то различить в тусклом синем свете. Понятно только одно, в комнате царит минимализм.

Подхожу к кровати и уже хочу спросить, есть ли второе одеяло, как мужчина опережает меня и, стянув покрывало, берет его и подушку, укладываясь на полу, что-то бубнит себе под нос. Не могу поверить, что он это сделал сам. Стою и растерянно смотрю на него, как на восьмое чудо света.

Не пристает, понимает, дразнил, но на пол ушел. Может, у него раздвоение личности? Или и правда не пользуется беззащитными?

– Чего застыла, ложись.

Недовольно буркнул и я поспешила утонуть в мягком матрасе. Да, любит он комфорт, ничего не скажешь. Ворочаюсь минут пять не в силах найти себе место. Совесть мучает. Я на мягком матрасе, под пушистым одеялом, он на жестком полу. Чувствую себя не очень.

Блин, но он ведь не трогал меня раньше, так почему бы… Нет, совсем с ума сошла. Нельзя. В конце концов, он взрослый мужчина, а я его не просила. Но стоит ему заворочаться, срываюсь.

–Глеб, – тихо зову парня.

– Что?

– Иди на кровать. Она большая, – как хорошо, что здесь темно.

Уверена, я красная до кончиков ушей от смущения. И знаете, думала, что будет упираться, но нет. Он, не говоря ни слова встает и ложиться, проминая матрас со своей стороны. Просчитал? И пусть. Совесть теперь молчит. В конце концов, мы взрослые и свободные люди. Почти.

– Эй! – вскрикиваю, потому что резко оказываюсь притянутая к поджарому мужскому телу.

– Цыц. Я замерз, а лучшая грелка – живой человек. И вообще, мне положена компенсация за пережитое, – ерзаю, желая высвободиться, но он лишь фиксирует сильнее. – Не дергайся, или перестану быть джентльменом. Спи давай.