Измена. Новая жизнь

– Пап! Ты, что? Обидел маму? Отчего она плачет? – вышла к нам Машутка.

– Манюнь, у нас радость! Мама скоро родит нам дитенка. Твоего братика или сестру, – Антон усадил дочь на колено и обнял её свободной рукой.

– Мои девочки! – прижал он нас ближе к себе.

День пролетел… И я изо всех сил убеждала себя, что всё закончилось.

Опять.

А на следующее утро мне пришло ещё одно фото с другого неизвестного номера.

Кабинет Антона. Раннее утро. Солнце низко над горизонтом и длинные тени от зданий. На фоне большого окна голое женское белое бедро.

И надпись «С добрым утром».

Вот тварь.

Я позвонила Лизавете и спросила её, мог ли кто-нибудь узнать мой номер телефона.

– У меня на столе лежит ежедневник с актуальными телефонами. Теоретически любой сотрудник может взять и посмотреть, когда я отсутствую. Но у нас не принято копаться в чужих вещах… А что случилось? – живо спросила Лизавета.

– Мне названивает какая-то мадам. И шлёт весёлые картинки офиса. Вот думаю, откуда у неё мой номер? – задумчиво протянула я.

– Прости! Ульяна Владимировна! Вроде как чужих у нас здесь нет. Я буду впредь прятать номера. Я не специально! Не представляю, кому это нужно? – защебетала девчонка.

Вечером я показала фотку мужу. Он хмыкнул и, увеличив, показал мне отсутствие тени от ноги. Фотошоп. Приклеили ногу к фотке окна.

– Кустарщина, – произнёс он презрительно. – Не обращай внимания!

Легко сказать. Может, и фотошоп. Я не специалист. По-моему, вполне нормальное фото.

С тех пор так и повелось. Что ни день, то сюрприз. То фото, то провокационное видео.

Нигде не было такого, чтобы оба были в кадре. Но! Но в каждом фото что-то из личных вещей мужа, или мне так видится. Несложно ведь купить похожий галстук?

Я вначале показывала ему эти шедевры. Но, кроме презрительного фырканья и уверений, что это ерунда, никакой иной реакции я не получила. Да и что я ждала?

В чатике обсуждали очередной шедевр лярвочки. Она всем рассказывала, что её любимый запретил ей работать и снял для неё квартиру.

Ревность моя крепла с каждым днём, отравляя мне жизнь.

Тем более, что сил не стало совсем. Токсикоз вцепился в меня клещами. Организм протестовал и не желал смиряться. И не принимал почти никакой пищи. Только чуть подкисленный лимоном жидкий чай и немного белых сухарей.

Антон уходил на работу, а я даже с Манюнькой справится одна не могла сейчас.

Мама, недовольно кривя губы, забрала Машу к себе на неделю, выговаривая мне, что я сорвала им с отцом бархатный сезон.

Сегодня утром после того, как Антон ушёл, я невыносимо захотела яичницу. С помидорами, с перцем и луком. Такую, как мы ели в Израиле в прошлом году. Чтобы желтки как глаза.

Впервые за последние десять дней.

Сентябрьское солнце мягко светило в раскрытое кухонное окно. Остро пахло осенней листвой. И немного арбузом.

Я оделась потеплее и пошла прогуляться. Захотелось зайти в парк, посидев на скамейке, просто понаблюдать за жизнью вокруг. Как бегут по своим неведомым очень важным делам такие разные люди.

Я, пожалуй, впервые за последнее время была в ладу с собой и с миром, и тихо щурилась на сентябрьское яркое небо.

Телефон тренькнул, принимая сообщение. Вновь с неизвестного номера.

Может, хватит уже себе мотать нервы и пора перестать их открывать? Удалять сразу…

– Я тебе передала через нашего общего мужчину привет. Присмотрись к его сорочке, старушка, – разразилась трубка на этот раз голосовым сообщением.

Тринадцатая глава

Антон пришёл чуть позднее, чем обычно, и злой. Нервный, дёрганый весь.

– Случилось что? – спросила я, встречая его у двери.

– Я профукал шикарный договор. Он сам шёл мне в руки, а я протупил! – прорычал мой муж.

– Обидно. Уверена, что ты придумаешь, как компенсировать. – пожала я плечами.

– Что ты в этом понимаешь? Что за тупая манера поддержки? Нечего дельного сказать? Тогда лучше молчи! Ты хоть понимаешь, как мне сложно зарабатывать на нас всех?! – завёлся Антон, переходя на крик.

– Стоп! Это не моя вина, что у тебя не сложилось! Прекрати на меня орать! – отошла я от него на шаг и скрестила руки на груди.

Муж сверкнул на меня глазами и начал раздеваться. С сопением снял куртку, наклонился, шипя, расшнуровать ботинки.

– Извини. Я не прав, – гулко проговорил куда-то себе в коленки, убирая обувь в сторону.

– Ты лев. Я помню. Но срываться на мне – не вариант, да и глупо. Сходи в спортзал. А уж упрекать меня в том, что я не работаю в моём положении, вообще за гранью. – Я не собиралась спускать дурацкие упрёки.

– Точно! Договорюсь-ка с мужиками на страйк в эту субботу! – оживился Антон, выпрямляясь.

– Давай пиджак, стрелок, – я протянула руку, принимая от мужа одежду.

Чёрт!

На правом боку его белой сорочки красовался смазанный след от помады.

Кровь бросилась в лицо, застучала в горле, рождая рык:

– Кто это тебя в печень крашеными губами кусал? Знакомый оттенок помады!

– Понятия не имею. Дай гляну. Хрень! Ян, фигня какая-то, – удивился Антон.

– Оксана-фигня, – не задержалась я с репликой.

– Хватит уже с этой дурацкой ревностью! Я же сказал – ты моя жена, и я живу с тобой! Нет никого больше для меня! – моментально завёлся он.

– Не давай мне повода и не будет ревности, – сунула я ему в руки недавнее сообщение. – Вот, прочитай!

– Зачем ты всякую дрянь читаешь? Не открывай незнакомые номера! Или смени свой! –

Легко сказать – смени. Мой номер засвечен везде. В банках привязан к картам, в Маруськиных развивашках, на моих курсах, в налоговой, МФЦ, десятке сайтов, на передаче данных по коммуналке… Страшно подумать, где. Не говоря о том, что есть контакты, важные для меня, которые просто не примут звонок с незнакомого номера.

– Давай ужинать. – произнесла я и понесла пиджак мужа в гардеробную.

На следующий день начались сентябрьские дожди. Повеяло холодом. Зазеркалились тротуары. Москвичи моментально оделись, ощетинившись от неба цветными и легкомысленными зонтиками.