Измена. Право на ошибку

— Только не после нее. Я вообще не решила, хочу ли сохранить этого ребенка...

После моих слов его рука замирает в воздухе.

— Даже не вздумай! Аборт я тебе делать не позволю! Ты родишь. Ясно?!

Его голос становится жестким и холодным, полным угрозы.

— Или что? — я резко привстаю, насколько мне хватило сил.

Больничная простыня сползает.

— Запрешь меня под замком, приставишь ко мне слежку?! Так, как уже делал это?!

Он сжимает кулаки, глаза сужаются.

Его лицо медленно приближается к моему, горячее дыхание опаляет кожу.

— Я тебя ненавижу! — шепчу. — Слышишь?! Ненавижу тебя, кобель. Предатель!

Он молчит. А я продолжаю:

— Презираю. Ты измазался в таком дерьме… Ты так низко пал, я просто не представляю теперь, что ты за человек, если полез в трусы к невесте родного сына!

В ответ — ни слова с его стороны, между нами — только густая, липкая тишина.

Он не двигается, только в глазах мелькнуло такое выражение, будто ему было больно слышать мои слова.

— Ты ненавидишь меня, — повторяет он тихо. — Пусть так, но нашего ребенка оставишь. И родишь его.

Глава 9. Она

Спустя неделю

Я неделю провела под наблюдением врачей и пристальным вниманием Евгения.

Он приходил ко мне каждый день!

Теперь он решил устроить из моей выписки праздник какой-то, продолжая отыгрывать на публику роль любящего и внимательного, верного супруга.

Больничные двери распахиваются, передо мной разворачивается абсурдный спектакль.

Меня встречают роскошным букетом из белых роз, тго же редкого сорта, что муж дарил на годовщину нашей свадьбы. Они, источают нежный и сладкий аромат, который меня совсем не радует.

Зачем-то он собрал целую кучу народа: наши родственники, друзья, знакомые.

Растрезвонил на весь свет, что мы ждем ребенка!

Иначе как объяснить эти шары и плакаты с изображением беременной девушки или маленького карапуза.

Цветы, подарки, увеличенное внимание…

В довершении этого спектакля нас встречает кабриолет с откидным верхом, ярко-красный, сверкающий, словно сошедший в реальность с картинки.

Евгений даже запускает салюты, фейерверк в небе расцветает золотисто-красными вспышками.

Все кругом смеются и улыбаются, поздравляют нас с Евгением, желают стать счастливыми родителями.

Но ничто из этого меня не радует.

У меня на сердце — лед. Он сковывает все эмоции, душу, не оставляя места для тепла. Я смотрю на Евгения, он крепко держит меня за локоть, обнимает.

Он широко улыбается собравшимся и требует от меня того же.

— Улыбнись, ты же не на похоронах! Я такой праздник тебе устроил.

— Хочешь сказать, что все это ради меня, а не для того, чтобы замазать всем глаза?!

Он крепко сжимает челюсти, с трудом сдерживаясь. Евгений не привык, что я так открыто перечу ему.

Откровенно говоря, у нас за все время брака почти не было разногласий.

Так серьезно мы ссоримся впервые.

— Ради нашего ребенка, — произносит муж. — Улыбнись хотя бы ради него.

Я шепчу, глядя на улыбку Евгений:

— Как ты можешь быть таким? Самому не противно? Крутился с этой шалавой, а теперь играешь заботливого супруга.

Евгений наклоняется, словно для поцелуя, но его губы касаются только моего уха:

— Об этой девке ты больше не услышишь. Думай о ребенке. Все остальное... предоставь мне.

— А как же сын? — мой голос дрожит от негодования. — Ты и его предал!

Он отводит взгляд, впервые за все эти дни. В его глазах мелькает что-то, что я не могу понять.

Миг слабости, которую он тут же скрывает за маской равнодушия и всесилия. Я понимаю: спорить бесполезно.

Я опускаю глаза, притворяясь уставшей. Позволяю ему вести меня к машине, как марионетку на нитках.

Силой и открытым противостоянием здесь ничего не решить.

Нужно действовать иначе

***

Кабриолет мягко трогается с места.

Как же я ненавижу его ложь, предательство и весь этот показушный фарс!

Мы едем по узким улочкам, и я замечаю, как Евгений бросает на меня внимательные взгляды. Его напряжение ощутимо, но он старается это скрыть. Я сижу, прижав руки к груди, и пытаюсь успокоить дыхание.

План вырисовывается в моей голове, как карта на ладони.

Выждать, убежать и начать новую жизнь.

Внутри меня растет зреет решимость поступить именно так: ударить исподтишка.

Иначе ничего не выйдет.

— Ты не сможешь от меня скрыться, — наконец говорит он.

Что?

Я аж вздрогнула: он будто прочитал мои мысли!

Его голос звучит спокойно, но в нем слышится угроза.

Я отвечаю, не поднимая глаз:

— Я и не собираюсь. Я просто хочу тишины и спокойствия.

Он молчит, и я чувствую, как между нами нарастает напряжение.

Дорога тянется целую вечность!

Мы подъезжаем к дому, Евгений открывает дверцу машины, чтобы помочь мне выйти.

Я выхожу из машины, поддерживая крепкой рукой мужа. Внутри меня все кипит, но я стараюсь сохранять спокойствие.

Поднимаюсь по лестнице, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Дом, в котором я не была так долго, теперь кажется чужим и незнакомым. Кое-что изменилось.

— В твое отсутствие я решил обновить некоторые предметы интерьера. Тебе нравится?

Я молча киваю. Евгений тяжело вздыхает и задерживает дыхание:

— Хотя бы сделай вид, что тебе интересно! — просит он.

— Кое-что мне действительно интересно, не рассчитываешь ли ты, что я лягу с тобой в одну постель? В ту самую постель, в которой ты кувыркался с этой шалавой! — произношу я голосом, дрожащим от гнева. — Я не переступлю порог этой спальни. Тебе придется заставить меня силой! Но не забывай…

Я опускаю руку на живот со словами:

— Стресс вредит малышу.