Измена. Предатели вне игры

Что ж…

Конкуренция – не то, что меня мотивирует на борьбу. Я себя не на помойке нашла, и прощать измену не стану.

Проворачиваю ключ. Вхожу.

С порога меня обдаёт привычным запахом нашего быта. Я вбираю его во всю мощь лёгких, и меня топит густым сиропом эмоций, которые я старалась удержать внутри.

Пытаюсь продышать подступающую истерику, но ощущение проваливающегося под ногами пола опережает всё иное. Скатываюсь по стене вниз и рыдаю в голос, зарывшись лицом в колени.

Кто виноват в случившемся?

Лёша, потому что ощутил вкус славы и богатства?

А может я, потому что позволила себе абсолютное доверие?

Но как иначе? Разве не принято в отношениях доверять? И что это за семья такая, в которой нужно всегда быть начеку?

Нет, мне такое неинтересно. Я на подобное не подписывалась и с предателем растить ребёнка не намерена!

Да, ребёнок… Совсем скоро у меня будет малыш, и Лёша имеет право знать о нём. Но сейчас во мне так много злости и боли, что я не хочу делиться этим секретом.

Он только мой пока. А дальше… Дальше будет видно.

Господи, ведь мне всё это придётся рассказать маме, отцу. Поговорить с родителями Лёшки. Свёкр и свекровь у меня замечательные, добрые, понимающие, и мне больно от того, что совсем скоро мы перестанем быть одной семьёй.

А ещё мне стыдно.

Отчего-то ужасно стыдно думать о том, как я скажу нашим родителям, что разводимся мы из-за измены. Словно это я притащила мужика в свою постель, а не стала жертвой. Но несмотря на то, что изменили мне, я чувствую ужасную неловкость и жгучий стыд.

Будто должна была удержать. Простить. Или заметить звоночки, которые указали бы на то, что я перестала быть интересна своему мужчине. На женщину ведь до сих пор скидывают всю ответственность за погоду в доме.

Но звоночков не было.

У нас хорошие отношения, хороший секс. По крайней мере, мне так казалось.

Утираю слёзы. Я больше не рыдаю, они просто скатываются по моим щекам крупными каплями.

У меня нет плана. Ни единой чёртовой идеи о том, как я буду жить дальше. И в беспросветную тьму уныния мне не даёт скатиться лишь одна мысль: изменщикам в моей жизни нет места.

Я справлюсь всем предателям назло.

Лёша ещё будет кусать локти.

Глава 6

Лёша.

Саныч объявляет сбор всей команды внизу, в фойе гостиницы.

К этому моменту Лера уже сматывается и даже оставляет номер телефона, записанный на салфетке, – на всякий случай.

Не знаю, что за «всякий случай» должен со мной приключиться, чтобы я этим недвусмысленным предложением воспользовался, но на автомате сгребаю салфетку в карман толстовки.

Я названиваю Соне, но она недоступна. Отправляю вдогонку с десяток сообщений о том, что мне очень жаль и я её люблю. Я понимаю, как глупо звучат сейчас мои оправдания и признания, но вообще ничего не делать не могу.

Спускаюсь вниз уже с собранной спортивной сумкой и Сонькиным чемоданом. На узком диванчике у окна только Коротыш – пьёт кофе и залипает в телефоне.

Роман в моей команде либеро. Коротыш, конечно, очень утрированная кликуха. Рост Романа метр восемьдесят, и среди толпы обычных людей он кажется высоким. Но среди остальной волейбольной команды реально карлик.

Сажусь рядом.

– Чо как? – Протягивает кулак Коротыш.

Отбиваю.

– Да жопа. Просто жопа.

– Ты, конечно, дал жару. Лёх, ты реально с ней спал?

Жму плечами.

– Она говорит, что да.

– А ты сам?

– А я ни хера не помню.

– Странно. Это ж надо так нажраться, чтобы не помнить, как тёлку склеил.

– А ты видел, как это было?

– Ну, немного. Она подсела к тебе, чёт ворковала. Ты не возражал, но уже поддатый был. Потом я отошёл, а когда вернулся, вас уже как ветром сдуло.

– Я на неё реально пялился?

– Не знаю, Лёх. Не подсекал.

В руках раздражающе вибрирует телефон, и это не Соня. Мне целый день названивают и поздравляют с этим грёбаным днём рождения, желают счастья, крепкой семейной жизни и чтобы наша с Сонечкой любовь становилась только ярче. Будто чувствуют, блин, что у меня что-то не так. Каждое такое поздравление кажется мне злобной насмешкой, будто все эти люди только сидели и ждали, когда же Высоцкий наконец обосрётся.

Обосрался я знатно, что уж скажешь.

Из лифтов вываливаются Саныч и «Соколята». Динар, капитан их, приветственно машет мне ладонью. Они с Санычем жмут руки, перекидываются парой коротких фраз и расходятся.

В «Соколе» нормальные мужики, и между нами нет вражды. Общаемся. Динар так вообще у Саныча с пелёнок тренировался, со мной в связке работал. Это уже потом его Урал перекупил.

Потихоньку подтягивается и моя команда.

Малина приходит в числе последних: между нами всегда была негласная конкуренция, поэтому вне поля мы стараемся не пересекаться. Это сложно, учитывая, что команда – это почти семья.

Малинин злится на меня. Считает, я у него Соньку увёл. Только никого я не уводил по одной простой причине: Соня никогда к Малинину ничего, кроме дружеских чувств, не испытывала. И всё, что он в своей башке себе придумал, – исключительно влажные фантазии.

Они в одной школе учились, только Малина на три класса старше. Он за ней таскался, как несчастный пёс, а она с ним просто дружила. Он и в волейбол-то пошёл, потому что Соньке он нравился: у неё батя – волейболист и друг Саныча.

Только вот не помог ему ни волейбол, ни завидная преданность. Сонечка всё равно выбрала другого.

– Так, мужики! – Выходит в середину Саныч, когда вся команда рассаживается по диванам. – В связи с непредвиденными обстоятельствами задерживаться в городе мы не будем. Билеты я поменял, сейчас все дружно едем в аэропорт и неделю до финала приходим в себя. Дома релаксируем, настраиваемся на победу. Не бухаем! Три тренировки по стандартному графику. Вопросы?

Конец ознакомительного фрагмента.