Измена. Серебряная Принцесса

Если сейчас на дорогу выбегут настоящие ряженые эльфы и начнут танцевать, они не смогут удивить меня столь же сильно, как то, что только что сказала Конни.

Конечно, я помню, как мачеха ещё в самом начале своего брака с папой, пыталась наладить со мной контакт. Она тогда тоже произносила ориентированные на дружеский лад речи, но бабушка всегда была на связи и не позволила мне наивно довериться хитрой женщине и обжечься. И оказалась права. Конни практически сразу показала свое истинное лицо, пытаясь избавиться от всего в доме, что напоминало мою маму. Она старалась тщательно скрывать свои настоящие эмоции, но я всегда прекрасно замечала, как она кривилась при виде маминой одежды и украшений. Как ее губы дергались, когда я или папа упоминали маму.

И, возможно, сегодня я слишком дезориентирована всем случившимся этим вечером, потому что мне вдруг кажется, что сейчас она говорит вполне искренне. А еще в её голосе чувствуется усталость и… тоска.

Однако бабушкины уроки слишком хорошо усвоены, они выделены чересчур жирными чернилами, чтобы я так просто могла их стереть.

— Спасибо, я учту на будущее. — вежливо и сухо отвечаю мачехе.

Констанция бросает на меня быстрый взгляд. Наши глаза сталкиваются, и мне вдруг становится неловко и стыдно за себя. Пытаюсь отряхнуть с себя эти чувства, но почему-то в этот раз от них сложнее избавиться, чем обычно.

Губы мачехи улыбаются. Однако в её глазах мелькает непонятная и дезориентирующая грусть. Или это лишь игры теней, которые ловко обманывают меня?

Глава 37

Николай передает мне пакеты и сообщает, что будет ждать столько, сколько потребуется. Благодарно киваю в ответ и направляюсь к низким железным воротам, за которыми виднеется двухэтажный кирпичный дом.

Захожу в открытую калитку, поднимаюсь на три ступеньки, нажимаю на потертую кнопку звонка и превращаюсь в комок ожидания. Слегка нервничаю. Это чувство всегда клубится под кожей, если я бываю где-то впервые.

Долго ждать не приходится. Дверь широко распахивается буквально через две минуты и на пороге меня встречает улыбающееся лицо Дарьяны. В ее глазах столько искренности, что моя скованность немного рассеивается.

На девушке фиалково-серые спортивные штаны и короткий черный топ, прикрывающий пупок. Волосы собраны в огромную гулю на голове, упавшую несколько вбок.

— Серебряник! — радостно восклицает Медная, — Ты приехала ровно в три!

— Ну, — неуверенно отвечаю я, — Мы же договаривались на это время? Разве нет?

Она, смеясь, машет рукой и радушно приглашает в дом, говоря:

— Да-да, именно. Проходи, давай, внутрь. А это еще что? Ты с ночевкой приехала?

— Нет. Это небольшие гостинцы…Вот, возьми, пожалуйста, — протягиваю ей несколько пакетов, — Там немного фруктов. И парочка шоколадных тортов. Я не знала, какой вкус тебе понравится больше всего, потому взяла три...

— Ты купила три разных тортика?! — ошарашенно выдыхает Медная, забирая пакеты. Мельком заглядывает в них и поднимает на меня суровые глаза, — И ограбила по пути сюда фруктовый магазин? Зачем столько всего? У меня аж руки сразу устали от тяжести. Северина, ты же понимала, что едешь ко мне домой, а не в лагерь беженцев, правда? — последний вопрос звучит с некоторым раздражением и я вмиг ощущаю себя в зыбкой луже неловкости.

Неужели я сделала что-то не так?

Обидела ее? Но как… почему?

У меня и в мыслях не было ничего дурного. Честно говоря, я лишь исходила из опыта своих поездок в гости к Уле. Уля, наоборот, всегда радовалась и даже присылала мне списки тех продуктов, которые были предпочтительнее. Ей нравились всякие редкие деликатесы и фрукты, а мне не составляло никакого труда их приобрести.

А про вкусы Дарьяны мне ничего неизвестно, кроме любви к шоколадным тортикам. Но я точно помнила, что она как-то рассказывала про двух младших братьев, вот я и подумала, что лучше взять больше, чем меньше…

— Извини, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Просто я не знала, что именно купить. Что вы в семье любите… Ели в следующий раз ты скажешь про свои предпочтения, то я…

— Может, мне лучше сразу же накатать тебе список? — усмехается она.

— Давай. — улыбаюсь и радостно киваю. — Уля так и делала.

Брови Медной взлетают вверх. На миг она смотрит так, будто я инопланетянин с зелеными рогами, а затем серьезно уточняет:

— Серебряник, как ты до сих пор выживаешь? Мне интересно, тебе не тяжело? Ты случайно деньги отца не раздаешь телефонным мошенникам.

— Конечно, нет. Почему ты так говоришь? Я совсем не такая наивная.

— Ага, вообще ни разу. Но я бы на месте твоего отца ни за что бы не доверила тебе код от сейфа.

— У нас нет сейфа.

— Ну, да, логичнее просто не говорить тебе о сейфе.

Понимаю, что она подтрунивает надо мной, но даже мысли не возникает на нее обидится, так как делает она это без всякой злобы.

Оставив пакеты, Медная наклоняется и достает из серого низкого шкафчика тапочки в цветочек.

— Возьми, пожалуйста, тапочки. У нас холодные полы. И в следующий раз учти, что можешь приходить без провизии. Свободно размахивая пустыми руками. Хорошо?

— Хорошо.

Подруга выпрямляется, снова берет в руки пакеты и иронично произносит:

— Хотя, кто я такая, чтобы лишать тебя радости, скупать для счастья своей милой подружки тортики?

— Дарьяна, — неожиданно долетает до нас женский голос, — Мне послышалось, что ты вымогаешь у друзей торты? Разве так мы тебя воспитывали? Это что за рэкет сладкоежки?

Из дальнего конца темного коридора выплывает женщина. Высокая, худощавая, в длинном бежевом хлопковом платье, с тонкой шеей и такими же густыми, как у её дочери, волосами. Карие глаза с любопытством и радушием устремляются на меня.

— Мам, тут даже ничего вымогать не приходится. Погляди, она нам притащила целый магазин.

— А ты хоть спасибо сказала? — уточняет у нее родительница, и Дарьяна, звонко хлопнув себя по лбу, говорит:

— Спасибо большое, Серебряник.

— В жизни ты ещё красивее, чем на фотографиях, Северина. — улыбается ее мама и я робко выдаю:

— Спасибо.

— Мама, — Дарьяна закатывает глаза, — Ты ведешь себя ужасно! Не смотри так на нее. Умоляю! Не позорь меня настолько откровенно. Вот, возьми пакеты с месячной провизией для своих шумных отпрысков и иди обратно на кухню.

— А почему это я тебя позорю? — ничуть не смутившись, отвечает хозяйка дома и забирает пакеты. — Сама без моей подсказки даже поблагодарить подругу нормально не могла. А я еще и позорю. Кстати, я — Елизавета Карловна, — с улыбкой обращается ко мне мама Дарьяны, — Но можешь звать меня просто тетя Лиза.

— Хорошо. Очень приятно. А я Северина.

— Ой, милая моя, это я прекрасно знаю. Из моей дочери сложно вытянуть информацию, но она часто говорила, что ты…

— Мама, всё, прекрати! Кошмаришь, прям жесть! Ты же её смущаешь! И меня тоже! Уходи уже, умоляю. — Дарьяна совершенно беспардонно толкает свою родительницу в спину.