Измена. Тайная малышка от бывшего мужа

Саша укуталась в мой пиджак, и втянув носом запах, почему-то с болью зажмурилась.

А затем начала говорить:

– Я там… давно уже работаю. Несколько лет. А он… Иван Сергеевич… Он… и раньше руки распускал. Но… не так. Сегодня будто сорвался с цепи. И я… Я… – не сдержавшись, закрыла руками лицо и горестно всхлипнула.

А у меня будто грудину располосовали хлысты от этих слез на щеках.

Поддавшись порыву, я дернулся. Захотел обнять. Прижать к себе. Но остановился так и не прикоснувшись.

Наконец дошел смысл ее слов.

– Так вы… – «не спите?» – … Между вами ничего не было?

От удивления она даже всхлипывать перестала, и посмотрела на меня, как на барана. Так я себя и ощущал в данный момент.

Повелся! Тупица! Ревность застелила глаза! Поверил! Кому? Этому скользкому червяку?! Какой я дурак!

– Прости, – поспешил я сказать, – просто уточняю.

– Не было. – Ответила она наконец то, что я и так уже знал.

И мы вновь замолчали.

Моя бывшая жена смотрел перед собой. А я… На нее.

Глаз не мог отвести.

За эти пять лет… она стала еще красивее. Хотя я и раньше любовался ею круглыми сутками. И носик курносый ее обожал. И лед голубых глаз. Самый теплый лед в мире.

Но однажды этот лед обжег своим холодом. В тот день, когда она все узнала. Да так, что мне до сих пор больно дышать.

– Руслан, а зачем ты приехал?… – Она постаралась выровнять голос, но он все равно напряженно подрагивал.

– Я тут… по работе, – ответил почти по инерции. Заранее заготовленную отмазку. Я ведь репетировал диалог нашей встречи тысячи раз. Ну не идиот ли?

И рука сама собой дернулась, устало растирая лицо.

А потом я со психом втащил по рулю.

– Боже, какой идиот… – Произнес вслух, отрицательно качая своей головой. – Не знаю. Я не знаю, зачем говорю тебе это.

Резко повернувшись, пронзил ее взглядом.

– К тебе. Я приехал к тебе, Саша. Не следил. Не выяснял ничего. Просто знал, что ты живешь в этом городе. И надеялся встретиться. Потому что…

У меня будто глотка распухла – так больно было признать ничтожность тех лет, которые я существовал без нее. Так стыдно было признаться, что я чуть себя не сгубил, зная, что все потерял.

– Ко… мне? – выдохнула она в полном неверии. – Почему?…

– Потому что… – И я задохнулся. Потому что сказать было нечего. Или наоборот? Потому что этих слов было так много внутри, что меня распирало. Вот только они никак не желали облачаться в реальные фразы. Несущие смысл.

И, вместо того, чтобы обстоятельно ей все объяснить, – и как я вспоминал о ней каждый миг этих лет, и как лез на стены, думая, что никогда не верну, – я порывисто склонился к лицу моей девочки и впился ей в губы.

Потому что порой все, что мы чувствуем невозможно сказать.

И я надеялся, что поцелуй способен будет донести до нее все, что тяжелым камнем лежало у меня на душе. Три тонны отчаяния, которые я тащил долгих пять лет.

17

17

Руслан.

Я даже зажмурился, ожидая, что в следующий миг она зарядит мне по щеке. В конце концов только это этот ублюдок распускал свои руки, а тут еще я. Нет, я все таки вернусь и переломаю червяку его скользкие клешни.

Но… секунда-вторая. А удара все не было.

Она даже раскрыла губы, принимая мой поцелуй. И не церемонясь больше ни мига, я жадно, с голодом, проник в ее рот языком, заставляя поддаться, углубить поцелуй.

Я дышал ей. Глотал жадно запах. Захлебывался.

А когда ее нежные ручки обвили мою шею, чуть не стек мокрой тряпкой под сиденье авто.

Господи. Господи.

Она тут. Со мной. И я действительно целую ее. Мою девочку. И она даже не хочет перегрызть мне глотку за это.

Пять лет целибата стоили того, чтобы сейчас запулить стучащее сердце выше небес.

– Сашка… Моя… – Я хрипел что-то еще в ее губы. И целовал. Вновь и вновь. Упивался, боясь, когда придет миг и это закончится. А мне будет мало. Мне всегда будет мало.

– Нет, нет, – зашептала она, и все-таки отстранилась. А мое сердце вернулась на привычное место - за ребра. И опять принялось гулко стучать.

Отстранилась. И я до боли в пальцах, до зуда в руках, захотел не дать ей ни мига опомниться. Забрать. Притянуть обратно к себе. Продолжать целовать. Если надо – вообще не выпускать из этой машины.

Нет, таким идиотом как пять лет назад, я больше не буду. Теперь я ее не отпущу. Ни за что. Никогда.

– Нет, – продолжала упрямиться, и уперлась нежными ладошками в мою грудь. Замерла, ощущая мой бешеный пульс, и облизала свои пухлые губки. Я видел - боролась с собой. Самой же хотелось продолжить.

Взял ее руку в свою. Сжал. Поднес к губам. Поцеловал.

– Руслан… Я должна… Сказать тебе кое-что…

Что угодно. Теперь меня ничто уже не убедит отпустить тебя.

– В отель ты не вернешься, – осек я ее, – по крайней мере, пока я не вышвырну этого ублюдка оттуда.

Распахнула реснички.

– Ты… – и вдруг поняла. Осознание веером искр просыпалось в голубых любимых глазах. – Это ты собрался нас купить?

– Клянусь, я не знал, что ты там работаешь.

Пытливо прищурилась. Не верит. И пусть. Главное я знаю, что сама судьба на моей стороне. Как иначе толковать этот финт?

– Ладно, но я… – она отобрала у меня свою руку и поправила смущенно прядку волос, убрав ее за ухо. – Как-то все… Ты… Мы ведь пять лет не виделись. И вообще…

– Я чуть не сдох без тебя за эти пять лет, – серьезно посмотрев ей в глаза, откровенно сказал.

Удивлена прямоте.

– Ты?… Я думала, – опустила глаза, – что ты уже забыл обо мне.

– Не забыл. – Перебил. – И никогда не забуду. Я люблю тебя. Всегда буду любить. Поняла? Просто… – дальше откровенничать было непросто. Обнажать душу всегда тяжело. – Просто не надеялся, что ты захочешь видеть меня. Я бы не захотел.

Она размышляла. Прятала взгляд.

– Но ты… разве?… Я-думала-у-тебя-уже-давно-другая-семья, – выпалила слова пулеметном, будто знала, что еще миг и не решится сказать.