Измена. Верни мне мою жизнь

Ранним майским утром я открыла третью комнату. Тот самый кабинет. И окунулась в пастораль жизни модистки.

Ключ долго не поворачивался в замке. Наверно, потому что оба были моими ровесниками, а может, потому что бабушка запретила маленькой мне совать свою курносый нос в её шкатулки. Я не знаю. Но кабинет оставался последней моей связью с реальным миром. Не тем, который я нарисовала в своём воображении. А тем, что я оберегала в своих воспоминаниях.

Пахло мятным маслом и пылью. Я прошла вдоль стены, возле которой стоял портновский манекен. На нём висело бабушкино платье из болотно-зелёного льна. Я встала позади и подняла рукава, как бы примеряя наряд. Мне понравилось.

На полу стояли коробки. Я не хотела их открывать. А вот старый сундук, который бабуля привезла с ярмарки мастеров, просто манил своими тайнами. Я опустилась на колени и откинула крышку. Она упёрлась в батарею и собиралась ударить меня по рукам, но мой взгляд приковался к куклам, что лежали на свёрнутых полотнах ткани.

Это были не пижонские Барби, а старые куклы с детскими лицами и блестящими волосами. У них непомерно большие глаза с пластиковыми ресницами. Наряды просто сводили с ума своей детальностью. Вот у рыжеволосой — платье цвета пыльной розы и кружевные оборки. На ногах — вязанные крючком носочки, а на голове шляпка с искусственными розами. Или вон на той брюнетке хлопковый костюм в полоску для пикника. Вместо туфель — башмачки без каблука, но зато со шнурками. А блондинка в траурном наряде из чёрного кружева. У неё одной прямые волосы, которые заплетены в косу, и она лежит такой короной на голове, а сбоку шляпка-таблетка с короткой вуалью.

Бабуля разрешала играть в этих кукол, в то время как дома фарфоровые принцессы могли только стоять напоказ, и трогать их руками запрещалось. Я не понимала, зачем мне покупать таких красавиц и не давать их. Я могла только смотреть и мечтать, что вот когда останусь дома, поставлю стул к серванту, вскарабкаюсь и сниму одну из кукол. В гостях у бабушки Любы мне можно было даже брать с собой в ванну игрушки. Один запрет звучал в этой квартире — никогда не трогать шкатулки с иголками. Но я вечно забывала, какая из красивых деревянных коробок именно с иголками, поэтому совала нос в каждую. Одни были с пуговицами, которые собирались на нитку комплектами по цвету и скреплялись так. Другие — с замками, «собачками» и шнурками. В деревянных можно было найти гипюр в лентах, кружевные отрезы и ремешки.

Я сидела сейчас на полу, рассадив вокруг себя кукол, и показывала им эти старые шкатулки. Делилась воспоминаниями. Рассказывала. Молчаливая квартира наполнялась звуками моего голоса. А потом мне задали один вопрос по телефону:

— Ты всё ещё хочешь получить развод?

По другую сторону баррикад.

Глава 30

— Ты не можешь меня вот так выгнать, — ныла Ангелина и цеплялась пальцами за спинку посетительского кресла. Чёрт, у меня и так последние две недели голова как котелок кипит с беременностью Полины, ещё и эта идиотка припёрлась. Вот что за человек? Вот как будто непонятно, что я жену люблю и не оставлю, и хоть трижды будь королевой красоты, для меня это ситуацию не изменит.

— Ангелин, просто скажи, тебе денег надо?

Полине надо будет как-то рассказать про то, что на ней несколько фирм. И что мне надо их закрыть или продать, чтобы не нервничала. И вот то, что дом загородный посмотреть нужно. А ещё — когда надо коляску и кровать покупать? Уже можно?

— Мне ты нужен, — взвизгнула Ангелина, притопывая ногой.

— Прости, но это невозможно. Я люблю Полину.

Хоть и не имею права.

Я вообще никаких прав не имею на любые чувства к Полине, потому что предатель, потому что своими руками всё сломал, потому что ей проще оклеветать себя, чем допустить момент, что она носит нашего ребёнка под сердцем.

— За что? Она же клуша. Блаженная, — я встал из кресла и сделал шаг к другой стороне стола, где стояла Ангелина. Аккуратно подхватил под локоток и направил в сторону двери. — Да она же как Иисус, ударишь, а подставит вторую щеку…

— То есть святая? — зачем-то начал спор я и мимолётно скользнул по ладоням Ангелины взглядом. Что-то смутило.

— Блаженная, Макар! — она взмахнула рукой, и я прикипел к одной детали. Такой незначительной. Которую подарил Полине, но потерял, когда забрал уменьшить… В голове калейдоскопом летели воспоминания. Я перебирал в памяти подробности.

— Красивое кольцо, Ангелин, — резко остановился в паре шагов от двери и без стеснения уточнил: — Моё?

Красные пятна поползли по идеальному лицу. Они проступали из-под тоналки, и я понимал, что происходит или произошло что-то ужасное.

— Напомни-ка мне, когда ты пришла за деньгами?

Мне не нужны были напоминания. Я так сильно винил себя за то, что вляпался с Ангелиной, что носился с Полли как с хрустальной лютней. Всё, что мог дать — давал. И одним из желаний было кольцо с сапфиром, но Полина сидела на новой какой-то диете в подготовке к беременности и похудела на пару килограмм. Кольцо оказалось велико. Три или четыре раза она его теряла, и я в итоге хотел его отдать ювелиру, чтобы подогнал размер. Но где-то прошляпил. Оно без коробки было. Полине, как я понял, оно не особо нравилось, потому что у меня было время найти замену, но второго такого не было у нас в городе, и я взял Картье.

Так, выходит, я его где-то прицельно прошляпил?

— Ангелин, ты нормальная вообще?

Риторический вопрос, потому что ответ не требовался. Ангелина вцепилась мне в пиджак и попыталась потрясти.

— Ты бесчувственная сволочь! Я всё для тебя… Даже забеременела!

— Как, мать твою? — не выдержал я и сжал её запястья одной рукой. — Как ты забеременела, если я с гондоном, а ты со спиралью?

— Это просто было чудо! — слёзы стояли у неё в глазах. — А ты…

— Ангелин, я твою карточку из центра запросил…

— Так и скажи, купил!

Ну купил, а как иначе?

— Оба блаженные! — крикнула Ангелина и дёрнулась из моих рук. Её ладонь пролетела мимо глаз и словно ожог впечаталась мне в щеку. Заслужил. — Давай, наговори гадостей, как твоя милая Полли! Ну же!

Я не собирался ничего вообще говорить. Не люблю истерики.

— Зубы свои показала только, когда по морде получила…

Внутри меня взорвалась бомба. Я дёрнулся к Ангелине, чуть ли не хватая за горло, но вовремя одумался и просто положил руку ей на плечо. Сама мысль, что какая-то дрянь посмела прикоснуться к Полине…

— Ангелин, я, конечно, никогда не бил женщин, но ты рискуешь стать первой…

— Мудак, — взвизгнула она и шарахнулась от меня в сторону. — Будь проклят со своей клушей закомплексованной …

Ангелина шагнула к двери и развернулась ещё что-то сказать, но я сложил руки на груди и тихо предложил:

— Беги, Ангелин…

Дверь закрылась с громким хлопком, а я прикрыл глаза ладонью, просто сходя с ума от всего. В самую первую очередь из-за Полины, которая оказалась беззащитна перед этой мегерой. Какой же я идиот. Вот прям эволюция на мне отдохнула. И до сих пор отдыхает, потому что я не знаю, что делать с Полиной.

Мы не виделись все две недели, но я получал короткие заметки от водителя, который привозил ей лекарства и прочее. Она была не очень общительна и слишком долго открывала дверь. А вечерами я приезжал сам и почти до утра сидел в машине и смотрел, как в окнах потухает свет, а потом тонкая фигурка ходит из спальни в кухню и обратно. Безумно хотелось подняться, но я не знал зачем. Чтобы она опять плакала? Или хуже того, нервничала? Или… Я не хотел, чтобы она снова врала. Я не потребовал бы ни при каких обстоятельствах теста на отцовство. Я просто не хочу, чтобы она выкручивалась и снова клеветала на себя. И я вообще не хочу, чтобы ей было плохо… и да. Я дам развод. Но это же не повод, чтобы перестать заботиться?