Изменить нельзя простить

Шезлонг подо мной стал влажным. Между ног все пылало и горело. Я хныкала, прося Кирилла сделать хорошо побыстрее. Я просто не могла получить свой оргазм, что постоянно сбегал. Вместе с тем я не хотела расставаться с этим ощущением наполненности. С этими звуками ударов тела о тело, с этим запахом секса, который пропитал нас с Кириллом насквозь.

Я прикусывала кожу на шее Кира и шептала в беспамятстве:

— Да, да… прошу, не отдаляйся…

— Ещё скажи, трахай лучше, — с сарказмом выдавал Кирилл, намекая, что он решает, как и что делать. А потом свёл мои руки над головой. И я выгибалась навстречу, желая как можно быстрее, острее почувствовать наслаждение. И я его получала. От губ, которые замирали на моей груди. От острых укусов, что теребили соски, делая их мгновенно твёрдыми. От рук, которые сжимали меня в нужном месте, чуть выше талии, по границе рёбер, словно лаская как музыкальный инструмент, чтобы он выдавал только желаемую мелодию.

Я выдавала стоны, крики, вздохи.

От всего.

От того, как Кирилл вытаскивал член и проводил им вдоль складок, щекоча клитор, находясь в непривычной близости к анальному колечку.

Тогда я замирала, останавливалась. Где-то внутри, сжимаясь от новых ощущений, потому что анальный секс это не моя тема.

Раньше я так думала.

— Чокнулся, когда увидел тебя в моей мокрой рубашке, — задыхаясь, произнёс Кирилл, подстегивая мое желание, подкидывая его на высоту Эвереста. Я простонала что-то неразборчивое и скользнула ногтями по твёрдому прессу Кирилла, умоляя не прекращать.

Мне казалось, что я вся в огне, но особенно мое сердце полыхало в костре обоюдного желания.

Кирилл качнулся мне навстречу, погружаясь глубоко, я внутри ощущала каждую выпуклость, каждую венку. Словно я подстраивалась только под него одного. Как будто ничего подобного раньше не испытывала.

Не испытывала.

Ком из слез где-то глубоко внутри начал разрастаться, но его умело погасило пламя, которое между мной и Кириллом пылало.

Удар за ударом. Острые прикосновения. Руки Кирилла на моей спине, и они прижимали меня сильно, вдавливали, так, что оргазм, который все время ускользал, приблизился к грани.

— Покричи для меня, — рваными фразами попросил Кирилл, заставляя меня острее ощущать его внутри себя. Резкие удары, короткие, которые разгоняли всю кровь, которые сосредоточили волну огня между ног.

Я не могла кричать, потому что давно сорвала голос, но все равно кричала для него. Вместе с криком, со слезами, что прокатились по щекам, волна огня взорвалась внизу живота. Спазм за спазмом, судорогой, сведёнными нервами, даря самый яркий оргазм.

Я билась в руках Кирилла. Меня потряхивало.

Ровно до того, пока Кир резко не вышел из меня, и тёплая сперма густыми каплями не пролилась мне на живот.

— Твою мать, презервативы, — выдохнула я, осознавая, что секс был незащищенным.

Глава 48

— Я чист, — быстро сказал Кирилл, не давая мне соскочить с шезлонга. Я, вытерев неуместные слёзы со щёк, чуть не сорвалась в первую настоящую истерику. Но Кирилл успокоил. — Хочешь, завтра все анализы принесу?

Он обнял меня и перетянул на себя, размазывая по нашим телам свою сперму, а я не знала, что сказать. Тело дрожало от пережитого оргазма, в голове пульсировали мысли про случайные беременности, заболевания, мои слёзы, что Кирилл бабник. Но ничего не могло оформиться в слова. Я вздохнула рвано.

— И вообще, это такое дерьмо — гондоны. Даже не щёлкнуло ничего, когда вошел в тебя… — признался Кир, приподнимая мне лицо за подбородок. Острый язык ворвался в рот и заставил вообще забыть, о чем идёт речь. — И я не кончил в тебя…

Я прикусила Кирилла за нижнюю губу, не зная, как донести, что прерванный половой акт вообще не гарант того, что беременности не будет.

Господи, взрослый мужчина, а так относиться к личной безопасности.

— То есть тебя мое здоровье не волнует? — наконец смогла сказать я. И хотя недовольство звучало в голосе, мое сердечко билось так громко, словно дурное, и требовало ещё раз повторить то, что только что было.

— Ты порядочная замужняя женщина. О чем мне волноваться? — беззаботно откликнулся Кирилл.

— А беременность тебя не волнует? — ещё более едко уточнила я и скользнула рукой по животу Кирилла. Вязкая сперма размазалась и по нему тоже. Я пробежалась по влажным островкам пальцами и дотронулась кончиками до головки члена. Кирилл прикрыл глаза и выдохнул сквозь зубы.

— А почему меня должно это волновать? — все же нашёл силы уточнить Кирилл, и я от волны возмущения и злости обхватила член рукой. Кир выдохнул и прижал меня рукой сильнее к себе. Его пальцы пробежались мне по позвоночнику, обрисовывая каждую выпуклость. — Дети не приговор. Захочешь — родишь. Нет — тоже решим…

Ну спасибо, честное слово, что во множественном числе.

Я убрала его руку со своей талии. Встала с шезлонга. Обернулась за полотенцем.

— Что не так, Ева? — догнал меня голос Кирилла. Я спрятала глаза, не желая отвечать. В конце концов, кто я такая, чтобы Кир переживал или заботился о моем состоянии. Ну залечу я, откупится. Ему, видимо, не в первый раз.

В носу защипало.

Почему-то сейчас я слишком остро ощущала, какими могут быть слёзы. Вот такими как сейчас, от обиды.

— Все так, — отмахнулась я. — Мне надо в душ…

Я подхватила полотенце с бортика и развернулась к двери, но не успела и шага сделать, как сильные руки спеленали меня, поймали в капкан. Я дёрнулась, хотела ударить по плечу. Но Кирилл так умело меня нейтрализовал всего лишь поцелуем, что я от чувства защиты не смогла ничего сделать.

Поцелуй углублялся. И был иным. Нежным. Слишком честным.

— Кто тебя обидел, Ева? — спросил Кирилл, когда я притихла.

— А тебя кто, если ты всех считаешь продажными? — не смогла устоять я и надавила, как мне казалось, на одну из больных точек Кирилла.

Глаза в глаза. И молчание тягучее. С привкусом соли Мертвого моря. Дыхание одно на двоих. Сердцебиение.

Кирилл разжал объятия. Медленно отступил. Взгляд пришил меня к месту.

— Честность за честность, Ева? — холодно уточнил Кирилл, складывая руки на груди. Я безразлично пожала плечами, словно не особо и интересно мне было. — Тогда через десять минут в спальне на втором этаже. Ванна в твоём распоряжении.

Кирилл забрал из моих рук полотенце и, перекинув его через плечо, вышел с террасы. Я поспешила к ванной, потому что противное чувство, словно песочные часы перевернули, и песчинки сыпятся быстрее моих мыслей, не покидало. Я опаздывала. Непонятно куда, но интуиция подсказывала, что если не поспешу, слезы во время оргазма будут несущественными.

Я смывала с себя наш с Кириллом запах, и от этого становилось неприятно. Словно я как грязную тряпку выбрасывала воспоминания. Словно все, что произошло на террасе, это не результат чувств, а простые механические движения, как вытереть натёкшую с сапожек по осени грязь в коридоре.

Нет.

Кир честный в своём цинизме, восхитительный в сексе: он на меня смотрел словно я не та, которая с вечными загонами, а самая желанная. Он откровенный. И даже сейчас откровенно признался, что все решит…