Изменить себе
Шрифт:
— Что я тут делаю?
— Ну, для начала здравствуй. Ты же так стремилась сюда попасть, вот я тебе и устроил встречу.
Я лукаво улыбнулась, вспомнив свой визит. Видимо, его задела эта ситуация. Но я ни капли не жалею. И почему-то моя беременность даёт какую-то уверенность и защиту. Думаю, он на меня не позарится, поэтому мне ничего не грозит. Можно немножко поиграть.
— Ты меня неправильно понял! Я совсем не это имела в виду. Можно мне пойти домой?
— А ты хочешь уйти? Я, в общем, тебя не держу.
Если честно, ушла, если бы знала, что это останется безнаказанным. И уже хотела
— Я тебе кое-что хочу показать. Пойдём.
— Куда? Нам, вообще, можно выходить отсюда?
— Нам с тобой вместе всё можно. Ты в моей власти, что скажу, то ты и сделаешь.
— Звучит обнадёживающе. Артём, ты что, не можешь вот без этих реплик? Они оскорбляют мои чувства. Не говори так, я всё уже давно поняла, и не надо при каждой встрече мне это выдавать.
— Мне просто нравится, когда ты злишься.
— Вообще, это ненормально.
— Конечно, зато, когда ты меня злишь, это нормально. Думаешь, я не понимаю, что происходит?
Я деликатно промолчала, возразить мне было нечего.
Мы вышли из дома и отправились в глубь леса. Артём взял мою руку и в буквальном смысле куда-то потащил, я еле за ним успевала. Рука была, как всегда, горячая и крепко держала мою.
— Артём, давай помедленнее, я сейчас куда-нибудь свалюсь.
Он сбавил шаг.
— Просто не терпится тебе показать.
Шли не очень долго, минут пять-семь. Потом он усадил меня на пенёк и сказал, что нужно подождать, сидеть тихо и не шевелиться. Мы находились в полной темноте — луны в эту ночь не было — и с трудом различали контуры друг друга. Я его взяла за руку, потому что стало страшно. Вдруг один за другим начали загораться огоньки светлячков, и вскоре мы были окружены ими. Как будто в сказке! За свою жизнь я их никогда не видела и была поражена таким зрелищем.
— Ничего себе! Очень здорово!
И сразу всё пропало.
— Надо сидеть тихо, а то они пугаются.
Мы посидели в тишине минут пять, и огоньки начали зажигаться снова. Казалось, на это можно было смотреть бесконечно. Их было так много, с каждой секундой появлялись всё новые и новые. На самом деле было очень романтично. Хоть я и старалась отгонять эти мысли всеми возможными способами, но настроение было, как на настоящем свидании. Я чувствовала, что Артём доволен тем, что мне понравилось. И была удивлена. Меня терзал вопрос: «Зачем это всё? Может, он поспорил с кем-нибудь на что-то?»
— Давай возвращаться, а то тебе, наверное, неудобно сидеть.
— Давай.
Теперь мы идём медленно и размеренно. Надо говорить и говорить без умолку, избегать неловких пауз и близких контактов. У меня в запасе куча вопросов и тем для разговоров, поэтому можно не переживать.
— Артём, а ты себя считаешь «удачливым»? То есть всё в жизни сложилось, как ты хотел, и, вообще, задуманное осуществляется?
— Странный вопрос.
Пауза.
— Да, пожалуй, всё сложилось, как я хотел, не считая нашего попадания сюда.
— А здесь, расскажи, чем ты занимаешься? Какова твоя роль?
Я почему-то уверена, что она не последняя.— Я тесно общаюсь с Дамкаром. Он очень любознателен и близок мне по духу. Его заинтересовал наш мир, он, по сути, поэтому и стремился нас обучить языку. Теперь мы друг друга понимаем и можем с ним поделиться знаниями. В результате, это выгодно всем.
— Вам везёт, нас никто ничему не учит, ни о чём не спрашивает и, вообще, недолюбливают.
— Хочешь, я тебе кое-что расскажу? Нам удалось выяснить, как мы сюда попали и почему сейчас не можем покинуть это место. Всё дело в том, что двери, перед которыми мы находились, это что-то вроде временного портала, который открывается в определённый час. В остальные периоды это просто красивые ворота в обоих мирах. И нам осталось рассчитать время открытия, чтобы отсюда выбраться.
— Неужели такое бывает?
— Дарина, ты ещё и сомневаешься?
— Вообще, это отличная новость, что получится выйти отсюда. Если честно, то я уже потеряла всякую надежду.
— Тебе тут не нравится?
— Нет. Мне не нравится, когда моя жизнь не зависит от меня. У них постоянно что-то новое, причём, идущее вразрез с моими принципами.
— И что же, интересно, идёт вразрез с твоими принципами?
Я деликатно опустила тему про «свидания».
— Ну, например, в вопросе воспитания детей я с ними в корне не согласна. Женщина тут неясно кто. Их не учат, причём, мне кажется, специально, чтобы они потом сильно не протестовали. Почему бы им тогда не заняться воспитанием малышей?
— Почему же, их учат послушанию, смирению, тому, что они — часть общины и должны делать то, что важно для их племени. Общественные интересы главнее личных. Почти как при коммунизме. Не воспитывают своих детей, чтобы не формировать привязанность к матери и всякого рода родственные чувства. Их стремление — добиться того, что все они сестры и равны друг перед другом.
— Правда? Теперь многое понятно. Ну, так при коммунизме не было раздельного проживания с мужчинами, это как-то противоестественно. Вроде они есть, а обязанности свои не выполняют.
— А ты, кстати, знаешь, почему они так живут?
— Конечно, нет.
— Это завет предков. Единственный способ выжить. И наши жизни они нам сохранили по их рекомендации, для обновления крови. Им были предсказаны будущее и примерная дата вымирания. И только мы можем спасти племя.
— Надо же. Значит, мы им нужны? А относятся к нам, как будто мы непрошеные гости. А вообще, где мы находимся, ты в курсе? Что это за место?
— Мы где-то либо в параллельном мире, либо в далёком прошлом, но выбраться отсюда непросто. Они об этом знают, и поэтому даже не охраняют нас.
***
Утром я проснулась рано. Его огромная рука лежала на мне. Артём умиротворённо спал. Он выглядел мило и совсем беззащитно. Хотелось его обнять и, может, даже поцеловать. Вчерашний вечер неожиданно прошёл хорошо, впервые мы нормально поговорили, оказалось, что он не такой суровый и вполне адекватный. Но я решила всё же с ним лишний раз не сталкиваться, а незаметно уйти. Аккуратно приподняла руку и положила рядом, как ни странно, он не проснулся. Мой побег удался. И я ушла без лишних разговоров. Не люблю с утра вести светские беседы