Изнанка модной жизни

Надо сказать, что я сама только недавно “обзавелась” отчеством и еще не привыкла к нему. Во Франции оно мне не требовалось, хорошо, что в документах мне имя папеньки моего попадалось - Андрэ де Вивьер. Так что при крещении я стала не только Марией, а еще и Андреевной.

– Мария Андреевна, - подсказала я хозяйке.
– Я тоже очень рада знакомству с вами. Спасибо, что откликнулись сразу, дело и правда не терпит отлагательств.

– Знаю, Мария Андреевна, всё знаю - раз уж сама императрица интерес имеет, значит и дело государственное. Сейчас, может быть чай? У меня всё готово, мы вас ждали.

– Елена Васильевна, вы меня простите - никак не могу задерживаться, муж сегодня на Кавказ уезжает, - мой голос невольно дрогнул, - давайте сразу посмотрим дом, а на чай я в другой раз приеду.

– Конечно, конечно! Я сама столько лет мужа провожала и встречала, он военный был у меня, полковник.

– Соболезную вашей утрате, - со всей искренностью сказала я.

– Спасибо, Мария Андреевна. Давайте, не буду вас задерживать, пойдёмте.

Почти каждая комната имела своё собственное освещение; в одной свет происходил от восковых свечей, в другой - от алебастровых ламп, в третьей свечи были приспособлены таким образом, чтобы их не было видно, и они освещали только картины.

Одна комната была вся зеркальная: не только стены, но и потолок состоял из зеркал; другая комната убрана была диванами на турецкий манер, и в ней повешены были картины. Посреди библиотеки был птичник; прекрасные мраморные статуи находились повсюду.

– У вас очень красиво и необычно, - мне и правда понравилось, веяло экзотикой.

Лестницы были широкие и торжественно-помпезные, столбики перил гранитные. А окна фасада, там где находилась дверь, были фигурными, со сложным узором.

– Муж мой покойный всё это любил, а мне одной ни к чему такой дом огромный, да роскошества эти. Я уступлю вам мебель, которая приглянется.

Я внутренне задрожала от предвкушения. Это было то, что мне нужно! Лучше точно не найти.

Я представила, как здесь разместятся мастерские - места было предостаточно для всего. Даже переделок никаких особых не требовалось - только освободить от мебели два этажа, а остальные немного разгрузить. Хотя часть мебели я точно оставила бы - она была очень хорошего качества, обивка диванов и кушеток выглядела новой. Видимо у пары не было детей, мне почему-то так показалось. Спрашивать я не стала.

– Знаете что, Елена Васильевна, я готова подписать предварительный договор. А после подготовим все бумаги. Её императорское величество является гарантом нашей сделки и торга с моей стороны не будет.

Женщина просияла.

– Очень я рада, что вам понравилось, ваша светлость. Передайте Её величеству, что отдаю дом с лёгкой душой и наилучшими пожеланиями в вашем деле!

– Спасибо вам, дорогая Елена Васильевна, - я коснулась её руки.

Мы прошли в одну из комнат в нижнем этаже. Именно здесь будут проходить показы и выставки. нужно будет много-много света и зеркал. Мне очень понравилась идея зеркальной комнаты. Наверное, это было дорого, но как же роскошно выглядело!

Присев за небольшой столик, мы наскоро составляли предварительный договор, а Елена Васильевна уговорила меня всё же на чашку чая безо всяких церемоний.

В этот момент вошел камердинер и доложил о приходе какого-то человека - я не вслушивалась, чтобы не тратить время, перечитывала наше соглашение. Елена Васильевна от чего-то занервничала и тревожно взглянула на меня.

– Ну что ж, придётся сейчас ответ держать. Может и к лучшему, что вы здесь.

Я не поняла.

– Что? Перед кем держать ответ?

Она махнула рукой камердинеру.

– Проводите сюда господина Гейдемана!

В комнату вошел возбужденный человек.

– Елена Васильевна, голубушка, что же вы меня без ножа-то режете!

Вдова полковника закатила глаза.

– Да как же быстро слухи разносятся! Невероятно просто! Господин Гейдеман, вы уж простите меня, я давала вам обещание, но вы решили еще подумать и бумаг мы не подписывали. А тут графиня Апраксина интерес проявили, сама императрица за этим делом следит. Модный дом открывать будут.

Гейдеман круто развернулся ко мне и посмотрел, не скрывая презрения.

– Кто? Что? С каких пор дамы делами занимаются? А еще благородные!..

На его лице было написано такое отчаяние, что мне стало не по себе. Имею ли я право так менять историю? Зная много об истории моды, я прекрасно помнила имя портного Гейдемана. Может быть, я что-то не то делаю?.. Однако, рассуждать об этом было поздно. Екатерина ждала продвижения с домом, отказываться мне совсем не улыбалось и я решительно поставила на договоре свою подпись.

Гейдеман еще раз взглянул на меня испепеляюще и вышел, не прощаясь.

– Мария Андреевна, не переживайте. Уж всяко императорский дом должен быть лучшим.

– Это правда, - вздохнула я.
– Прощаюсь с вами, Елена Васильевна до завтра. А Её величеству отчет отправлю сегодня же.

Хозяйка проводила меня самолично до дверей и я поспешила домой проводить мужа в дальнюю дорогу.

72

У меня без тебя хмарь

На душе, не дышу — плох:

Обратился в тоску-гарь,

Застревает в груди вдох.

У меня без тебя свет

Наизнанку и в шесть нот

День, что мне не тобой спет,

И ценой этот день - в год;

Без тебя что ни ночь — век,

И лишённый звезды путь,

А по руслам из снов-рек

Катит тусклой волной муть.

Без тебя для меня — край.

Не дышу, на душе смрад...

Говорят, что любовь — рай.

Но в разлуке она — ад.*

Миша уезжал. В суете собственных забот, как-то казалось, что этот момент наступит когда-нибудь потом, не сейчас. И когда пришло время прощания, я была к нему совершенно не готова. Пальцы леденели, голос дрожал и срывался настолько заметно, что предпочла просто молча прижиматься к мужу, подавляя желание разреветься, как маленькая девочка.

– Не раскисай, родная, мне тоже впервые настолько тяжко уезжать из дома, что хоть вой. Давай просто думать о том, что наступила пора считать дни не до разлуки, а до встречи. Это хорошо, что у тебя сейчас такое множество дел - они помогут скоротать время. К тому же Софи - рядом.
– кажется, муж сейчас больше успокаивал себя, а не меня, нежно гладя по волосам и целуя бледное лицо.

Наступил момент, когда ему всё-таки пришлось оторвать руки и уехать в хандрящую, больную слякотью весну. Даже странно, что вырвалось такое определение - обычно ведь эта пора должна наоборот вызывать позитивные эмоции, являя свету признаки возрождения природы и прочие прелести. Но угнетённое настроение не располагало к возвышенным мыслям, усиливаясь тёмными хмурыми тучами, как на грех, бродившими по мрачному небосводу.