Изнанка
Шрифт:
Он обернулся на неё. Инга стояла у окна, прислонившись спиной к подоконнику, пожалуй, впервые за те пятнадцать лет, что он её знал, она просила его, просила неумело, и оттого получилось очень жестоко.
Иван коротко кивнул ей.
– Спасибо.
Он повернул ручку и вошёл в палату.
В первое мгновение ему показалось, что он очутился в полной темноте, и только через пару секунд, когда привыкли глаза, Иван начал хоть что-то различать. Жалюзи были плотно задёрнуты, свет выключен, и палату заполнил густой полумрак. Слишком разительный контраст по сравнению с предыдущей комнатой, залитой искрящимся майским
Иван подошёл ближе и едва не споткнулся об огромную корзину с розами, что стояла на полу у кровати.
«И зачем дарить парню цветы!?»
Максим сидел, вытянув ноги под одеялом и подложив подушку под спину. На коленях у него стоял пластиковый короб, доверху наполненный его любимыми игрушками, теми в которые он играл два года назад. Чего там только не было: и набор солдатиков – взвод звёздного десанта в полном боевом снаряжении; и машинка-внедорожник с бронированной башней, оснащённой спаренным зенитным пулеметом; и пластмассовый пистолет, в ствол которого был вставлен светодиод, и если нажать на курок, то диод будет ярко мигать, а сам пистолет загрохочет выстрелами, совсем как настоящий. В руках же Максим крутил робота-трансформера, который путём несложных махинаций преображался в крылатого ястреба. Звали робота Стархок. Иван хорошо помнил, как три года назад Макс бегал с ним по квартире, подвывая сам себе, чтобы изобразить полёт, и громко жужжа, когда ястреб, приземлившись на стол или подлокотник дивана, начинал превращаться в робота.
Сейчас мальчик молча теребил игрушку в руках, бездумно поднимая и опуская то руку, то ногу робота.
– Привет, – улыбнулся Иван.
Максим поднял на него свой невыносимо взрослый и усталый взгляд.
– Здравствуй, пап.
– Чего это ты в темноте сидишь?
– Глаза от света болят, – признался он.
– Да, у меня тоже. Но к этому надо привыкнуть. Ни сидеть же теперь всю жизнь в темноте.
– Я привыкну. Только не сейчас, – Максим снова перевёл взгляд на коробку с игрушками, посмотрел на робота Стархока в своих руках, а потом небрежно и даже с некоторой долей раздражения швырнул его к остальным игрушкам.
– Пожалуйста, убери это, – попросил он.
Иван снял пластиковый короб с его колен и сунул под кровать. Выпрямился, немного потоптался на месте, не зная куда деваться, а потом осторожно присел на краешек кровати. Всё это время Макс не сводил с него внимательного взгляда, под которым оказалось очень неуютно.
– Дай хоть обниму тебя, – Поводырь суетливо притянул сына к себе, тот безвольно подался вперёд. – С возвращением!
– Спасибо.
Некоторое время они молчали. Ни Иван, ни Макс не знали, о чём говорить. Это было вовсе не то тихое, мирное молчание, когда всё понятно и без слов. Нет, скорее, звенящая тишина, напряжённое ожидание чего-то неизвестного.
– Пап, что теперь будет? – наконец, спросил Максим, по-прежнему обнимая отца за шею.
– Жить будешь, – ответил Иван. – Как все нормальные люди. Просто жить.
– Я не смогу.
– Сможешь. У тебя впереди ещё много всего. А это забудется…
– Нет, – мальчик решительно отстранился от него. – Нет, пап. Я сделал столько… столько плохого. Я не смогу.
– Сможешь, –
Поводырь смотрел сыну в глаза. – Жизнь, она своё возьмёт. Надо только начать.– Если бы я мог всё исправить… Хоть как-то исправить…
– Исправить ничего нельзя. Нужно подождать. Просто подождать. У тебя обязательно будет случай кому-то помочь или кого-то спасти. И если ты сделаешь это, тебе самому станет немного легче.
– Ты думаешь? – пожалуй, впервые со времени возвращения в глазах Максима шевельнулась надежда.
– Я знаю.
Макс опустил глаза и кивнул. Ещё почти минута тяжёлого молчания.
– Слушай, Максим, – Иван решил, что не стоит тянуть, – я не смогу остаться с тобой. Некоторое время мы вообще не сможем видеться…
– Ты бросаешь меня?! – он испуганно и совершенно по-детски вскинулся на него.
– Нет. Нет, я тебя не бросаю, – Поводырь постарался, чтобы это не прозвучало, как оправдание, говорил твёрдо, уверенно. – Это только здесь, на этой стороне. Если снова попадёшь на Изнанку, тебе достаточно просто позвать меня, и я тут же приду. Ты помнишь как?
– Да. Морошка меня научила.
– Ну, вот и хорошо. Я приду, обещаю. А здесь, ты и без меня справишься, верно? Ты ведь уже не маленький?
Мальчик опустил взгляд и несколько секунд молчал. Иван решил, что он обиделся.
– Ладно тебе, Макс. Так уж получилось. Я всегда буду рядом и если…
– Это мама, да? – перебил его Максим. – Это она так хочет? Она и этот Аслан?
Поводырь не нашёл, что ответить, а мальчик тем временем продолжал, с каждым словом всё больше распаляясь:
– Она мне за этот час уже все уши прожужжала, какой Аслан хороший, какой весёлый и как он мне понравится. Как хорошо нам будет жить втроём! Ненавижу! – он с силой ударил кулаком по кровати.
– Тихо, Макс! Тихо! Успокойся, – эта вспышка ярости у двенадцатилетнего мальчишки всерьёз напугала Ивана. Он помнил, как точно также Макс кричал на ступенях больничного крыльца: «Ненавижу!!!»
– Я не хочу успокаиваться! Кто такой этот Аслан?! Что он лезет?!
– Подожди, – Поводырь крепко взял сына за плечи, – раз твоя мама его выбрала, наверное, он, и правда, хороший человек.
Последние слова ему пришлось буквально выталкивать из себя.
– Он мне не отец!
Повисла пауза. Иван не мог подобрать слова, чтобы ответить, лишь радостно улыбался. А Максим, который никак не ожидал такой реакции на свой гнев, удивлённо смотрел на него.
– Спасибо, – хрипло произнёс Поводырь.
Мальчик смутился и потупил взгляд.
– Я знаю, кто спас меня. Ты и Андрей. При чём здесь Аслан? – теперь голос его звучал намного спокойнее. – Я расскажу маме всё, как было на самом деле. Если она узнает…
– Она не должна знать, – поспешно перебил мальчика Иван.
Не хватало ещё, чтобы Макса затаскали по психиатрам. Диагноз «посттравматический синдром» двенадцатилетнему пареньку точно не нужен.
– Никто не должен знать об Изнанке. И ты никому о ней не расскажешь. Пообещай мне.
– Но папа…
– Пообещай, прямо сейчас, – с нажимом повторил Иван.
– Хорошо, – после продолжительной паузы сдался Максим. – Я обещаю. Но как же объяснить маме, что этот Аслан ничего не сделал? Что он нам не нужен?
– Аслан очень помог твоей маме, когда ни тебя, ни меня не было рядом. За одно это мы должны быть ему благодарны. Верно?
Макс кивнул, хоть и без особого рвения.
– Он не твой отец и никогда им не будет, но это не значит, что он плохой человек.
«Зачем я это говорю?!!!»